– А вы? Грейс сказала, что у вас двое.
– Две девочки.
– Обе ходят в школу?
– Если это можно так назвать.
Он уловил горечь, прозвучавшую в ее голосе.
– Мне кажется, вы на этот счет не очень довольны?
– Вы бы тоже не были, если бы вам пришлось наблюдать, как день за днем вшивая государственная школьная система коверкает детей. – Она скомкала обертку сэндвича и сунула ее в бумажный пакет, лежавший рядом с нею. – А, ну их к чертям, не заводите меня, а не то нам придется просидеть здесь весь день.
Бен вдруг испытал незнакомый порыв желания помочь ей, облегчить ее жизнь. Будь осторожен, Бен, предупредил он себя. Не увлекайся. Он притронулся к ее руке.
– Пообедаем сегодня вместе? Это та самая малость, которую я могу сделать, – предложить вам столик где-нибудь там, где тепло.
– Бен, это не самая лучшая идея.
Нола опустила голову, чтобы он не видел выражения ее лица.
– Почему? Назовите мне хоть одну серьезную причину.
– Послушайте, у меня жизнь и так сложна… А в данный момент вы создадите для меня еще одну проблему.
– Ну да, завязать отношения с парнем, которому вы не очень-то доверяете?
– В последний раз, когда я это себе позволила, кончилось тем, что вышла замуж и осталась с двумя маленькими детьми.
– Я предлагаю вам только обед. – Он поднял руку. – Слово чести скаута!
Он почувствовал, что Нола смягчается.
– Что ж, один обед не повредит. Но только пораньше. Если вы задержите меня позже моего обычного времени отхода ко сну, то вам придется тащить меня на руках.
Бен был и доволен, и обеспокоен. Он понял, что иметь дело с этой женщиной гораздо сложнее, чем казалось раньше. Мужчина, который закончит тем, что отнесет Нолу в постель, подумал он, получит гораздо больше, чем рассчитывал.
– Уютное местечко.
Бен осмотрелся, взобравшись на последнюю ступеньку лестницы, ведущей на второй этаж ее гостиной, и сложил губы в беззвучном свисте.
Нола волновалась, пригласив Бена к себе после обеда на чашку кофе, но сейчас ее тревоги улетучились. Ее квартирка и в самом деле была миленькой. И она ее заслужила – не зря же девять лет ей не давал свободно дышать Маркус.
Что вполне может снова случиться, если ты допустишь в свою жизнь еще одного мужчину, предупредил ее циничный внутренний голос.
Она почувствовала: снова надвигается ощущение опасности, как было несколько мгновений назад, когда она возилась с ключами, роняя их, прежде чем ей удалось отпереть входную дверь. О чем она думала, приглашая Бена войти? А перед этим, разрешив Флорин взять Ташу и Дэни к себе наверх на всю ночь?
Обед у «Рауля» обернулся настоящим весельем, это точно. Но теперь… Придется предложить ему уйти. Немедленно! Прежде чем у него возникнут какие-либо фантазии. К чему это может привести?
Он даже не ее тип мужчины – слишком энергичный, слишком самоуверенный. Внешне, по крайней мере. Что у него за душой – иное дело. Она чувствовала в Бене глубину, которой так не хватало Маркусу. Скрытые глубины… или какая-нибудь тайная боль? Она не знала… и не хотела знать. Хватит с нее попыток лечить травмированного мальчика во взрослых мужчинах.
Но когда ей в последний раз доводилось разделить бутылку вина с мужчиной, который мог заставить ее смеяться, мог заставить ее раскрыться, с неподдельным интересом выслушивая ее?
Она кляла себя, понимая, что не прогонит его. Не сегодняшним вечером, по крайней мере. Она слишком долго прислушивалась к тому, что ей говорила Флорин: это так же просто, как с бревна упасть. Или с обрыва, подумала она.
– Это не совсем Парк-авеню, – сказала она, подходя к одной из высоких, от пола до потолка, стеклянных дверей, выходящих на Двадцать вторую улицу.
Словно глядя глазами Бена, Нола видела белые стены и высокий потолок, выкрашенные краской с голубоватым отливом, что создавало впечатление огромной прозрачной скорлупы, сквозь которую там и сям просвечивает небо. Старые паркетные полы, отциклеванные и покрытые лаком, с единственной палевой китайской дорожкой перед камином с резной серо-голубой облицовкой.
В центре комнаты, напротив встроенных книжных полок, стояло антикварное кресло-качалка из кленового дерева, которое помнило ее кормящей двух младенцев.
Наискосок от него, отделенный потертым бухарским ковром, стоял шезлонг с парусиновыми в бледно-зеленую и белую полоску сиденьем и спинкой, с матрасиком, обтянутым выгоревшей зеленой хлопчатой тканью. Для разнообразия Флорин к тому же прибралась. Не было разбросанных карандашей и мелков, стены и столы начисто протерты от пыли и грязных пятен, оставленных липкими маленькими ручонками.
Флорин не понадобился волшебный хрустальный шар, чтобы догадаться, что я приглашу Бена к себе после обеда.
Она заметила пристальный взгляд Бена, устремленный на «Стейнвей», купленный на аукционе практически за бесценок и отреставрированный другом Маркуса, – несколько квадратных ярдов черного дерева.
– Вы играете? – спросил он. – Извините, глупый вопрос. Вы не тот человек, кто будет держать в доме подобные вещи только напоказ.
– Играю, – ответила она. – Вас это удивляет?
Я драила туалеты, подумала Нола, мыла полы, ходила за покупками для старой дамы Хэллидэй, чтобы платить за уроки музыки, и могу спорить, что ваши богатенькие папаша и мамаша силой не смогли заставить вас сесть за клавиши.
– Ничто в вас меня не удивит.
Нола почувствовала укор совести. Разве он виноват, что родился белым и обеспеченным? С годами становлюсь раздражительной… Или просто давно не хватает мужчины?
Но почему именно этот?
Она вспомнила их обед и то, как Бен спросил ее, какую кухню она предпочитает – итальянскую или французскую, – и признался, что заказал столики в двух ресторанах, чтобы она могла выбрать. А потом у «Рауля» вместо того, чтобы похвастаться знанием вин, скромно попросил совета метрдотеля.
Именно это на нее произвело впечатление? Не совсем. Ей понравилось, что он спросил ее, какие книги она любит, куда предпочитает ездить в отпуск (В Рим, ответила она, но я там бывала только в мечтах.), что она думает по поводу строящегося офисного здания на Восточной восемьдесят девятой улице, вызвавшего противоречивые мнения.
Ей понравилось, как он выведал ее знак зодиака, а потом заставил расхохотаться над перечислением выдуманных черт, свойственных Близнецам. Самым приятным было то, что он до нее не дотрагивался. Ни разу. Никаких многозначительных взглядов. Никаких касаний «невзначай». Никаких случайных поцелуев, когда они усаживались в его машину.
И вполне вероятно, что именно потому она захотела его.
Ей подумалось, что самым разумным было бы придумать какой-нибудь предлог, например, сказать, что кофе кончился или что девочки вернутся домой с минуты на минуту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126