Поглаживая шерстяную ткань, она подыскивала нужное объяснение. Вот ее обличие. Когда сестра Мэри сняла его вчера вечером, оно упало на пол, а подол его выпростался из-под гобелена. Он лежал на проходе, и я нечаянно наступила на него. Вот и хочу передать его одной из своих девушек, чтобы они уничтожили следы моей неосторожности.
- Дочери Христа сами следят за своей одеждой, - сказала аббатиса, вырывая сутану из рук Марии. - Иди, дочь моя, и оденься поприличнее, - сказала она, переключая внимание на сестру Мэри Целомудренную, которая, приняв облачение, медленно, неохотно направилась снова в альков Марии, чтобы переодеться.
Еще несколько сакских женщин вкрадчиво проникли в зал, в котором становилось все светлее. В руках они несли пучки ломких, казалось, пульсирующих новой жизнью зеленых веточек. Они с удивлением и страхом уставились на свою госпожу, которая стояла на коленях перед возвышающейся над ней массивной фигурой монашенки.
- Неужели вы позволите им разбросать повсюду эти ветки? - спросила аббатиса.
- Какой от этого вред, матушка? - отозвалась Мария, поднимаясь на ноги. Она понимала, что если будет упорствовать, станет на сторону сакских женщин, бросит вызов монахине. - Это совсем не богохульство. Просто такой у них обычай.
- Тогда давайте отойдем в сторону, чтобы они занялись своим делом, предложила аббатиса. В ее глазах промелькнула искорка одобрения, что никак не вязалось с ее суровым выражением лица.
- Я не вижу никакого вреда в этом обычае сама, - тихо, доверительно сказала она, когда они с Марией отошли в сторонку, наблюдая, как женщины украшали веточками холл. - Мне казалось, ваши норманны знают, какой дьявольский смысл они в это вкладывают.
- Вы могли бы спросить прежде у меня, - ответила Мария. Она вспомнила, как тревожно у нее забилось сердце от мысли, что она могла невольно нанести оскорбление монахине.
- Вы тоже могли прежде спросить у меня разрешения взять у сестры Мэри Целомудренной ее сутану.
Щеки Марии запылали, она могла побиться об заклад, что они были такие же пунцовые, как ягоды остролистника. - Прошу меня извинить, матушка, прошептала она. - Я все сделала машинально. Если бы только я прежде подумала...
- Вы бы поступили точно так, - закончила за нее фразу аббатиса, хотя в ее словах не чувствовалось ни гнева, ни злорадства. Потом она заговорила снова, на сей раз на вполне приличном норманнском языке, вероятно, не хотела, чтобы сакские женщины подслушивали их беседу.
- Я не слепая, миледи, и вижу, как обстоят дела здесь, в Лэндуолде. Я приехала сюда в полной уверенности, что Эдит находится на положении пленницы, замужем против своей воли за этим варваром-монстром. Вместо этого я вижу, что это вы находитесь в таком положении, а Эдит вполне счастлива своей судьбой.
- Ах, матушка, так было не всегда. - На глазах у нее неожиданно навернулись слезы, и она, словно ослепнув, искала руками теплую, сухую руку монахини, задаваясь вопросом, сможет ли она наконец выполнить свое искреннее желание исповедоваться во всем перед отцом Бруно и теперь, вместо него, рассказать все аббатисе. - Это я причинила зло Эдит, силой принудив ее к браку с моим братом. И то, что я попала в такое же положение, служит мне лишь достойной карой.
- Ба! - сказала аббатиса, - Эдит была настолько же готовой принять постриг, как и вы, дочь моя. Если бы это было ее истинное призвание, то после того, как Ротгар Лэндуолдский похитил ее у нас. Я бы подняла дикий шум. Он немедленно привез бы ее обратно.
- И все же вы приехали за ней. Я думала, что это она попросила вас об этом.
- Сообщение о тяжелом положении Эдит дошло до нас из других уст, из уст человека, который, судя по всему, преследует свои собственные интересы. Тем не менее я решила сама обо всем разузнать ради благополучия Эдит. Если бы я заметила, что она изнывает от любви к Христу, если бы я выяснила, что ее здесь никто не любит, что к ней дурно относятся, то я немедленно предложила бы ей приют нашего дома и божественную защиту через постриг, - сказала аббатиса с загадочной улыбкой. - То же самое я теперь предлагаю вам, дочь моя.
- Боюсь, из меня не выйдет хорошей монахини, - сказала Мария, будучи уверена, что до тех пор, пока Ротгар Лэндуолдский ходит по этой земле, никакой обряд целомудрия не спасет ее от него - Не назовете ли вы мне имя предателя?
- Если бы я только могла, дочь моя. Он укрылся в густой тени и говорил намеренно грубым шепотом, чтобы скрыть свой истинный голос, но я уверена, что узнала бы его, услыхав еще раз. Я не стану и слушать его, если он подойдет ко мне с новой ложью.
- Я вам очень благодарна, матушка, считайте, что я у вас в неоплатном долгу.
- Увы, мы всего лишь бедные монахини, - сказала она, обращая свой открытый, рассудительный взор на Марию. - Не столько присутствие среди нас Эдит, сколько ее приданое необходимо нам. Вот почему, дочь моя, я приехала, чтобы лично встретиться с женщиной, которая, по слухам, правит в Лэндуолде вместо брата и которая могла бы понять наши нужды.
- Когда мне сообщили, что вы стоите у ворот, я думала, что попросите у меня либо мяса, либо покрывало для алтаря или что-то другое в этом роде.
- Мясо, конечно, нам нужно, но также и покрывала для кроватей, а не для алтаря, и время от времени мешок муки, - сказала аббатиса. - И если у вас останутся излишки молока и яиц, мы могли бы приготовить заварной крем для сестры Мэри Благочестивой, которая потеряла последний зуб неделю назад.
- Это не так много, - ответила Мария, считая, что щедростью даров Лэндуолда можно поделиться с маленьким монастырем.
- Так могут говорить только разумные женщины, - согласилась аббатиса. Мужчины могут придерживаться иного мнения. Теперь мне пора. - Мягко пожав на прощание руку Марии, она направилась к двери. Потом, повернувшись, добавила:
- Благодарю вас, дочь моя. И не забывайте, когда потребуется сила духа, существует Тот, у кого его очень много. Тот, кто слышит все молитвы. - С лукавым, мирским блеском в глазах она продолжала:
- Тот, кто повелевает, каким травам расти на этой земле, Тот, кто наделил женские тела промежностью, а мужские - одной свисающей частью, которая испытывает острую боль, если только долго задерживается ответ на вознесенные молитвы.
Сакские женщины, которые перешептывались во время беседы Марии с аббатисой, сразу повеселели, как только вдали утихло щелканье четок монахини. С радостным смехом они увлекли за собой Марию, и все вместе начали украшать зал лэндуолдского большого дома так, как того требовали старинные обычаи. Их проворные руки очень быстро убрали с пола дурно пахнущий тростник Собаки юлили возле их ног, игриво, притворно лаяли на снующие метлы, грызли снова давно заброшенные кости, валялись в свежих охапках тростника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
- Дочери Христа сами следят за своей одеждой, - сказала аббатиса, вырывая сутану из рук Марии. - Иди, дочь моя, и оденься поприличнее, - сказала она, переключая внимание на сестру Мэри Целомудренную, которая, приняв облачение, медленно, неохотно направилась снова в альков Марии, чтобы переодеться.
Еще несколько сакских женщин вкрадчиво проникли в зал, в котором становилось все светлее. В руках они несли пучки ломких, казалось, пульсирующих новой жизнью зеленых веточек. Они с удивлением и страхом уставились на свою госпожу, которая стояла на коленях перед возвышающейся над ней массивной фигурой монашенки.
- Неужели вы позволите им разбросать повсюду эти ветки? - спросила аббатиса.
- Какой от этого вред, матушка? - отозвалась Мария, поднимаясь на ноги. Она понимала, что если будет упорствовать, станет на сторону сакских женщин, бросит вызов монахине. - Это совсем не богохульство. Просто такой у них обычай.
- Тогда давайте отойдем в сторону, чтобы они занялись своим делом, предложила аббатиса. В ее глазах промелькнула искорка одобрения, что никак не вязалось с ее суровым выражением лица.
- Я не вижу никакого вреда в этом обычае сама, - тихо, доверительно сказала она, когда они с Марией отошли в сторонку, наблюдая, как женщины украшали веточками холл. - Мне казалось, ваши норманны знают, какой дьявольский смысл они в это вкладывают.
- Вы могли бы спросить прежде у меня, - ответила Мария. Она вспомнила, как тревожно у нее забилось сердце от мысли, что она могла невольно нанести оскорбление монахине.
- Вы тоже могли прежде спросить у меня разрешения взять у сестры Мэри Целомудренной ее сутану.
Щеки Марии запылали, она могла побиться об заклад, что они были такие же пунцовые, как ягоды остролистника. - Прошу меня извинить, матушка, прошептала она. - Я все сделала машинально. Если бы только я прежде подумала...
- Вы бы поступили точно так, - закончила за нее фразу аббатиса, хотя в ее словах не чувствовалось ни гнева, ни злорадства. Потом она заговорила снова, на сей раз на вполне приличном норманнском языке, вероятно, не хотела, чтобы сакские женщины подслушивали их беседу.
- Я не слепая, миледи, и вижу, как обстоят дела здесь, в Лэндуолде. Я приехала сюда в полной уверенности, что Эдит находится на положении пленницы, замужем против своей воли за этим варваром-монстром. Вместо этого я вижу, что это вы находитесь в таком положении, а Эдит вполне счастлива своей судьбой.
- Ах, матушка, так было не всегда. - На глазах у нее неожиданно навернулись слезы, и она, словно ослепнув, искала руками теплую, сухую руку монахини, задаваясь вопросом, сможет ли она наконец выполнить свое искреннее желание исповедоваться во всем перед отцом Бруно и теперь, вместо него, рассказать все аббатисе. - Это я причинила зло Эдит, силой принудив ее к браку с моим братом. И то, что я попала в такое же положение, служит мне лишь достойной карой.
- Ба! - сказала аббатиса, - Эдит была настолько же готовой принять постриг, как и вы, дочь моя. Если бы это было ее истинное призвание, то после того, как Ротгар Лэндуолдский похитил ее у нас. Я бы подняла дикий шум. Он немедленно привез бы ее обратно.
- И все же вы приехали за ней. Я думала, что это она попросила вас об этом.
- Сообщение о тяжелом положении Эдит дошло до нас из других уст, из уст человека, который, судя по всему, преследует свои собственные интересы. Тем не менее я решила сама обо всем разузнать ради благополучия Эдит. Если бы я заметила, что она изнывает от любви к Христу, если бы я выяснила, что ее здесь никто не любит, что к ней дурно относятся, то я немедленно предложила бы ей приют нашего дома и божественную защиту через постриг, - сказала аббатиса с загадочной улыбкой. - То же самое я теперь предлагаю вам, дочь моя.
- Боюсь, из меня не выйдет хорошей монахини, - сказала Мария, будучи уверена, что до тех пор, пока Ротгар Лэндуолдский ходит по этой земле, никакой обряд целомудрия не спасет ее от него - Не назовете ли вы мне имя предателя?
- Если бы я только могла, дочь моя. Он укрылся в густой тени и говорил намеренно грубым шепотом, чтобы скрыть свой истинный голос, но я уверена, что узнала бы его, услыхав еще раз. Я не стану и слушать его, если он подойдет ко мне с новой ложью.
- Я вам очень благодарна, матушка, считайте, что я у вас в неоплатном долгу.
- Увы, мы всего лишь бедные монахини, - сказала она, обращая свой открытый, рассудительный взор на Марию. - Не столько присутствие среди нас Эдит, сколько ее приданое необходимо нам. Вот почему, дочь моя, я приехала, чтобы лично встретиться с женщиной, которая, по слухам, правит в Лэндуолде вместо брата и которая могла бы понять наши нужды.
- Когда мне сообщили, что вы стоите у ворот, я думала, что попросите у меня либо мяса, либо покрывало для алтаря или что-то другое в этом роде.
- Мясо, конечно, нам нужно, но также и покрывала для кроватей, а не для алтаря, и время от времени мешок муки, - сказала аббатиса. - И если у вас останутся излишки молока и яиц, мы могли бы приготовить заварной крем для сестры Мэри Благочестивой, которая потеряла последний зуб неделю назад.
- Это не так много, - ответила Мария, считая, что щедростью даров Лэндуолда можно поделиться с маленьким монастырем.
- Так могут говорить только разумные женщины, - согласилась аббатиса. Мужчины могут придерживаться иного мнения. Теперь мне пора. - Мягко пожав на прощание руку Марии, она направилась к двери. Потом, повернувшись, добавила:
- Благодарю вас, дочь моя. И не забывайте, когда потребуется сила духа, существует Тот, у кого его очень много. Тот, кто слышит все молитвы. - С лукавым, мирским блеском в глазах она продолжала:
- Тот, кто повелевает, каким травам расти на этой земле, Тот, кто наделил женские тела промежностью, а мужские - одной свисающей частью, которая испытывает острую боль, если только долго задерживается ответ на вознесенные молитвы.
Сакские женщины, которые перешептывались во время беседы Марии с аббатисой, сразу повеселели, как только вдали утихло щелканье четок монахини. С радостным смехом они увлекли за собой Марию, и все вместе начали украшать зал лэндуолдского большого дома так, как того требовали старинные обычаи. Их проворные руки очень быстро убрали с пола дурно пахнущий тростник Собаки юлили возле их ног, игриво, притворно лаяли на снующие метлы, грызли снова давно заброшенные кости, валялись в свежих охапках тростника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93