Мать задалась целью знать обо всем, что делал папа, ничто не ускользало от ее внимания, кроме тех вещей, о которых она не хотела…
Грейс почувствовала, как что-то внутри нее щелкнуло, вроде того, как становится на место последний кусочек мозаичной загадки. Как раз это и постаралась бы скрыть ее мать, похоронить глубоко, чтобы в конечном счете заставить себя поверить, что этого не было.
– Я верю тебе, – сказала она Ноле смертельно-холодным голосом человека, у которого нет выбора и он вынужден верить.
– Хорошо, – с облегчением вздохнула Нола. – Сейчас вернусь. Подожди меня.
Глядя вслед выходившей из кухни Ноле, Грейс подавила ироничный смешок. «Подожди»! Я не то что уйти, даже встать не могу.
В то же время внутренний голос подсказывал ей, что нужно убежать… уползти, если придется. Убраться как можно скорее от этой женщины, которая заявляет, что она ее сестра, от любых доказательств – фотографий, дневника – которые Нола в этот момент выкапывает из ящиков какого-нибудь стола.
Грейс, признав в этих словах голос своей матери, откинулась на спинку стула.
Она останется.
Она выслушает все до конца.
Час спустя, покинув дом Нолы, Грейс шла словно во сне, едва понимая, где она находится. Она не заметила полоску льда, и тротуар ускользнул у нее из-под ног. Она неуклюже упала, разбив колено.
Это должно было быть больно, но она ничего не почувствовала.
Несколько долгих секунд она просто смотрела на колено, глядя, как кровь капает в ботинок.
Но перед глазами стояла другая картина: Нед Эмори, распростертый на постели, темнеющей от крови.
Ей пришлось усилием воли вырваться из оцепенения, иначе следующий шаг мог привести ее под колеса пролетающих мимо машин.
Она думала о Джеке. Его руки и голос всегда успокаивают ее и возвращают на землю. Он подвез ее домой в начале вечера и сказал, что намеревается вернуться в офис, чтобы разобрать почту, которая наверняка скопилась за время его отсутствия. Может быть, он все еще там?
Если бы она сохраняла ясность мысли, то наверняка остановилась бы у ближайшего телефона-автомата, но в своем нынешнем состоянии она обнаружила, что идет в направлении к зданию Флэтирон, словно робот по заданной программе. Двери приемной были еще открыты, но за стойкой никого не было. Она уже собиралась уйти, но вдруг дверь офиса в холл открылась и появился Бенджамин.
Пока он стоял, изумленно разглядывая ее, она обратила внимание на свое отражение в стеклянной стене конференц-зала и поняла, в какое изумление и шок она его, должно быть, повергла, – белое лицо, растрепанные волосы, запачканная кровью юбка.
Бен быстро увел ее в ближайший кабинет. Усадив на диванчик между двумя в беспорядке сваленными стопками книг и рукописей, он наклонился, чтобы осмотреть ее колено.
– Фью-ю! Такое впечатление, что рассадила довольно глубоко. Наверное, придется наложить пару швов.
– Все на так уж плохо, – сказала она, прижимая свернутый шариком «клинекс» к ране, чтобы остановить кровь.
– Чем я могу тебе помочь? – спросил Бен. – Бинт? Или, быть может, бренди, если здесь найдется? Ты выглядишь потрясенной.
– Честно говоря, со стороны я, наверное, кажусь хуже, чем чувствую себя на самом деле.
– Если хочешь знать правду, то ты выглядишь ребенком, который свалился с велосипеда и хочет казаться более смелым, чем есть на самом деле.
Бен, подняв глаза, встретился с ее взглядом и одарил Грейс такой ласковой улыбкой, что ей стало вдруг тепло на душе.
Ей снова подумалось: как странно, что у Бена до сих пор нет подружки. От Джека она знала, что здесь, в издательстве есть много женщин, которые проявляют к нему интерес. Но ни одну, с которой он встречался, он не приводил домой, чтобы познакомить с Джеком или с Натали.
– Отец частенько говорил, что я такая тощая из-за того, что стоило мне набрать полкило веса, как я тут же его сдирала ссадинами, – сообщила она Бену. Ей понадобилось приложить неимоверные усилия, чтобы поддержать добродушный и шутливый тон разговора. Неожиданно горестно она добавила: – Он говорил много всякой всячины и… далеко не все оказалось правдой.
– Грейс, что случилось? – услышала она голос Бена словно издалека. – Забудь о том, что я сказал про падение с велосипеда, – ты выглядишь так, будто тебя сбила машина.
– В некотором смысле я так себя и чувствую.
– Скажи же ради Бога, в чем дело? Грейс колебалась.
– Твоего отца, случайно, нигде нет поблизости? – спросила она.
Бен отрицательно покачал головой.
– Вы с ним разминулись. Он только что поехал в центр встретиться с одним автором, который позвонил не так давно. Но я тоже неплохо умею слушать.
Хлопнула дверь одного из кабинетов в холле. Грейс смотрела на чередование горизонтальных полосок света и теней, пробивающихся сквозь жалюзи и падающих на лицо Бена. Мерцающие пылинки сверкали в полосках пульсирующего света, а его глаза, остававшиеся в тени, были устремлены на нее – прохладные, зеленые и в каком-то смысле далекие. Внутренний голос сказал: "Ты пожалеешь, если посвятишь его в эти дела".
Словно почувствовав нерешительность Грейс, Бен отошел от стола и сдвинул в сторону стопку книг, чтобы сесть рядом с ней.
– Грейс, что бы это ни было, ты можешь мне вполне довериться.
Бен – сын Джека, сказала она себе, и всегда вел себя порядочно по отношению ко мне. И ведь я дала Ноле слово, что не сделаю ее рассказ достоянием широкой публики.
– Дело в Ноле! – Слова вырвались неожиданно для самой Грейс. – Нола Эмори, помнишь?
– Ну как я мог забыть? – улыбнулся Бен.
– Я только что узнала, что мы… она и я… – Она набрала воздуха в легкие и закончила на быстром выдохе: – Мы сестры.
С паузами и остановками она рассказала ему все. Как Нола рассеяла ее сомнения, показав ей письмо ее отца к Маргарет. В памяти Грейс, словно эпитафия на надгробном камне, запечатлелись слова: "Эта двойная жизнь меня убивает, Маргарет. И есть ли способ, чтобы положить всему этому конец, не причиняя боли тем, кого я люблю?"
Бен слушал не двигаясь и не сводя взгляда с ее лица. Когда Грейс закончила, он наклонился к ней, и его глаза засветились чем-то более значительным, чем просто сочувствием.
– А что, если уговорить ее передать тебе эти письма? – Голос Бенджамина стал тихим и настойчивым. – Твоя книга… Боже мой, Грейс, да ты понимаешь, что это такое с точки зрения рекламы?
– О книге я не думала, – ответила она.
Грейс пожалела, что рассказала об этом Бену. Джек не свел бы все к деньгам.
Ее сознание мгновенно просветлело, и она села прямее.
– Бен, ты не обмолвишься ни словом, правда? Даже своему отцу, если случится так, что ты сможешь поговорить с ним раньше, чем я?
– Ни одной живой душе, – пообещал он. – Но, Грейс, тебе непременно надо добыть эти письма!
– Я поговорю с ней…
Бен задумался, опустив голову и зажав подбородок в руке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
Грейс почувствовала, как что-то внутри нее щелкнуло, вроде того, как становится на место последний кусочек мозаичной загадки. Как раз это и постаралась бы скрыть ее мать, похоронить глубоко, чтобы в конечном счете заставить себя поверить, что этого не было.
– Я верю тебе, – сказала она Ноле смертельно-холодным голосом человека, у которого нет выбора и он вынужден верить.
– Хорошо, – с облегчением вздохнула Нола. – Сейчас вернусь. Подожди меня.
Глядя вслед выходившей из кухни Ноле, Грейс подавила ироничный смешок. «Подожди»! Я не то что уйти, даже встать не могу.
В то же время внутренний голос подсказывал ей, что нужно убежать… уползти, если придется. Убраться как можно скорее от этой женщины, которая заявляет, что она ее сестра, от любых доказательств – фотографий, дневника – которые Нола в этот момент выкапывает из ящиков какого-нибудь стола.
Грейс, признав в этих словах голос своей матери, откинулась на спинку стула.
Она останется.
Она выслушает все до конца.
Час спустя, покинув дом Нолы, Грейс шла словно во сне, едва понимая, где она находится. Она не заметила полоску льда, и тротуар ускользнул у нее из-под ног. Она неуклюже упала, разбив колено.
Это должно было быть больно, но она ничего не почувствовала.
Несколько долгих секунд она просто смотрела на колено, глядя, как кровь капает в ботинок.
Но перед глазами стояла другая картина: Нед Эмори, распростертый на постели, темнеющей от крови.
Ей пришлось усилием воли вырваться из оцепенения, иначе следующий шаг мог привести ее под колеса пролетающих мимо машин.
Она думала о Джеке. Его руки и голос всегда успокаивают ее и возвращают на землю. Он подвез ее домой в начале вечера и сказал, что намеревается вернуться в офис, чтобы разобрать почту, которая наверняка скопилась за время его отсутствия. Может быть, он все еще там?
Если бы она сохраняла ясность мысли, то наверняка остановилась бы у ближайшего телефона-автомата, но в своем нынешнем состоянии она обнаружила, что идет в направлении к зданию Флэтирон, словно робот по заданной программе. Двери приемной были еще открыты, но за стойкой никого не было. Она уже собиралась уйти, но вдруг дверь офиса в холл открылась и появился Бенджамин.
Пока он стоял, изумленно разглядывая ее, она обратила внимание на свое отражение в стеклянной стене конференц-зала и поняла, в какое изумление и шок она его, должно быть, повергла, – белое лицо, растрепанные волосы, запачканная кровью юбка.
Бен быстро увел ее в ближайший кабинет. Усадив на диванчик между двумя в беспорядке сваленными стопками книг и рукописей, он наклонился, чтобы осмотреть ее колено.
– Фью-ю! Такое впечатление, что рассадила довольно глубоко. Наверное, придется наложить пару швов.
– Все на так уж плохо, – сказала она, прижимая свернутый шариком «клинекс» к ране, чтобы остановить кровь.
– Чем я могу тебе помочь? – спросил Бен. – Бинт? Или, быть может, бренди, если здесь найдется? Ты выглядишь потрясенной.
– Честно говоря, со стороны я, наверное, кажусь хуже, чем чувствую себя на самом деле.
– Если хочешь знать правду, то ты выглядишь ребенком, который свалился с велосипеда и хочет казаться более смелым, чем есть на самом деле.
Бен, подняв глаза, встретился с ее взглядом и одарил Грейс такой ласковой улыбкой, что ей стало вдруг тепло на душе.
Ей снова подумалось: как странно, что у Бена до сих пор нет подружки. От Джека она знала, что здесь, в издательстве есть много женщин, которые проявляют к нему интерес. Но ни одну, с которой он встречался, он не приводил домой, чтобы познакомить с Джеком или с Натали.
– Отец частенько говорил, что я такая тощая из-за того, что стоило мне набрать полкило веса, как я тут же его сдирала ссадинами, – сообщила она Бену. Ей понадобилось приложить неимоверные усилия, чтобы поддержать добродушный и шутливый тон разговора. Неожиданно горестно она добавила: – Он говорил много всякой всячины и… далеко не все оказалось правдой.
– Грейс, что случилось? – услышала она голос Бена словно издалека. – Забудь о том, что я сказал про падение с велосипеда, – ты выглядишь так, будто тебя сбила машина.
– В некотором смысле я так себя и чувствую.
– Скажи же ради Бога, в чем дело? Грейс колебалась.
– Твоего отца, случайно, нигде нет поблизости? – спросила она.
Бен отрицательно покачал головой.
– Вы с ним разминулись. Он только что поехал в центр встретиться с одним автором, который позвонил не так давно. Но я тоже неплохо умею слушать.
Хлопнула дверь одного из кабинетов в холле. Грейс смотрела на чередование горизонтальных полосок света и теней, пробивающихся сквозь жалюзи и падающих на лицо Бена. Мерцающие пылинки сверкали в полосках пульсирующего света, а его глаза, остававшиеся в тени, были устремлены на нее – прохладные, зеленые и в каком-то смысле далекие. Внутренний голос сказал: "Ты пожалеешь, если посвятишь его в эти дела".
Словно почувствовав нерешительность Грейс, Бен отошел от стола и сдвинул в сторону стопку книг, чтобы сесть рядом с ней.
– Грейс, что бы это ни было, ты можешь мне вполне довериться.
Бен – сын Джека, сказала она себе, и всегда вел себя порядочно по отношению ко мне. И ведь я дала Ноле слово, что не сделаю ее рассказ достоянием широкой публики.
– Дело в Ноле! – Слова вырвались неожиданно для самой Грейс. – Нола Эмори, помнишь?
– Ну как я мог забыть? – улыбнулся Бен.
– Я только что узнала, что мы… она и я… – Она набрала воздуха в легкие и закончила на быстром выдохе: – Мы сестры.
С паузами и остановками она рассказала ему все. Как Нола рассеяла ее сомнения, показав ей письмо ее отца к Маргарет. В памяти Грейс, словно эпитафия на надгробном камне, запечатлелись слова: "Эта двойная жизнь меня убивает, Маргарет. И есть ли способ, чтобы положить всему этому конец, не причиняя боли тем, кого я люблю?"
Бен слушал не двигаясь и не сводя взгляда с ее лица. Когда Грейс закончила, он наклонился к ней, и его глаза засветились чем-то более значительным, чем просто сочувствием.
– А что, если уговорить ее передать тебе эти письма? – Голос Бенджамина стал тихим и настойчивым. – Твоя книга… Боже мой, Грейс, да ты понимаешь, что это такое с точки зрения рекламы?
– О книге я не думала, – ответила она.
Грейс пожалела, что рассказала об этом Бену. Джек не свел бы все к деньгам.
Ее сознание мгновенно просветлело, и она села прямее.
– Бен, ты не обмолвишься ни словом, правда? Даже своему отцу, если случится так, что ты сможешь поговорить с ним раньше, чем я?
– Ни одной живой душе, – пообещал он. – Но, Грейс, тебе непременно надо добыть эти письма!
– Я поговорю с ней…
Бен задумался, опустив голову и зажав подбородок в руке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126