Она сидела на постели, подтянув колени к груди и уронив на них голову. Джастин подумал, что она, наверное, плачет, хотя до его слуха не донеслось ни единого звука.
– Изабель…
Она подняла голову и посмотрела на него.
Джастин со вздохом пересек комнату и присел на кровать, силясь рассмотреть в темноте лицо своей жены.
– Я избавил бы тебя от этой сцены, будь это в моих силах. Так случилось, что весь прошлый год Бирджитт была моей любовницей. В свое оправдание я могу лишь сказать, что в те дни я не был женат или помолвлен, да и желания вступать в брак тогда не имел. Поверь, если бы я знал наперед, что повстречаю тебя, я ни за что не позволил бы ей оставаться тут.
– Вам ничего не нужно объяснять мне, милорд, – прошептала она так тихо, что Джастин почувствовал, как сердце его переворачивается в груди, оттого что он заставил Изабель так глубоко страдать. – Я знала, что у вас… есть определенный опыт. Кроме того, для мужчины нет ничего зазорного в том, чтобы иметь возлюбленную, не так ли? У моего дяди тоже есть любовница. Ее зовут Бертильда, и каждые три месяца я оплачивала ее долги и отвозила ей ее содержание. Если вы пожелаете, я могла бы делать то же самое и для Бирджитт.
– Клянусь честью… – пробормотал Джастин, потирая ладонью лоб и глаза, и подумал, что сэр Майлз заслуживает, чтобы его гнали по улицам Лондона и четвертовали за то, что он заставлял свою родную племянницу заниматься столь презренным делом. – Я никогда не смог бы просить тебя ни о чем подобном. Никогда. Изабель… – он произнес ее имя почти со стоном. – Поверь, я не знаю, как все исправить, что сказать, чтобы избавить тебя от боли. Ведь я не знал, что вступлю в брак. А после того, как узнал – то есть когда получил послание моего старшего брата относительно леди Эвелины, – я ни разу не делил ложе с Бирджитт. Больше месяца, до сегодняшней ночи, у меня никого не было. Я не касался ни одной женщины – кроме тебя. – Он нашел под простыней руку Изабель и крепко сжал ее. – Клянусь, что теперь, когда мы с тобой стали мужем и женой, я не прикоснусь ни к одной женщине на свете – для меня существуешь только ты, Изабель. Я говорю тебе правду и прошу тебя верить мне.
– Я верю вам.
Она произнесла эти слова без малейшего усилия, но Джастин не знал, действительно ли она так думает. Если бы он вдруг узнал, что до того, как она стала его женой, у нее в течение целого года был любовник, он извелся бы.
– Но как же ребенок, милорд?
– Ребенок?
– Бирджитт сказала, что… ждет от вас ребенка.
– А-а… – он кивнул. – Я не знаю, правда ли это. Она говорила это и раньше, несколько раз, чтобы испытать меня и заставить на ней жениться. Но каждый раз тревога оказывалась ложной. Проходило время, и истина становилась явной…
Изабель не отрываясь, смотрела на него, и Джастину показалось, что он слышит эхо собственных слов в этой тягостной тишине.
Проходит время, и истина становится явной.
– Если она действительно ждет ребенка, я не брошу его. – Нагнувшись вперед, он нежно обхватил лицо Изабель. – Я тот же самый человек, каким был и час назад, Изабель. Это правда, меня нельзя назвать совершенством, и тем не менее я постараюсь стать тебе хорошим мужем и обещаю сделать для этого все, что будет в моих силах. Неужели ты не можешь поверить мне, хоть немножко?
Изабель накрыла его руку своей и прижала к щеке.
– Мне очень трудно поверить кому-либо из мужчин, – шепотом ответила она. – Но я, право же, постараюсь, милорд, потому что вы были очень добры ко мне и мне хочется угодить вам.
– Это у тебя отлично получается. – Улыбнувшись, он наклонился, чтобы поцеловать, и крепко обнял ее. – Просто замечательно, Изабель.
Глава десятая
Записи расходов и подсчеты прибылей были в ужасном состоянии. Изабель прилежно трудилась над ними вот уже целую неделю. Но теперь уже стала сомневаться, удастся ли ей когда-нибудь навести в этой путанице хоть какой-нибудь порядок. Она с удивлением обнаружила, что Джастина настолько мало интересует, куда и как уходят его деньги, что он даже не может вспомнить, где хранятся его финансовые документы. Изабель и Гайза провели два дня в поисках, прежде чем, наконец, обнаружили злосчастные тетради – на дне бельевой корзины в комнате Джастина. Последняя запись была сделана четыре года назад, после чего, по всей вероятности, Джастин счел для себя слишком утомительным самому заниматься подсчетами и расчетами.
Его равнодушие к деньгам во многом напомнило Изабель ее отца, который так же мало интересовался сухими цифрами, полагая математику наукой холодной и бездушной. Но отец предпочитал участвовать в политических интригах, а Джастина более всего занимало воспитание и обучение своих подопечных. Этому занятию он посвящал большую часть своего времени. Хотя такое случалось далеко не всегда. Иногда – и довольно часто – его интерес был сосредоточен, исключительно на Изабель.
Изабель всегда думала, что в течение так называемого медового месяца, который следует за вступлением в брак, супругам надлежит поближе познакомиться друг с другом, хотя никогда не могла сообразить, каким же образом это становится возможным. Но Джастин, судя по всему, был отлично обо всем осведомлен и, по всей вероятности, решил, что им и в самом деле следует получше узнать друг друга. Он был пылок и неутомим, а его желание и страсть были, казалось, неутолимы. Изабель уже сбилась со счета, пытаясь запомнить, сколько раз за последнюю неделю они занимались любовью, в какое время дня и ночи и в каких самых невероятных местах. Похоже, Джастин вовсе не стремился ограничить их ласки супружеским ложем. Собственно говоря, он вообще ни о чем не думал, кроме разве что поверхностного соблюдения приличий и уединения. Неважно, где оказывались супруги в этот момент – на продуваемом летними ветрами склоне холма неподалеку от рощи, куда они прискакали, обозревая владения Джастина, или же в туалетной комнате во время купания, куда Джастин зазвал Изабель, чтобы она потерла ему спину, а кончилось тем, что он сам вымыл ее с ног до головы, или же в рабочем кабинете, где сейчас и сидела Изабель, припоминая с пылающими щеками все, что он проделывал с ней, пока они сидели на единственном в этом покое кресле перед камином. Как-то раз она отправилась в конюшни выяснить у мужа, какие приблизительно средства отпускались ежегодно на приобретение припасов в случае возможной осады, однако Джастин поспешил отослать мальчиков прочь с какими-то пустячными поручениями и моментально заставил Изабель позабыть и об отпускаемых средствах, и о припасах. Лишь час спустя, присев, наконец, за свой письменный стол и предположив, что вид у нее словно у лунатика, она смогла вспомнить, зачем ходила на конюшни и разыскивала мужа. Впрочем, чтобы превратить ее в лунатика, ему требовался лишь поцелуй, или взгляд, или одно-единственное слово.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
– Изабель…
Она подняла голову и посмотрела на него.
Джастин со вздохом пересек комнату и присел на кровать, силясь рассмотреть в темноте лицо своей жены.
– Я избавил бы тебя от этой сцены, будь это в моих силах. Так случилось, что весь прошлый год Бирджитт была моей любовницей. В свое оправдание я могу лишь сказать, что в те дни я не был женат или помолвлен, да и желания вступать в брак тогда не имел. Поверь, если бы я знал наперед, что повстречаю тебя, я ни за что не позволил бы ей оставаться тут.
– Вам ничего не нужно объяснять мне, милорд, – прошептала она так тихо, что Джастин почувствовал, как сердце его переворачивается в груди, оттого что он заставил Изабель так глубоко страдать. – Я знала, что у вас… есть определенный опыт. Кроме того, для мужчины нет ничего зазорного в том, чтобы иметь возлюбленную, не так ли? У моего дяди тоже есть любовница. Ее зовут Бертильда, и каждые три месяца я оплачивала ее долги и отвозила ей ее содержание. Если вы пожелаете, я могла бы делать то же самое и для Бирджитт.
– Клянусь честью… – пробормотал Джастин, потирая ладонью лоб и глаза, и подумал, что сэр Майлз заслуживает, чтобы его гнали по улицам Лондона и четвертовали за то, что он заставлял свою родную племянницу заниматься столь презренным делом. – Я никогда не смог бы просить тебя ни о чем подобном. Никогда. Изабель… – он произнес ее имя почти со стоном. – Поверь, я не знаю, как все исправить, что сказать, чтобы избавить тебя от боли. Ведь я не знал, что вступлю в брак. А после того, как узнал – то есть когда получил послание моего старшего брата относительно леди Эвелины, – я ни разу не делил ложе с Бирджитт. Больше месяца, до сегодняшней ночи, у меня никого не было. Я не касался ни одной женщины – кроме тебя. – Он нашел под простыней руку Изабель и крепко сжал ее. – Клянусь, что теперь, когда мы с тобой стали мужем и женой, я не прикоснусь ни к одной женщине на свете – для меня существуешь только ты, Изабель. Я говорю тебе правду и прошу тебя верить мне.
– Я верю вам.
Она произнесла эти слова без малейшего усилия, но Джастин не знал, действительно ли она так думает. Если бы он вдруг узнал, что до того, как она стала его женой, у нее в течение целого года был любовник, он извелся бы.
– Но как же ребенок, милорд?
– Ребенок?
– Бирджитт сказала, что… ждет от вас ребенка.
– А-а… – он кивнул. – Я не знаю, правда ли это. Она говорила это и раньше, несколько раз, чтобы испытать меня и заставить на ней жениться. Но каждый раз тревога оказывалась ложной. Проходило время, и истина становилась явной…
Изабель не отрываясь, смотрела на него, и Джастину показалось, что он слышит эхо собственных слов в этой тягостной тишине.
Проходит время, и истина становится явной.
– Если она действительно ждет ребенка, я не брошу его. – Нагнувшись вперед, он нежно обхватил лицо Изабель. – Я тот же самый человек, каким был и час назад, Изабель. Это правда, меня нельзя назвать совершенством, и тем не менее я постараюсь стать тебе хорошим мужем и обещаю сделать для этого все, что будет в моих силах. Неужели ты не можешь поверить мне, хоть немножко?
Изабель накрыла его руку своей и прижала к щеке.
– Мне очень трудно поверить кому-либо из мужчин, – шепотом ответила она. – Но я, право же, постараюсь, милорд, потому что вы были очень добры ко мне и мне хочется угодить вам.
– Это у тебя отлично получается. – Улыбнувшись, он наклонился, чтобы поцеловать, и крепко обнял ее. – Просто замечательно, Изабель.
Глава десятая
Записи расходов и подсчеты прибылей были в ужасном состоянии. Изабель прилежно трудилась над ними вот уже целую неделю. Но теперь уже стала сомневаться, удастся ли ей когда-нибудь навести в этой путанице хоть какой-нибудь порядок. Она с удивлением обнаружила, что Джастина настолько мало интересует, куда и как уходят его деньги, что он даже не может вспомнить, где хранятся его финансовые документы. Изабель и Гайза провели два дня в поисках, прежде чем, наконец, обнаружили злосчастные тетради – на дне бельевой корзины в комнате Джастина. Последняя запись была сделана четыре года назад, после чего, по всей вероятности, Джастин счел для себя слишком утомительным самому заниматься подсчетами и расчетами.
Его равнодушие к деньгам во многом напомнило Изабель ее отца, который так же мало интересовался сухими цифрами, полагая математику наукой холодной и бездушной. Но отец предпочитал участвовать в политических интригах, а Джастина более всего занимало воспитание и обучение своих подопечных. Этому занятию он посвящал большую часть своего времени. Хотя такое случалось далеко не всегда. Иногда – и довольно часто – его интерес был сосредоточен, исключительно на Изабель.
Изабель всегда думала, что в течение так называемого медового месяца, который следует за вступлением в брак, супругам надлежит поближе познакомиться друг с другом, хотя никогда не могла сообразить, каким же образом это становится возможным. Но Джастин, судя по всему, был отлично обо всем осведомлен и, по всей вероятности, решил, что им и в самом деле следует получше узнать друг друга. Он был пылок и неутомим, а его желание и страсть были, казалось, неутолимы. Изабель уже сбилась со счета, пытаясь запомнить, сколько раз за последнюю неделю они занимались любовью, в какое время дня и ночи и в каких самых невероятных местах. Похоже, Джастин вовсе не стремился ограничить их ласки супружеским ложем. Собственно говоря, он вообще ни о чем не думал, кроме разве что поверхностного соблюдения приличий и уединения. Неважно, где оказывались супруги в этот момент – на продуваемом летними ветрами склоне холма неподалеку от рощи, куда они прискакали, обозревая владения Джастина, или же в туалетной комнате во время купания, куда Джастин зазвал Изабель, чтобы она потерла ему спину, а кончилось тем, что он сам вымыл ее с ног до головы, или же в рабочем кабинете, где сейчас и сидела Изабель, припоминая с пылающими щеками все, что он проделывал с ней, пока они сидели на единственном в этом покое кресле перед камином. Как-то раз она отправилась в конюшни выяснить у мужа, какие приблизительно средства отпускались ежегодно на приобретение припасов в случае возможной осады, однако Джастин поспешил отослать мальчиков прочь с какими-то пустячными поручениями и моментально заставил Изабель позабыть и об отпускаемых средствах, и о припасах. Лишь час спустя, присев, наконец, за свой письменный стол и предположив, что вид у нее словно у лунатика, она смогла вспомнить, зачем ходила на конюшни и разыскивала мужа. Впрочем, чтобы превратить ее в лунатика, ему требовался лишь поцелуй, или взгляд, или одно-единственное слово.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85