Он оказался пустым.
– Где все наши деньги? Они еще вчера были у тебя? – воскликнула Мэри.
– Я отправил их домой, – сказал Рэндел.
– Когда? – вскрикнула Мэри. – Откуда ты их отправлял?
– Я не помню, – нахмурился Рэндел. – Где-то в аэропорте.
– Тогда нам не хватит денег на такси. – Мэри опустила руки. – Того, что у меня осталось, хватит лишь на метро.
– Я отправил их через один из этих красных почтовых ящиков, – сказал Рэндел.
– Нам надо торопиться, а то опоздаем на прием, – сказала Мэри.
Они вышли из дома и, минуя толпу покупателей на Ноттинг-Хилл-Гейте, направились к метро.
Все время, пока они ждали нужный им поезд, делали переходы, поднимались и спускались по лестнице и на эскалаторе, Рэндел хранил молчание.
В тоннеле перехода на Оксфордской площади гитарист пел «Миссис Робинсон». У его ног лежал полосатый красный чехол от гитары, куда прохожие иногда кидали монеты. Проходя мимо гитариста, Рэндел бросил в чехол свой проездной билет. Толпа понесла их дальше.
– Эй, ваш билет, – крикнул им вслед гитарист. Мэри, схватив Рэндела за руку и прижимаясь к стене, обложенной белым кафелем и увешанной плакатами, стала пробиваться через толпу обратно, к тому месту, где находился гитарист. На стене она заметила огромный плакат, на котором был изображен мужчина, с изумлением глядящий на акушерку с двумя розовощекими младенцами на руках. Шестидюймовыми буквами на плакате было написано: «Просто удивительные вещи происходят!»
Когда они наконец достигли замусоренного угла, где устроился гитарист с длинной козлиной бородой, он пел о том, что небеса любили миссис Робинсон, но ей не суждено было знать об этом.
– У меня нет мелочи! – сказал Рэндел. Если бы Мэри не держала его за руку, его наверняка унесло бы течением толпы. «Мы опоздаем», – подумала Мэри. Она наклонилась, не выпуская руки Рэндела, и выудила из кучи монет билет в метро.
Толпа понесла их дальше по тоннелю к подъехавшему поезду.
Мэри нашла в вагоне свободные места, усадила Рэндела и села рядом, переводя дыхание.
Темный тоннель, по которому мчался поезд, превратил оконные стекла в зеркала, в которых Мэри увидела их с Рэнделом отражения. «Обыкновенная пара, ничего особенного», – подумала Мэри.
Они перешли на другую ветку, спустились вниз по лестнице, миновали еще один тоннель и вышли на станцию. Минута за минутой проходили в ожидании поезда. Мэри часто поглядывала на большие часы, установленные на станции. Она вспомнила, как однажды мать Рэндела бросилась на трамвайные рельсы, но кто-то из прохожих вовремя спас ее. Вспомнив это, Мэри встала так, чтобы находиться между Рэнделом и рельсами метро.
По лестнице спустилась женщина с пучком красных бумажных маков в руке. Она стала подходить ко всем по очереди и что-то говорить о британских ветеранах, предлагая купить цветы. Лицо у женщины было добрым, но ее поведение могло привлечь внимание Рэндела, который во всем видел знамения свыше, поэтому Мэри попыталась закрыть Рэндела и от нее. Но Рэндел услышал упоминание о войне, отстранил Мэри и стал слушать речь женщины о ветеранах. На фоне отросшей щетины его лицо казалось очень бледным, почти белым. Он взял у Мэри шиллинг и купил у женщины бумажный мак.
– Благослови тебя Господь! – сказала женщина.
– Весь наш мир скоро взорвется, – сказал Рэндел, обращаясь к стоявшему рядом мужчине с газетой в руках. Тот покачал головой и отошел в сторону.
– Мы все сгорим в огне атомной войны, – изрек Рэндел, обращаясь к женщине, которая стояла невдалеке с двумя большими сумками у ног.
В глубине тоннеля послышался нарастающий грохот приближающегося поезда. Он толкал перед собой струю теплого воздуха, которая, ворвавшись на станцию, взметнула пыль, обрывки газет и пустые сигаретные пачки на полу, зашелестела газетными листами в руках пассажиров, ожидающих поезда, всколыхнула волосы на голове. Мэри напряглась, словно перед броском, крепко держа Рэндела за руку, но тот стоял спокойно, не делая попытки броситься под приближающийся поезд. Вместе с толпой они втиснулись в вагон.
Рэндел встал недалеко от нее в проходе. Вокруг спокойные лица нормальных людей. Мэри сделала вид, что она незнакома с Рэнделом. Она попыталась представить себе, что она никогда не видела этого жирного, лысого мужчину в темном костюме с бледным небритым лицом. Она попыталась расслабиться, ощущая легкое прикосновение тел стоящих вокруг людей – нормальных людей. Она покачивалась в такт движению состава, иногда поглядывая на Рэндела, чтобы убедиться, что он никуда не исчез.
Мэри смотрела на пассажиров, читавших газеты. Откуда было им знать, что значат для мужчины с бледным лицом эти заголовки, набранные большими буквами на первых полосах газет? Что за мысли могут они пробудить в его воспаленном мозгу?
– Хиросима явилась поворотным моментом в истории человечества, – неожиданно сказал мужчина с бледным лицом, обращаясь к прыщавому парню с длинным шарфом, обмотанным вокруг шеи. Мэри, как и другие пассажиры, спокойно посмотрела на него, как будто они были незнакомы.
– Каждый человек во всем мире должен осознать эту поворотную точку истории, – громко произнес Рэндел. В этот раз на него посмотрели даже пассажиры с другого конца вагона.
– У кого-нибудь найдется булавка? – громко спросил Рэндел.
Жителей большого города, каковыми являлись большинство пассажиров, трудно удивить подобными зрелищами. Многие потеряли к нему интерес и отвели взгляды. Каким бледным было его лицо.
– Так есть ли у кого-нибудь булавка?
Одна из женщин отыскала булавку у себя в сумочке и протянула ее Рэнделу. Теперь пассажиры с любопытством наблюдали, как мужчина с очень бледным лицом взял булавку и приколол бумажный мак к тыльной стороне своей левой ладони.
Он очень удивился, когда увидел, что на руке выступила кровь. Пассажиры стали отводить от него взгляды.
Потом мужчина с окровавленной рукой вспомнил о Мэри. Он отыскал ее взглядом, протиснулся к ней и обнял ее так, как никогда не делал на людях.
Мэри заметила вопрос во взглядах пассажиров: пристает? Нужна помощь? Чтобы рассеять их сомнения, Мэри взяла Рэндела под руку. Пассажиры деликатно отвели взгляды. Игра закончилась, и Мэри не могла больше делать вид, что она тут ни при чем.
Рэндела трясло. Мэри уткнулась взглядом в его темный пиджак и попыталась придать своему лицу спокойное выражение: как будто это было в порядке вещей – прикалывать булавкой к руке бумажные маки.
– Нам здесь выходить, – сказала Мэри, когда поезд подъезжал к очередной станции. Рэндел продолжал обнимать ее за плечи и не выпустил даже тогда, когда поезд остановился и двери открылись. Они вышли на станцию.
Они перешли на другую платформу, такую же замусоренную, как и предыдущие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
– Где все наши деньги? Они еще вчера были у тебя? – воскликнула Мэри.
– Я отправил их домой, – сказал Рэндел.
– Когда? – вскрикнула Мэри. – Откуда ты их отправлял?
– Я не помню, – нахмурился Рэндел. – Где-то в аэропорте.
– Тогда нам не хватит денег на такси. – Мэри опустила руки. – Того, что у меня осталось, хватит лишь на метро.
– Я отправил их через один из этих красных почтовых ящиков, – сказал Рэндел.
– Нам надо торопиться, а то опоздаем на прием, – сказала Мэри.
Они вышли из дома и, минуя толпу покупателей на Ноттинг-Хилл-Гейте, направились к метро.
Все время, пока они ждали нужный им поезд, делали переходы, поднимались и спускались по лестнице и на эскалаторе, Рэндел хранил молчание.
В тоннеле перехода на Оксфордской площади гитарист пел «Миссис Робинсон». У его ног лежал полосатый красный чехол от гитары, куда прохожие иногда кидали монеты. Проходя мимо гитариста, Рэндел бросил в чехол свой проездной билет. Толпа понесла их дальше.
– Эй, ваш билет, – крикнул им вслед гитарист. Мэри, схватив Рэндела за руку и прижимаясь к стене, обложенной белым кафелем и увешанной плакатами, стала пробиваться через толпу обратно, к тому месту, где находился гитарист. На стене она заметила огромный плакат, на котором был изображен мужчина, с изумлением глядящий на акушерку с двумя розовощекими младенцами на руках. Шестидюймовыми буквами на плакате было написано: «Просто удивительные вещи происходят!»
Когда они наконец достигли замусоренного угла, где устроился гитарист с длинной козлиной бородой, он пел о том, что небеса любили миссис Робинсон, но ей не суждено было знать об этом.
– У меня нет мелочи! – сказал Рэндел. Если бы Мэри не держала его за руку, его наверняка унесло бы течением толпы. «Мы опоздаем», – подумала Мэри. Она наклонилась, не выпуская руки Рэндела, и выудила из кучи монет билет в метро.
Толпа понесла их дальше по тоннелю к подъехавшему поезду.
Мэри нашла в вагоне свободные места, усадила Рэндела и села рядом, переводя дыхание.
Темный тоннель, по которому мчался поезд, превратил оконные стекла в зеркала, в которых Мэри увидела их с Рэнделом отражения. «Обыкновенная пара, ничего особенного», – подумала Мэри.
Они перешли на другую ветку, спустились вниз по лестнице, миновали еще один тоннель и вышли на станцию. Минута за минутой проходили в ожидании поезда. Мэри часто поглядывала на большие часы, установленные на станции. Она вспомнила, как однажды мать Рэндела бросилась на трамвайные рельсы, но кто-то из прохожих вовремя спас ее. Вспомнив это, Мэри встала так, чтобы находиться между Рэнделом и рельсами метро.
По лестнице спустилась женщина с пучком красных бумажных маков в руке. Она стала подходить ко всем по очереди и что-то говорить о британских ветеранах, предлагая купить цветы. Лицо у женщины было добрым, но ее поведение могло привлечь внимание Рэндела, который во всем видел знамения свыше, поэтому Мэри попыталась закрыть Рэндела и от нее. Но Рэндел услышал упоминание о войне, отстранил Мэри и стал слушать речь женщины о ветеранах. На фоне отросшей щетины его лицо казалось очень бледным, почти белым. Он взял у Мэри шиллинг и купил у женщины бумажный мак.
– Благослови тебя Господь! – сказала женщина.
– Весь наш мир скоро взорвется, – сказал Рэндел, обращаясь к стоявшему рядом мужчине с газетой в руках. Тот покачал головой и отошел в сторону.
– Мы все сгорим в огне атомной войны, – изрек Рэндел, обращаясь к женщине, которая стояла невдалеке с двумя большими сумками у ног.
В глубине тоннеля послышался нарастающий грохот приближающегося поезда. Он толкал перед собой струю теплого воздуха, которая, ворвавшись на станцию, взметнула пыль, обрывки газет и пустые сигаретные пачки на полу, зашелестела газетными листами в руках пассажиров, ожидающих поезда, всколыхнула волосы на голове. Мэри напряглась, словно перед броском, крепко держа Рэндела за руку, но тот стоял спокойно, не делая попытки броситься под приближающийся поезд. Вместе с толпой они втиснулись в вагон.
Рэндел встал недалеко от нее в проходе. Вокруг спокойные лица нормальных людей. Мэри сделала вид, что она незнакома с Рэнделом. Она попыталась представить себе, что она никогда не видела этого жирного, лысого мужчину в темном костюме с бледным небритым лицом. Она попыталась расслабиться, ощущая легкое прикосновение тел стоящих вокруг людей – нормальных людей. Она покачивалась в такт движению состава, иногда поглядывая на Рэндела, чтобы убедиться, что он никуда не исчез.
Мэри смотрела на пассажиров, читавших газеты. Откуда было им знать, что значат для мужчины с бледным лицом эти заголовки, набранные большими буквами на первых полосах газет? Что за мысли могут они пробудить в его воспаленном мозгу?
– Хиросима явилась поворотным моментом в истории человечества, – неожиданно сказал мужчина с бледным лицом, обращаясь к прыщавому парню с длинным шарфом, обмотанным вокруг шеи. Мэри, как и другие пассажиры, спокойно посмотрела на него, как будто они были незнакомы.
– Каждый человек во всем мире должен осознать эту поворотную точку истории, – громко произнес Рэндел. В этот раз на него посмотрели даже пассажиры с другого конца вагона.
– У кого-нибудь найдется булавка? – громко спросил Рэндел.
Жителей большого города, каковыми являлись большинство пассажиров, трудно удивить подобными зрелищами. Многие потеряли к нему интерес и отвели взгляды. Каким бледным было его лицо.
– Так есть ли у кого-нибудь булавка?
Одна из женщин отыскала булавку у себя в сумочке и протянула ее Рэнделу. Теперь пассажиры с любопытством наблюдали, как мужчина с очень бледным лицом взял булавку и приколол бумажный мак к тыльной стороне своей левой ладони.
Он очень удивился, когда увидел, что на руке выступила кровь. Пассажиры стали отводить от него взгляды.
Потом мужчина с окровавленной рукой вспомнил о Мэри. Он отыскал ее взглядом, протиснулся к ней и обнял ее так, как никогда не делал на людях.
Мэри заметила вопрос во взглядах пассажиров: пристает? Нужна помощь? Чтобы рассеять их сомнения, Мэри взяла Рэндела под руку. Пассажиры деликатно отвели взгляды. Игра закончилась, и Мэри не могла больше делать вид, что она тут ни при чем.
Рэндела трясло. Мэри уткнулась взглядом в его темный пиджак и попыталась придать своему лицу спокойное выражение: как будто это было в порядке вещей – прикалывать булавкой к руке бумажные маки.
– Нам здесь выходить, – сказала Мэри, когда поезд подъезжал к очередной станции. Рэндел продолжал обнимать ее за плечи и не выпустил даже тогда, когда поезд остановился и двери открылись. Они вышли на станцию.
Они перешли на другую платформу, такую же замусоренную, как и предыдущие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82