Если Батька и Шурыгин сидели в креслах, то Леваневский ходил по кабинету, как молодой революционный маршал по штабу. От него за три метра разило пряными духами и мятной жевачкой. — То ли он подготовил какой-то мощный компромат, то ли готовит акцию, не исключено, прямо в студии. Вряд ли будет обливать минералкой, хотя…
— Да я его прямо там и порву, вот и будет шоу!
— Не советую, — резко сказал Шурыгин. — Я кое-какие справочки навел, так вот, он в институте занимался тяжелой атлетикой без дураков. Так что, Юрий Петрович, не надо нам второго акта Мерлизонского балета. Некрасивый будет балет…
— А что, если нам, как сказал бы великий стратег Конфуций, поставить свои паруса под вражеский ветер. Они собирают толпу, пусть они и получат шоу. Но не в студии, за пределами. Представьте, этак в разгар дебатов, этот гусь перечисляет ваши старые грешки, а вы его прерываете и говорить: час назад взорван наш штаб. Или, еще лучше, возле нашего штаба задержана машина со взрывчаткой, из гаража фирмы Савушкина.
Наступило молчание.
— Сильный ход, — неожиданно сказал Батька. — Только смотри, не промахнись, как с той бабкой.
— С бабкой, по правде говоря, промахнулся не я. Я свой квадрат выдержал до конца, это ваши люди сплоховали. На этот раз, все поведу сам, до финальной точки.
Подумав, Леваневский продолжил.
— Конечно, насчет взрывчатки я пошутил. Это уже совсем нехорошие статьи пошли, как бы самим не попасть в тюрягу. Надо чего-нибудь полегче, но столь же громкое и звонкое. Маленький пожар, битые стекла… Подумаю. Николай Борисович, — к Шурыгину, — подготовьте пока что две группы: ребят для самой акции, и группу «Перуна» для силового прикрытия. А может и не прикрытия. Подумаю.
— Подумай, Феденька. Если все будет хорошо, в смысле и завтра, и двадцать пятого, будешь моим пресс-секретарем. Или еще какую-нибудь должность для тебя введу.
— Лучше наличными, — неожиданно резко ответил Леваневский.
***
— Бабоньки, я сама в это не верила. Думала, ну это просто реклама. А когда вместе с экскурсией на этот завод попала… Ну ладно, я-то хоть была подготовлена. Народ просто балдел. Причем треть была тех, кто уже по второму разу. Уходить не хотели, искали начальство и все один вопрос: можно ли к вам устроиться? Или, можно к вам мужа привести? Он, дурень, на рыбалке сутками, на этом проклятом «Катке» числится. Пусть у вас заработает.
— Конечно, — ответила Софья Евгеньевна, — обалдеешь тут. Они, наверное, впервые, видели работягу, который пять-шесть тысяч получает. Ну, конечно, кроме нефтяников.
Производственные экскурсии не сразу, но пошли. Как ожидала пессимистка Елкова поначалу к месту сбора, в десять утра, приходили две-три старушки, да какой-нибудь гражданин, особенно любопытный с похмелья (таких решили тоже брать, просто, сопровождающий сразу же выдавал им две капсулы «антипохмелина»). Но уже через неделю, благодаря старушечьим рассказам, народ потянулся. Последние четыре дня уже не хватало «Газели», пришлось использовать «Икарус», а экскурсии проводить четыре раза в день. Ходили слухи, будто Батька хочет подослать провокаторов, но они себя не проявляли; то ли боялись, то ли были заворожены видом производства, равного которому им не приходилось встречать за всю жизнь. Если бы все и дальше пошло бы такими темпами, да по нарастающей, то до конца кампании, через экскурсии прошли бы тысяч пять горожан.
Последний обход оказался самым сложным — враг достаточно жестком блокировал Слободу и почти треть агитационного разноса была конфискована. Обход, между тем, был самым ответственным: разносили Народную программу, составленную по наказам. Срочно напечатали дополнительные экземпляры, рассчитали двадцать слободских агитаторов, отказавшихся рисковать; к последнему обходу готовили десант из Центрального района.
Сегодня в штабе были одни бригадиры — агитаторы отдыхали. Бригадиры, перед тем как разойтись, получали инструкцию на последнюю неделю.
— Привет, Инка, — крикнул Капитан с порога.
— Новый замер готов? — спросила Елкова.
— Готов. Сообщаю результаты: прорыв. Особенно в Заречье. Там наш двадцать пять, а Батька вообще — четырнадцать.
— Вот это меня удивляет, — сказала Елкова. — Ведь Заречье, в основном частный сектор, деревянные хибары. Чем им наш буржуин приглянулся? Странно.
— Чего странного? — заметила Мария Федосеевна, самый старый и при этом едва ли не самый жесткий и энергичный бригадир. — У нас в Заречье Ивана Дмитриевича своим считают, зареченским. А слободских у нас никогда не любили. Мальчишки до сих пор ватага на ватагу дерутся.
— Забавный момент, — сказал Капитан. — Стыдно сказать: в опросе я это проглядел, а то могли бы сами адресно дожать. Кстати, о хижинах: у коммуниста в Заречье двадцать процентов, больше, чем в среднем по городу. Ладно, Заречье, это хорошо, но есть новость поважнее. Мы подняли нашего и в Центральном — двадцать четыре процента. А Батьку втоптали до девятнадцати.
Ура, радостный визг, возглас: «Это уже заявка на победу» бригадира мужского пола (редкое явление, кстати сказать).
— А вот расслабляться пока не надо. Завтра будет новый замер по Слободе. Он может съесть результат по Центральному. Нет, не перебивайте, сам понимаю, оговорился, Слобода вдвое меньше. Он и съест наполовину. Еще через три дня замер по Ленинскому. Тогда будет что-то ясно в среднем.
— И вообще, мужички и бабоньки, не забывайте, наша главная задача — отрыв в семь процентов. На следующей недели, когда подведем итоги замеров, будем составлять планы, по каждому участку — индивидуальный. Помните, о каких премиях мы говорили? Так вот, они — только если выполнен план. Какой смысл в нашей работе, если весь подъезд «за», а пришел на выборы один дядя Егор, потому, что он сам агитатор?
— Инна Сергеевна, но ведь агитация в день выборов запрещена, — несмело сказала одна из агитаторш-учительниц. — Нарушение федерального законодательства.
— А кто предлагает нарушать? Ты просто звонишь в квартиру, где-нибудь в полдень. «Тетя Катя, вы еще на улице не были? Ах, фильм смотрите? Хорошо, только потом советую прогуляться — смотрите, какая погода хорошая (у природы нет плохой погоды). Не забудьте только взять паспорт и зайти в школу: там проходит важное мероприятие.
***
— Феденька, ты знаешь результат последнего опроса? Ихнего опроса.
До последнего момента Батька был равнодушен к социологии, однако месяц назад заказал опрос «Красному катку», затем приказал провести опрос своему штабу и, под конец, приказал службе безопасности выйти на вражеских агитаторов и просто узнать результаты за наличный расчет. Как и полагается, информатора нашли без проблем.
— Конечно, я им не верю. Тем более, разница с нашим — пять процентов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
— Да я его прямо там и порву, вот и будет шоу!
— Не советую, — резко сказал Шурыгин. — Я кое-какие справочки навел, так вот, он в институте занимался тяжелой атлетикой без дураков. Так что, Юрий Петрович, не надо нам второго акта Мерлизонского балета. Некрасивый будет балет…
— А что, если нам, как сказал бы великий стратег Конфуций, поставить свои паруса под вражеский ветер. Они собирают толпу, пусть они и получат шоу. Но не в студии, за пределами. Представьте, этак в разгар дебатов, этот гусь перечисляет ваши старые грешки, а вы его прерываете и говорить: час назад взорван наш штаб. Или, еще лучше, возле нашего штаба задержана машина со взрывчаткой, из гаража фирмы Савушкина.
Наступило молчание.
— Сильный ход, — неожиданно сказал Батька. — Только смотри, не промахнись, как с той бабкой.
— С бабкой, по правде говоря, промахнулся не я. Я свой квадрат выдержал до конца, это ваши люди сплоховали. На этот раз, все поведу сам, до финальной точки.
Подумав, Леваневский продолжил.
— Конечно, насчет взрывчатки я пошутил. Это уже совсем нехорошие статьи пошли, как бы самим не попасть в тюрягу. Надо чего-нибудь полегче, но столь же громкое и звонкое. Маленький пожар, битые стекла… Подумаю. Николай Борисович, — к Шурыгину, — подготовьте пока что две группы: ребят для самой акции, и группу «Перуна» для силового прикрытия. А может и не прикрытия. Подумаю.
— Подумай, Феденька. Если все будет хорошо, в смысле и завтра, и двадцать пятого, будешь моим пресс-секретарем. Или еще какую-нибудь должность для тебя введу.
— Лучше наличными, — неожиданно резко ответил Леваневский.
***
— Бабоньки, я сама в это не верила. Думала, ну это просто реклама. А когда вместе с экскурсией на этот завод попала… Ну ладно, я-то хоть была подготовлена. Народ просто балдел. Причем треть была тех, кто уже по второму разу. Уходить не хотели, искали начальство и все один вопрос: можно ли к вам устроиться? Или, можно к вам мужа привести? Он, дурень, на рыбалке сутками, на этом проклятом «Катке» числится. Пусть у вас заработает.
— Конечно, — ответила Софья Евгеньевна, — обалдеешь тут. Они, наверное, впервые, видели работягу, который пять-шесть тысяч получает. Ну, конечно, кроме нефтяников.
Производственные экскурсии не сразу, но пошли. Как ожидала пессимистка Елкова поначалу к месту сбора, в десять утра, приходили две-три старушки, да какой-нибудь гражданин, особенно любопытный с похмелья (таких решили тоже брать, просто, сопровождающий сразу же выдавал им две капсулы «антипохмелина»). Но уже через неделю, благодаря старушечьим рассказам, народ потянулся. Последние четыре дня уже не хватало «Газели», пришлось использовать «Икарус», а экскурсии проводить четыре раза в день. Ходили слухи, будто Батька хочет подослать провокаторов, но они себя не проявляли; то ли боялись, то ли были заворожены видом производства, равного которому им не приходилось встречать за всю жизнь. Если бы все и дальше пошло бы такими темпами, да по нарастающей, то до конца кампании, через экскурсии прошли бы тысяч пять горожан.
Последний обход оказался самым сложным — враг достаточно жестком блокировал Слободу и почти треть агитационного разноса была конфискована. Обход, между тем, был самым ответственным: разносили Народную программу, составленную по наказам. Срочно напечатали дополнительные экземпляры, рассчитали двадцать слободских агитаторов, отказавшихся рисковать; к последнему обходу готовили десант из Центрального района.
Сегодня в штабе были одни бригадиры — агитаторы отдыхали. Бригадиры, перед тем как разойтись, получали инструкцию на последнюю неделю.
— Привет, Инка, — крикнул Капитан с порога.
— Новый замер готов? — спросила Елкова.
— Готов. Сообщаю результаты: прорыв. Особенно в Заречье. Там наш двадцать пять, а Батька вообще — четырнадцать.
— Вот это меня удивляет, — сказала Елкова. — Ведь Заречье, в основном частный сектор, деревянные хибары. Чем им наш буржуин приглянулся? Странно.
— Чего странного? — заметила Мария Федосеевна, самый старый и при этом едва ли не самый жесткий и энергичный бригадир. — У нас в Заречье Ивана Дмитриевича своим считают, зареченским. А слободских у нас никогда не любили. Мальчишки до сих пор ватага на ватагу дерутся.
— Забавный момент, — сказал Капитан. — Стыдно сказать: в опросе я это проглядел, а то могли бы сами адресно дожать. Кстати, о хижинах: у коммуниста в Заречье двадцать процентов, больше, чем в среднем по городу. Ладно, Заречье, это хорошо, но есть новость поважнее. Мы подняли нашего и в Центральном — двадцать четыре процента. А Батьку втоптали до девятнадцати.
Ура, радостный визг, возглас: «Это уже заявка на победу» бригадира мужского пола (редкое явление, кстати сказать).
— А вот расслабляться пока не надо. Завтра будет новый замер по Слободе. Он может съесть результат по Центральному. Нет, не перебивайте, сам понимаю, оговорился, Слобода вдвое меньше. Он и съест наполовину. Еще через три дня замер по Ленинскому. Тогда будет что-то ясно в среднем.
— И вообще, мужички и бабоньки, не забывайте, наша главная задача — отрыв в семь процентов. На следующей недели, когда подведем итоги замеров, будем составлять планы, по каждому участку — индивидуальный. Помните, о каких премиях мы говорили? Так вот, они — только если выполнен план. Какой смысл в нашей работе, если весь подъезд «за», а пришел на выборы один дядя Егор, потому, что он сам агитатор?
— Инна Сергеевна, но ведь агитация в день выборов запрещена, — несмело сказала одна из агитаторш-учительниц. — Нарушение федерального законодательства.
— А кто предлагает нарушать? Ты просто звонишь в квартиру, где-нибудь в полдень. «Тетя Катя, вы еще на улице не были? Ах, фильм смотрите? Хорошо, только потом советую прогуляться — смотрите, какая погода хорошая (у природы нет плохой погоды). Не забудьте только взять паспорт и зайти в школу: там проходит важное мероприятие.
***
— Феденька, ты знаешь результат последнего опроса? Ихнего опроса.
До последнего момента Батька был равнодушен к социологии, однако месяц назад заказал опрос «Красному катку», затем приказал провести опрос своему штабу и, под конец, приказал службе безопасности выйти на вражеских агитаторов и просто узнать результаты за наличный расчет. Как и полагается, информатора нашли без проблем.
— Конечно, я им не верю. Тем более, разница с нашим — пять процентов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76