– Я тут кое-что узнала и подумала… – Делейни замолчала и глубоко вздохнула. От волнения ее немного трясло и даже слегка подташнивало, как будто она разом выпила тройную порцию немецкого шоколада с кофейным ликером. Она сцепила пальцы и уставилась на них, обдумывая, с чего начать. – Мне тут рассказали нечто ужасное… и я подумала, как ты…
– Да, – перебил ее Ник. – Все это я уже слышал сегодня несколько раз. Более того, утром Фрэнк Стюарт поймал меня на строительной площадке только для того, чтобы поинтересоваться, нарушил ли я условия завещания Генри. Он может и тебя об этом спросить.
Делейни встрепенулась и подняла взгляд.
– Ты о чем?
– Ты была права. Миссис Вон сообщила всем и, по-видимому, добавила еще кое-какие смачные подробности от себя.
– Ох…
Делейни покраснела и отодвинулась чуть в сторону, чтобы свет не падал на ее лицо.
– Я не хочу об этом говорить. Я вообще не хочу говорить о том, что произошло вчера.
Ник прислонился плечом к косяку и посмотрел на Делейни.
– Тогда зачем ты пришла?
– Сама толком не знаю. Дело в том, что сегодня я услышала старые сплетни и хотела тебя расспросить об этом.
– Это какие?
– О том, что десять лет назад, когда я уехала из Трули, я якобы была беременна от тебя.
– Но мы же оба знаем, что это невозможно, правда? Конечно, если ты действительно была девственницей.
Делейни попятилась, уходя глубже в тень.
– Еще я услышала, что я будто бы сделала аборт, потому что ребенок был от тебя. – Ник выпрямился, и Делейни вдруг поняла, зачем она постучалась в его дверь. – Ник, мне очень жаль.
– Это было давно.
– Я знаю, но я узнала обо всем только сегодня.
Делейни подошла к лестнице и положила руку на перила.
– Ты хочешь, чтобы все думали, будто тебя ничто не трогает, но мне кажется, те сплетни задели тебя больнее, чем ты хочешь показать. Иначе ты не избил бы Скутера.
– Скутер – дрянь, и он меня разозлил.
Делейни вздохнула и оглянулась на Ника:
– Я только хотела, чтобы ты знал: я бы не стала делать аборт, – вот и все.
– С чего ты взяла, что мне небезразлично, что обо мне говорят?
– Может быть, и безразлично. И все-таки говорить такие вещи было жестоко. Наверное, я просто хотела, чтобы ты знал, что я считаю эту сплетню очень злой и, по-моему, тот, кто ее запустил, должен извиниться. – Делейни ступила на лестницу и нащупала в кармане ключи от квартиры. – Ладно, забудь, об этом.
Делейни решила, что Луи ошибся. Ник вел себя так, будто ему все равно, потому что ему действительно было все равно.
– Делейни!
– Что?
Делейни взялась за ручку двери.
– Вчера я тебе соврал.
Она оглянулась, но ей не было видно его лица.
– Когда?
– Когда сказал, что на твоем месте могла быть любая женщина. Тебя я бы узнал даже с закрытыми глазами. – Помолчав, Ник добавил: – Я бы тебя отличил ото всех.
Почему-то сейчас, в темноте, его глубокий низкий голос звучал даже более интимно, чем если бы он говорил шепотом. Потом скрипнула дверь, щелкнул замок, и Делейни поняла, что осталась одна. Она огляделась, но дверь была закрыта и ничто не напоминало о том, что Ник только что был здесь. Его слова поглотила ночь, словно он их и не произносил.
Войдя в квартиру, Делейни сбросила ботинки и поставила в микроволновку готовое диетическое блюдо. Включив телевизор, она попыталась смотреть новости, но ей было трудно сосредоточиться даже на прогнозе погоды. Мысли ее все время возвращались к разговору с Ником. Делейни все вспоминала, как он сказал, что отличил бы ее даже с закрытыми глазами, и напоминала себе, что «хороший» Ник гораздо опаснее, она достала из микроволновой печи обед, и села за стол, размышляя, пожелает ли Фрэнк Стюарт обсудить и с ней самые последние слухи. Как и десять лет назад, снова весь город перешептывается за ее спиной. Горожане обсуждают, как они с Ником «баловались» в салоне. Но в отличие от прошлого раза сейчас она не может отсюда сбежать.
До того как приняла условия завещания Генри, Делейни часто переезжала. Она была вольна сняться с места и уехать в любой момент, как только ей этого захочется. Она всегда сама контролировала собственную жизнь. Но сейчас все изменилось, все было неопределенно и неподвластно ее контролю. И в центре всей этой неразберихи находился Ник Аллегрецца. Он всегда был одной из главных причин, почему она вела беспорядочную жизнь.
Делейни встала и прошла в спальню. Она бы и хотела свалить всю вину на Ника, так ей было бы легче, но обнаружила, что почему-то не может его ненавидеть. Он злил ее сильнее, чем кто бы то ни было, но она никогда не могла по-настоящему его возненавидеть. Хотя если бы ей это удалось, ее жизнь стала бы намного проще.
Ночью Делейни приснился сон, который быстро превратился в кошмар. Ей снилось, будто пришел июнь и она выполнила условия завещания Генри. Теперь она свободна и ее переполняет радость. Ее заливает солнечный свет, такой яркий, что даже слепит. Все наконец хорошо, и у нее даже есть потрясающие лиловые туфли на платформе. Словом, жизнь удалась.
В ее сне Макс вручает ей чек в огромной коробке, да так торжественно, словно она выиграла телевизионную викторину. Она садится в свою «миату» и направляется прочь из города. У нее такое ощущение, как будто с души свалилась непосильная тяжесть. Чем ближе граница Трули, тем легче у нее на душе.
Она едет из города долго – как ей кажется, уже несколько часов, но когда свобода уже близка, ее «миата» вдруг превращается в игрушечную машинку. И Делейни оказывается на обочине дороги с огромной коробкой под мышкой. Она смотрит на крошечную машинку, которая стоит рядом с ее правой туфлей, и пожимает плечами, как будто такие вещи происходят сплошь и рядом. Потом она сует машинку в карман, чтобы ее не украли, и пешком идет дальше, к границе города. Но сколько бы времени и с какой бы скоростью она ни шла, табличка «Вы покидаете Трули» по-прежнему остается еле видной вдали. Делейни бросается бежать, сгибаясь под тяжестью коробки с чеком. Чек становится все тяжелее и тяжелее, но она его не бросает и все бежит и бежит; у нее уже все болит и нет больше сил бежать. Границы города по-прежнему остаются где-то далеко впереди, и она вдруг отчетливо понимает, что застряла в Трули навсегда.
Делейни села в кровати, на губах замер безмолвный крик. Она тяжело дышала, ее прошиб холодный пот. Ей только что приснился самый страшный кошмар в ее жизни.
Глава 12
Из огромных динамиков, установленных в кузове пикапа нового мэра, гремела музыка. Пикап опутывала бутафорская паутина, на раме стояли две могильные плиты. Пикап медленно полз по Мэйн-стрит, за ним тянулась вереница ведьм и вампиров, клоунов и принцесс. С музыкой сливалась оживленная болтовня привидений и гоблинов, которые открывали парад в честь Хеллоуина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82