- Я не хочу это обсуждать, - сухо промолвил Дуглас. - Меня интересует лишь одно: как она об этом разнюхала? Я уверен, что кто-то намеренно все это подстроил. Меня предали.
Дэниел счел неуместным напомнить Дугласу, что он сам предал и жену, и любовницу. Разговор явно не клеился. Наконец, Дэниел, сославшись на дела, удалился, но Дуглас по-прежнему пребывал в самом дурном расположении духа. И даже, что было ему совершенно несвойственно, заказал вторую бутылку вина.
- Посиди со мной еще, Джорджина, - попросил он. И, сокрушенно качая головой, добавил: - Я вовсе не хотел огорчать Келли, но меня подставили. Я хотел ей сам рассказать обо всем. Неделями собирался с духом, но всякий раз, стоило мне начать разговор, как она закатывала истерику, и я откладывал признание до следующего раза. Господи, ну и влип же я теперь!
- Но почему она позвонила именно Жаклин? - спросила Джорджина. - С какой стати? Мне казалось, что они не ладят.
- Наверно, - пояснил Дуглас, криво улыбаясь, - Келли приятно было поговорить с женщиной, которая ненавидит меня столь же яростно, как и она сама.
- Но почему, Дуглас? Чем вы так не угодили Жаклин? Я никогда не понимала, отчего она настроена к вам столь враждебно. - Джорджина и прежде не раз задавала ему эти вопросы, но Дуглас неизменно пропускал их мимо ушей.
- Обещай, что никому не расскажешь, - потребовал он.
- Клянусь, - быстро ответила Джорджина.
- Ну, так вот, - сказал Дуглас, немного помолчав. - Дело в том, что Жаклин была моим первым серьезным увлечением. Первой женщиной, с которой я переспал. Мы познакомились в университете и вскоре полюбили друг друга. Ты, наверно, и сама представляешь, что такое первая любовь. Тогда Жаклин была чудо как хороша! Смешливая, веселая. Теперь, глядя на нее, ты ни за что бы этого ни заподозрила. Потом случилось так, что она забеременела, а я... наверно, тогда я оплошал. Я не хотел детей. И уж тем более не собирался жениться. Мне ведь ещё всего девятнадцать было.
Он приумолк. Джорджина тоже молчала, зная, что лучше его не понукать.
- Мы долго обсуждали, как нам быть, - продолжил наконец Дуглас. Жаклин была настроена во что бы то ни стало сохранить ребенка. Мы спорили до хрипоты, и в конце концов я сказал, что коль скоро она так мечтает о ребенке, то я готов выплачивать деньги на его содержание, однако ни о каком браке не может быть и речи. Несколько дней спустя Жаклин пришла ко мне. Выглядела она ужасно, была бледна как смерть. Рассказала, что из-за меня была вынуждена пойти на аборт. И никогда не простит мне, что я толкнул её на это: на убийство нашего ребенка.
Сердце Джорджины екнуло. Такого она не ожидала. Дуглас отпил вина и продолжил.
- А за Дэниела она вышла в отместку, - сказал он. - Чтобы уязвить меня. И это ей удалось. Я так страдал, что был вынужден покинуть Канаду. Сил моих не было видеть их вместе. И вот теперь, тридцать лет спустя, я вновь наступил на те же грабли. Правда, я до сих пор не могу поверить, что Келли и в самом деле беременна. Вполне возможно, что она это выдумала.
- Но есть все-таки возможность, что она забеременела от вас? уточнила Джорджина.
- Крайне низкая, но - да, - признал Дуглас, уставившись в какую-то точку на стене. - Но это ничего. Главное сейчас для меня - уладить размолвку с Бекки. Извини, Джорджина, но мне пора идти. Я обещал ей быть к десяти.
Едва вернувшись домой, Джорджина налила себе вина и поставила компакт-диск "Каубой Джанкиз". Мысли её унеслись к газете и к предложению Дугласа слетать в Австралию. Такой отпуск выглядел довольно соблазнительным. Тем более что вернуться она могла через Южную Африку, и повидаться с родными.
Тем временем обстановка на работе накалилась. Новая ведущая журналистка "Трибьюн", которую назначила на эту должность Шарон, с ходу попыталась сделать из "Санди" антиправительственную газету. Джорджине приходилось самой переписывать её статьи.
Дуглас, напротив, тащил "Санди Трибьюн" в противоположную сторону. Иными словами, газету по-прежнему издавали трое. И битвы между ними разгорались нешуточные.
Да и с Белиндой отношения были довольно натянутыми. Джорджина подумала даже, что, возможно, для них обеих лучше было бы совсем перестать встречаться. В этот самый миг её размышления прервал приход Белинды. Отомкнув дверь своим ключом, она выхватила из руки Джорджины бокал вина и залпом опустошила. Затем прошла в гостиную и налила себе еще.
- Может, тебе уже достаточно, милая? - озабоченно спросила Джорджина.
- Как ты смеешь мне указывать? - взвилась Белинда, пролив немного вина на пол. - Я сама прекрасно знаю, сколько мне можно пить. - Закурив сигарету, она, подбоченившись, стояла посреди гостиной. Бокал вина в одной руке, сигарета в другой - вся её поза говорила о готовности принять бой.
- Ты ужинала? - заботливо спросила Джорджина. - Могу тебе что-нибудь сварганить.
Белинда испустила горестный вздох.
- Ты себя выдала, - уныло промолвила она. - Ты даже забыла, что я ждала тебя в ресторане. А ведь обещала, что придешь. Ты провела вечер с кем-то другим, да?
У Белинды была навязчивая мания, что Джорджина может изменить ей с мужчиной. Всякий раз, когда она выпивала, её мучил этот вопрос. А сегодня она явно перебрала.
- Милая, я была с Дугласом и Дэниелом, - терпеливо напомнила Джорджина. - Ни с кем больше я не встречаюсь. И, поверь, мне очень хочется, чтобы у нас с тобой все было хорошо. Да, кстати, я хотела кое-что с тобой обсудить. Дуглас предложил мне слетать в Австралию, чтобы разобраться с одной газетой, которую он себе присмотрел. Это займет неделю, а потом я хотела бы ещё на недельку заскочить к своим родным в ЮАР. Как ты на это смотришь?
- А какой смысл спрашивать об этом меня? - вызывающе переспросила Белинда, отпивая вина.
- Просто сейчас, мне кажется, время вполне благоприятствует этому, пояснила Джорджина. - Шарон по уши в дерьме после истории с таиландской проституткой, и ей временно не до меня. Хотя мне известно, что она усиленно копается в моем прошлом и бдительно следит за каждым моим шагом. В мое отсутствие хотя бы слежка прекратится.
- Я вижу, Джорджина, ты, как всегда, все продумала, - сказала Белинда. В голосе её звучала нескрываемая горечь. - А обо мне не беспокойся. Знаешь, в чем твоя беда? Ты всегда печешься только о себе и о своей вонючей газетенке. И, кроме собственной персоны, тебя никто на свете не интересует. Так вот, знай - мне это до смерти обрыдло!
Она повалилась на пол и разразилась рыданиями.
Джорджина кинулась к ней и, положив голову Белинды на свои колени, стала её нежно гладить, утешая, как могла.
- Ну, будет тебе, Белинда. Ты же сама знаешь, как ты мне дорога.
- Но ведь ты не любишь меня, Джорджи, - прохныкала Белинда. - Ведь так, да?
Лишь, усадив Белинду в такси, Джорджина вздохнула с облегчением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92