Она тоже рассказала ему, как ее мать умерла от рака и отец не хотел после этого больше жить. Но чаще она слушала его, наблюдая за его выразительным лицом, которое становилось жестким и суровым, когда он говорил про нелегкую фермерскую жизнь. У него всегда не хватало денег, поэтому он так поздно закончил университет.
– Я очень благодарен Сандре: она смотрела за мной, как за ребенком. Когда мне бывало плохо, я иногда пил, и у меня становился невыносимый характер, но она терпела меня и заботилась обо мне. Теперь я забочусь о ней.
– Ты давно ее не видел? – спросила Мэри.
– Да, – ответил Пол.
Они словно книгу, страницу за страницей, перелистывали свою жизнь, беседуя вечерами у огня, в саду под летним солнцем, у реки, где они спасались от дневного зноя. Мэри много рассказывала про свою жизнь, но как только она начинала говорить о Рэнделе, то сразу замечала блеск любопытства в его глазах. Она по-прежнему все еще оставалась для него лишь вдовой Рэндела. Такое отношение она почувствовала даже тогда, когда они первый раз поцеловались – так бережно он прижал свои губы к ее губам.
Она уже стала забывать, как поцелуй мужчины изменяет все вокруг. Ты преодолеваешь несколько сантиметров, которые остаются между вашими губами, и попадаешь совсем в другой мир, откуда уже нет пути назад.
В тот раз она не ответила на его поцелуй. Когда они снова встретились, она попыталась, как и раньше, словно ничего не произошло, повести речь о книгах… о своих собственных книгах. Эти разговоры так ей нравились, они были так ему полезны…
Она пыталась взять себя в руки. Она запрещала себе часто смотреть на него. Она садилась на другой конец дивана, когда они сидели в гостиной. Она старалась выглядеть спокойной и холодной, так, как будто ей и дела нет до мужчин. Ведь у нее это все уже было…
– Мэри Квин, – сказала она своему отражению в зеркале, – не делай глупостей! У тебя есть свой собственный дом… У тебя будут деньги, которые ты получишь за свои собственные книги…
Но в зеркале она увидела растерянную и взъерошенную женщину с большими темными глазами.
– Сделай так, чтобы эти дни были долгими, – сказала себе Мэри, подводя глаза тушью перед зеркалом. Потом добавила: – Деньги!
– Продай свою первую книгу, – сказала она своему отражению в зеркале. – Чего ты ждешь?
Острый кончик карандаша попал в глаз, она моргнула, и тушь размазалась. Она вытерла глаз салфеткой и принялась снова подводить ресницы, но слезы мешали ей провести точную линию, и тушь снова размазалась. Теперь из зеркала на нее смотрела женщина с покрасневшими, размазанными глазами, из которых текли слезы. Куда делась известная романистка, голос своего поколения?..
– Я здесь, – громко сказала Мэри, раздраженно вытирая глаза. Ее имя будет стоять на новых книгах, а Пол пускай занимается старыми.
Наконец слезы перестали течь. Мэри подняла подбородок, посмотрела на себя и опять принялась за косметику.
– Если тебе нравятся мои книги, – сказала она громко, думая о Поле, – то ты и меня полюбишь. Она подкрасила щеточкой кончики ресниц, и теперь ей из зеркала улыбалось красивое накрашенное лицо.
Пол постучал в дверь.
Она спустилась вниз по лестнице навстречу Полу. Когда они обнялись, она ощутила его тело через легкую летнюю одежду.
Приятно было думать о его Поцелуях. Приятно было сидеть напротив него за столиком в ресторане, и улыбаться через меню и видеть, как блестят его голубые глаза.
Пол наполнил ей еще один бокал вина, закрыл меню и сказал:
– Я хочу поговорить с тобой о своем исследовании, над которым сейчас работаю. Я назвал его «Влияние маниакальной депрессии на описание жителей Юга у Рэндела Элиота». Это касается его первой книги.
Отпивая вино из бокала, Мэри вспомнила те дни, когда она ночи напролет работала над этой книгой. Тогда у них ни на что не хватало денег. Сейчас на ней был красивый бледно-розовый костюм, и при каждом своем движении она ощущала аромат дорогих духов, исходивший от нее, а напротив сидел симпатичный мужчина с голубыми глазами, он улыбался, и его губы она…
– Что? – удивленно воскликнула Мэри, широко раскрыв глаза. До нее дошел смысл его слов.
– Я говорю о влиянии маниакальной депрессии на творчество Рэндела, – снова повторил Пол. – Эта мысль недавно пришла мне в голову и показалась очень интересной.
Официант принял заказ и забрал с собой меню. Мэри не могла больше скрыть свое смущение за картонной карточкой. Она вопросительно смотрела на Пола.
– Я говорил со многими людьми, которые знали Рэндела. Я собрал о нем кое-какой материал и чувствую, что сейчас могу написать о его первой книге через призму его собственной жизни.
Мэри отвернулась и стала смотреть в окно, за которым текла река. Отблески свечи на их столе падали на ее розовый наряд, отбрасывая розовые блики на ее лицо и шею.
– Безусловно, он был гением, – сказал Пол, – но у него были и явные признаки психического расстройства. – Его голос звучал несколько громче, чем ему казалось. – Я хочу быть честным и объективным в своих исследованиях, чтобы итог, который я подведу, не нес в себе грубой ошибки.
– Мне кажется, – начала Мэри, нервно комкая салфетку, – что тебе следовало бы анализировать его работу в свете его творчества, а не личной жизни. Работа сама по себе – вот что может составить основное содержание твоего исследования.
– Это, конечно, важно, но… – Пол задумался, и Мэри прочла на его лице то, о чем он думал.
– Современное исследование, – сказала она тихим голосом. – Биография. Как часто нынешние читатели читают биографии известных писателей, не имея никакого представления ни об одном их произведении. Сколько людей будут знать, что Рэнди Элиот страдал маниакальной депрессией и верил, что пишет свои книги, находясь в «трансе». И это все, что они будут знать о его творчестве. Вот во что выльется вся его работа в глазах читателей.
– О, конечно же, нет! – воскликнул Пол так громко, что за соседними столиками стали оборачиваться в их сторону. – Личная жизнь даст каркас, структуру для усиления анализа его творчества.
Мэри взглянула на него, ее лицо было очень серьезным.
– На протяжении веков никому и в голову не приходило читать работы великих мастеров в свете их жизни. Люди писали биографии королей, полководцев, политических деятелей. Но разве они писали биографии композиторов, писателей, художников, скульпторов или архитекторов? Какая польза от их биографии? За них говорят их творения – статуи, симфонии, книги и здания. И этого вполне достаточно.
Пол молчал.
Они больше не возвращались к этой теме. Они сходили в кино, болтали о разных пустяках за кофе.
Потом Пол проводил ее домой. Они пожелали друг другу спокойной ночи и попрощались.
Мэри поднялась наверх к себе в кабинет и отыскала копию рукописи первой книги Рэндела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
– Я очень благодарен Сандре: она смотрела за мной, как за ребенком. Когда мне бывало плохо, я иногда пил, и у меня становился невыносимый характер, но она терпела меня и заботилась обо мне. Теперь я забочусь о ней.
– Ты давно ее не видел? – спросила Мэри.
– Да, – ответил Пол.
Они словно книгу, страницу за страницей, перелистывали свою жизнь, беседуя вечерами у огня, в саду под летним солнцем, у реки, где они спасались от дневного зноя. Мэри много рассказывала про свою жизнь, но как только она начинала говорить о Рэнделе, то сразу замечала блеск любопытства в его глазах. Она по-прежнему все еще оставалась для него лишь вдовой Рэндела. Такое отношение она почувствовала даже тогда, когда они первый раз поцеловались – так бережно он прижал свои губы к ее губам.
Она уже стала забывать, как поцелуй мужчины изменяет все вокруг. Ты преодолеваешь несколько сантиметров, которые остаются между вашими губами, и попадаешь совсем в другой мир, откуда уже нет пути назад.
В тот раз она не ответила на его поцелуй. Когда они снова встретились, она попыталась, как и раньше, словно ничего не произошло, повести речь о книгах… о своих собственных книгах. Эти разговоры так ей нравились, они были так ему полезны…
Она пыталась взять себя в руки. Она запрещала себе часто смотреть на него. Она садилась на другой конец дивана, когда они сидели в гостиной. Она старалась выглядеть спокойной и холодной, так, как будто ей и дела нет до мужчин. Ведь у нее это все уже было…
– Мэри Квин, – сказала она своему отражению в зеркале, – не делай глупостей! У тебя есть свой собственный дом… У тебя будут деньги, которые ты получишь за свои собственные книги…
Но в зеркале она увидела растерянную и взъерошенную женщину с большими темными глазами.
– Сделай так, чтобы эти дни были долгими, – сказала себе Мэри, подводя глаза тушью перед зеркалом. Потом добавила: – Деньги!
– Продай свою первую книгу, – сказала она своему отражению в зеркале. – Чего ты ждешь?
Острый кончик карандаша попал в глаз, она моргнула, и тушь размазалась. Она вытерла глаз салфеткой и принялась снова подводить ресницы, но слезы мешали ей провести точную линию, и тушь снова размазалась. Теперь из зеркала на нее смотрела женщина с покрасневшими, размазанными глазами, из которых текли слезы. Куда делась известная романистка, голос своего поколения?..
– Я здесь, – громко сказала Мэри, раздраженно вытирая глаза. Ее имя будет стоять на новых книгах, а Пол пускай занимается старыми.
Наконец слезы перестали течь. Мэри подняла подбородок, посмотрела на себя и опять принялась за косметику.
– Если тебе нравятся мои книги, – сказала она громко, думая о Поле, – то ты и меня полюбишь. Она подкрасила щеточкой кончики ресниц, и теперь ей из зеркала улыбалось красивое накрашенное лицо.
Пол постучал в дверь.
Она спустилась вниз по лестнице навстречу Полу. Когда они обнялись, она ощутила его тело через легкую летнюю одежду.
Приятно было думать о его Поцелуях. Приятно было сидеть напротив него за столиком в ресторане, и улыбаться через меню и видеть, как блестят его голубые глаза.
Пол наполнил ей еще один бокал вина, закрыл меню и сказал:
– Я хочу поговорить с тобой о своем исследовании, над которым сейчас работаю. Я назвал его «Влияние маниакальной депрессии на описание жителей Юга у Рэндела Элиота». Это касается его первой книги.
Отпивая вино из бокала, Мэри вспомнила те дни, когда она ночи напролет работала над этой книгой. Тогда у них ни на что не хватало денег. Сейчас на ней был красивый бледно-розовый костюм, и при каждом своем движении она ощущала аромат дорогих духов, исходивший от нее, а напротив сидел симпатичный мужчина с голубыми глазами, он улыбался, и его губы она…
– Что? – удивленно воскликнула Мэри, широко раскрыв глаза. До нее дошел смысл его слов.
– Я говорю о влиянии маниакальной депрессии на творчество Рэндела, – снова повторил Пол. – Эта мысль недавно пришла мне в голову и показалась очень интересной.
Официант принял заказ и забрал с собой меню. Мэри не могла больше скрыть свое смущение за картонной карточкой. Она вопросительно смотрела на Пола.
– Я говорил со многими людьми, которые знали Рэндела. Я собрал о нем кое-какой материал и чувствую, что сейчас могу написать о его первой книге через призму его собственной жизни.
Мэри отвернулась и стала смотреть в окно, за которым текла река. Отблески свечи на их столе падали на ее розовый наряд, отбрасывая розовые блики на ее лицо и шею.
– Безусловно, он был гением, – сказал Пол, – но у него были и явные признаки психического расстройства. – Его голос звучал несколько громче, чем ему казалось. – Я хочу быть честным и объективным в своих исследованиях, чтобы итог, который я подведу, не нес в себе грубой ошибки.
– Мне кажется, – начала Мэри, нервно комкая салфетку, – что тебе следовало бы анализировать его работу в свете его творчества, а не личной жизни. Работа сама по себе – вот что может составить основное содержание твоего исследования.
– Это, конечно, важно, но… – Пол задумался, и Мэри прочла на его лице то, о чем он думал.
– Современное исследование, – сказала она тихим голосом. – Биография. Как часто нынешние читатели читают биографии известных писателей, не имея никакого представления ни об одном их произведении. Сколько людей будут знать, что Рэнди Элиот страдал маниакальной депрессией и верил, что пишет свои книги, находясь в «трансе». И это все, что они будут знать о его творчестве. Вот во что выльется вся его работа в глазах читателей.
– О, конечно же, нет! – воскликнул Пол так громко, что за соседними столиками стали оборачиваться в их сторону. – Личная жизнь даст каркас, структуру для усиления анализа его творчества.
Мэри взглянула на него, ее лицо было очень серьезным.
– На протяжении веков никому и в голову не приходило читать работы великих мастеров в свете их жизни. Люди писали биографии королей, полководцев, политических деятелей. Но разве они писали биографии композиторов, писателей, художников, скульпторов или архитекторов? Какая польза от их биографии? За них говорят их творения – статуи, симфонии, книги и здания. И этого вполне достаточно.
Пол молчал.
Они больше не возвращались к этой теме. Они сходили в кино, болтали о разных пустяках за кофе.
Потом Пол проводил ее домой. Они пожелали друг другу спокойной ночи и попрощались.
Мэри поднялась наверх к себе в кабинет и отыскала копию рукописи первой книги Рэндела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82