Но в последующие месяцы обстоятельства сложились так, что Дугласу пришлось много ездить. Келли сопровождала его во всех поездках, и вопрос о том, чтобы обзавестись ребенком, отложили до лучших времен. Впрочем, Келли это ничуть не тревожило. У неё времени было предостаточно.
Шелковые простыни соскользнули вниз, и Келли села, опираясь спиной на подушки. Белокурые волосы рассыпались по плечам, губки надулись, как у капризной принцессы.
Преданная горничная Роза уговаривала её отведать свежеприготовленного супа, а заодно выманить из постели, чтобы прибрать спальню. Но Келли не поддавалась.
- Не хочу я есть, - простонала она, отталкивая поднос. - Лучше принеси мне шампанского.
- Но ведь сейчас только одиннадцать утра, миссис Холлоуэй, - возразила Роза, взбивая подушки.
- Тогда подай в придачу к шампанскому бокал апельсинового сока, рявкнула Келли и отвернулась.
В голове её роились мысли. Она всегда строила замыслы, лежа в постели. Дуглас предупредил, что всю неделю будет возвращаться домой очень поздно, а чутье подсказывало Келли: он завел любовницу. Поздние возвращения, раздражительность, ставшие совсем редкими половые акты. Келли была уверена, что Дуглас спит с Джорджиной.
Черт бы побрал эту стерву, думала Келли. Но она не на ту напала. Я не собираюсь терять мужа из-за какой-то слабой на передок журналистки. Дуглас хочет ребенка, и я принесу ему ребенка. Тогда он уже навек останется со мной.
Однако не успела Келли поздравить себя с принятым решением, как чело её омрачилось. Как ей добиться, чтобы Дуглас переспал с ней, если в последнее время он так старательно избегал ее?
И вдруг её осенило.
- Яйца! - вскричала она, хлопая себя по лбу. - Ну конечно же - яйца!
- Вам приготовить яйца, миссис Холлоуэй? - вне себя от изумления спросила вошедшая Роза. - Сейчас? Вы же никогда их не едите!
Вместо ответа Келли схватила с подноса бокал шампанского и заперлась в ванной.
- Какая же я умница! - приговаривала она. - Пусть член Дугласа мне больше не доступен, но сперма-то его у меня есть! Раз он со мной не спит, я сделаю ребеночка сама.
Глава 5
Время уже было за полночь, офис почти опустел, неделя закончилась, и лишь остатки ужина, доставленного из китайского ресторана, напоминали о напряженной работе.
Вернувшись домой с кипой первых выпусков, Джорджина увидела, что квартира погружена в полную тьму. Вывалив бумаги на кухонный стол, она налила себе полный стакан вина и вышла на лоджию. Ей было не по себе. Шарон пыталась раскопать её личную жизнь, и это пугало Джорджину не на шутку. Кое-что из своего прошлого она хотела бы похоронить навсегда.
Впрочем, и за настоящее она не была спокойна. Свою связь с Белиндой она держала в строжайшей тайне от всех, даже от Дугласа. И не зря. Она прекрасно понимала, что при отсутствии уличающих её фактов, доказать, что встречами с Белиндой кроется нечто большее, нежели обычная дружба, невозможно. В худшем случае враг добудет фотографии Белинды, входящей в её дом, а затем - покидающей его. Нельзя лишь забывать держать шторы задернутыми, да и оставаться на ночь у неё Белинда больше не сможет.
Осталась лишь одна тайна, раскрытие которой могло сломать её карьеру, и Джорджина оставалось только надеяться, что Майку удастся выполнить свое обещание и стереть из памяти компьютера сведения, способные её погубить. И тогда в эту тайну будут посвящены лишь двое: она сама и Дуглас.
Ночной воздух был свеж. Полная луна пробилась сквозь толщу облаков и залила небольшую лоджию призрачным светом. Джорджина отсалютовала тускло мерцающим звездам стаканом вина и промолвила: - За тебя, мамочка. Джорджина искренне верила, что мама находится где-то на небесах и внимательно следит за ней. Ей ничего не оставалось, как в это верить. Пожалуйста, мамочка, проследи, чтобы им не удалось раскрыть мой секрет.
Даже сейчас, по прошествии почти двух десятков лет, воспоминания о матери причиняли ей мучительную боль. Джорджина прекрасно помнила родной дом в пригороде Иоганнесбурга, выбеленный, как и все окружающие дома, обнесенный высокой стеной с натянутой сверху колючей проволокой, чтобы защищаться от врагов. Но, к сожалению, настоящий враг затаился дома.
Джорджине иногда казалось, что у неё были два детства: одно, продолжавшееся до десяти лет от роду, было безоблачным и идеальным, а второе было адом при жизни. Джорджина была влюблена в маму, красивую, веселую и обольстительную. Она была готова просиживать рядом с ней хоть целый день напролет, наблюдая, например, как мама красится перед зеркалом, и выведывая у неё сокровенные тайны женской красоты. Джорджине не терпелось тогда поскорее вырасти и стать такой, как её любимая мамочка.
И вдруг, семейная идиллия начала распадаться буквально на глазах. Если раньше, по возвращении Джорджины из школы, мама тут же потчевала её вкуснейшими коржиками с молоком и с увлечением расспрашивала о полученных оценках, то теперь Джорджина то и дело заставала её в халате, с растрепанными волосами и с неизменным стаканом джина с тоником. Время от времени мама вообще засыпала на кухне со стаканом, приклонив голову на обеденный стол.
Поразительно, но никто, похоже, не замечал происходящего. Мама опускалась, превращаясь в горькую пьянчугу, а отец молчал, и только становился печальнее с каждым днем. Мир, окружавший Джорджину, медленно катился в пропасть. Мама похудела, высохла и как-то съежилась и увяла.
И тем не менее Джорджина догадывалась, что за всеми ужасными событиями кроется какая-то мрачная тайна. Порой ночью она просыпалась и слышала, как родители громко спорят о чем-то. Причем папа говорил, что нужно сказать детям, а мама сквозь слезы доказывала, что делать этого не стоит. И потом папа спускался на кухню, чтобы смешать для жены очередной джин с тоником.
Затем мама уехала на несколько недель - в отпуск, как сказали Джорджине. По её возвращении, Джорджине показалось, что мама похудела ещё больше. Кожа её посерела, под глазами залегли темные круги. Словно из неё высасывали все соки. А пить она стала ещё больше.
Джорджине уже казалось, что хуже не бывает, когда случилось событие, надломившее её вконец.
За неделю до двенадцатилетия Джорджины мама сказала ей:
- Давай устроим настоящий праздник. Созовем всех твоих друзей и подружек, чтобы дом наш вновь наполнился смехом и весельем.
Они вместе написали и разослали приглашения, составили меню для праздничного стола, выбрали пирог и купили новые платья. Все было, как в прежние счастливые времена. Джорджина была на седьмом небе.
В пятницу, в свой день рождения, она с трудом дождалась окончания уроков и помчалась домой. Гости были приглашены на пять часов. Вбежав в дом, Джорджина позвала маму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Шелковые простыни соскользнули вниз, и Келли села, опираясь спиной на подушки. Белокурые волосы рассыпались по плечам, губки надулись, как у капризной принцессы.
Преданная горничная Роза уговаривала её отведать свежеприготовленного супа, а заодно выманить из постели, чтобы прибрать спальню. Но Келли не поддавалась.
- Не хочу я есть, - простонала она, отталкивая поднос. - Лучше принеси мне шампанского.
- Но ведь сейчас только одиннадцать утра, миссис Холлоуэй, - возразила Роза, взбивая подушки.
- Тогда подай в придачу к шампанскому бокал апельсинового сока, рявкнула Келли и отвернулась.
В голове её роились мысли. Она всегда строила замыслы, лежа в постели. Дуглас предупредил, что всю неделю будет возвращаться домой очень поздно, а чутье подсказывало Келли: он завел любовницу. Поздние возвращения, раздражительность, ставшие совсем редкими половые акты. Келли была уверена, что Дуглас спит с Джорджиной.
Черт бы побрал эту стерву, думала Келли. Но она не на ту напала. Я не собираюсь терять мужа из-за какой-то слабой на передок журналистки. Дуглас хочет ребенка, и я принесу ему ребенка. Тогда он уже навек останется со мной.
Однако не успела Келли поздравить себя с принятым решением, как чело её омрачилось. Как ей добиться, чтобы Дуглас переспал с ней, если в последнее время он так старательно избегал ее?
И вдруг её осенило.
- Яйца! - вскричала она, хлопая себя по лбу. - Ну конечно же - яйца!
- Вам приготовить яйца, миссис Холлоуэй? - вне себя от изумления спросила вошедшая Роза. - Сейчас? Вы же никогда их не едите!
Вместо ответа Келли схватила с подноса бокал шампанского и заперлась в ванной.
- Какая же я умница! - приговаривала она. - Пусть член Дугласа мне больше не доступен, но сперма-то его у меня есть! Раз он со мной не спит, я сделаю ребеночка сама.
Глава 5
Время уже было за полночь, офис почти опустел, неделя закончилась, и лишь остатки ужина, доставленного из китайского ресторана, напоминали о напряженной работе.
Вернувшись домой с кипой первых выпусков, Джорджина увидела, что квартира погружена в полную тьму. Вывалив бумаги на кухонный стол, она налила себе полный стакан вина и вышла на лоджию. Ей было не по себе. Шарон пыталась раскопать её личную жизнь, и это пугало Джорджину не на шутку. Кое-что из своего прошлого она хотела бы похоронить навсегда.
Впрочем, и за настоящее она не была спокойна. Свою связь с Белиндой она держала в строжайшей тайне от всех, даже от Дугласа. И не зря. Она прекрасно понимала, что при отсутствии уличающих её фактов, доказать, что встречами с Белиндой кроется нечто большее, нежели обычная дружба, невозможно. В худшем случае враг добудет фотографии Белинды, входящей в её дом, а затем - покидающей его. Нельзя лишь забывать держать шторы задернутыми, да и оставаться на ночь у неё Белинда больше не сможет.
Осталась лишь одна тайна, раскрытие которой могло сломать её карьеру, и Джорджина оставалось только надеяться, что Майку удастся выполнить свое обещание и стереть из памяти компьютера сведения, способные её погубить. И тогда в эту тайну будут посвящены лишь двое: она сама и Дуглас.
Ночной воздух был свеж. Полная луна пробилась сквозь толщу облаков и залила небольшую лоджию призрачным светом. Джорджина отсалютовала тускло мерцающим звездам стаканом вина и промолвила: - За тебя, мамочка. Джорджина искренне верила, что мама находится где-то на небесах и внимательно следит за ней. Ей ничего не оставалось, как в это верить. Пожалуйста, мамочка, проследи, чтобы им не удалось раскрыть мой секрет.
Даже сейчас, по прошествии почти двух десятков лет, воспоминания о матери причиняли ей мучительную боль. Джорджина прекрасно помнила родной дом в пригороде Иоганнесбурга, выбеленный, как и все окружающие дома, обнесенный высокой стеной с натянутой сверху колючей проволокой, чтобы защищаться от врагов. Но, к сожалению, настоящий враг затаился дома.
Джорджине иногда казалось, что у неё были два детства: одно, продолжавшееся до десяти лет от роду, было безоблачным и идеальным, а второе было адом при жизни. Джорджина была влюблена в маму, красивую, веселую и обольстительную. Она была готова просиживать рядом с ней хоть целый день напролет, наблюдая, например, как мама красится перед зеркалом, и выведывая у неё сокровенные тайны женской красоты. Джорджине не терпелось тогда поскорее вырасти и стать такой, как её любимая мамочка.
И вдруг, семейная идиллия начала распадаться буквально на глазах. Если раньше, по возвращении Джорджины из школы, мама тут же потчевала её вкуснейшими коржиками с молоком и с увлечением расспрашивала о полученных оценках, то теперь Джорджина то и дело заставала её в халате, с растрепанными волосами и с неизменным стаканом джина с тоником. Время от времени мама вообще засыпала на кухне со стаканом, приклонив голову на обеденный стол.
Поразительно, но никто, похоже, не замечал происходящего. Мама опускалась, превращаясь в горькую пьянчугу, а отец молчал, и только становился печальнее с каждым днем. Мир, окружавший Джорджину, медленно катился в пропасть. Мама похудела, высохла и как-то съежилась и увяла.
И тем не менее Джорджина догадывалась, что за всеми ужасными событиями кроется какая-то мрачная тайна. Порой ночью она просыпалась и слышала, как родители громко спорят о чем-то. Причем папа говорил, что нужно сказать детям, а мама сквозь слезы доказывала, что делать этого не стоит. И потом папа спускался на кухню, чтобы смешать для жены очередной джин с тоником.
Затем мама уехала на несколько недель - в отпуск, как сказали Джорджине. По её возвращении, Джорджине показалось, что мама похудела ещё больше. Кожа её посерела, под глазами залегли темные круги. Словно из неё высасывали все соки. А пить она стала ещё больше.
Джорджине уже казалось, что хуже не бывает, когда случилось событие, надломившее её вконец.
За неделю до двенадцатилетия Джорджины мама сказала ей:
- Давай устроим настоящий праздник. Созовем всех твоих друзей и подружек, чтобы дом наш вновь наполнился смехом и весельем.
Они вместе написали и разослали приглашения, составили меню для праздничного стола, выбрали пирог и купили новые платья. Все было, как в прежние счастливые времена. Джорджина была на седьмом небе.
В пятницу, в свой день рождения, она с трудом дождалась окончания уроков и помчалась домой. Гости были приглашены на пять часов. Вбежав в дом, Джорджина позвала маму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92