– Я был, наверное, странным фермерским сыном.
Я заканчивал дневную работу с мозолями на руках и с новым стихотворением голове.
– Сейчас эта жизнь ушла в прошлое. Ушла так же, как и мои родители.
– И ничего не осталось? – спросила Мэри. Пол пожал плечами:
– Наверное, стоит еще наша старая ферма. Да и ту мы снимали в аренду.
– Тяжело вам приходилось.
– Я пошел в школу в городе. Я был сыном фермера, а таких, как я, называли «деревенщиной». Мы не участвовали в футбольных матчах и других затеях в классе, потому что после школы и по выходным нас ждала работа.
– Отверженный, – сказала Мэри. – Наверное, мы оба чувствовали себя одинаково – отверженными и посторонними. Я была одной из тех несчастных, кому приходилось ходить в одной и той же одежде, потому что надо было экономить и быть бережливой, если хочешь поступить в колледж. Но я так туда и не попала.
– Мне тоже приходилось быть бережливым. Сколько я себя помню, мне постоянно приходилось экономить. И мы экономили всей семьей, а когда я подрос, меня отправили учиться в университет, в штат Висконсин. Я закончил его, а потом помог поступить в колледж сестре.
Когда они закончили ужин, солнце зашло, но они продолжали разговаривать, пока вечерняя прохлада не заставила их перебраться в дом. Они читали стихи, вспоминали прошлое, делились своими переживаниями, говорили о поэтах и писателях. Пол сказал, что обожает Эмилию Дикинсон. Он начал читать одно из ее стихотворений, и они вместе закончили его.
Потом они сидели некоторое время молча у камина, наблюдая, как язычки пламени лижут фальшивые поленья, и слушая тиканье французских часов.
– Моя бывшая жена не умерла, – сказал Пол. – В это трудно поверить после того, что случилось. Иногда мне кажется, что я никогда не был женат.
– Вы ничего не слышите о ней?
– Я до сих пор посылаю ей деньги – каждый месяц. Она находится в больнице.
– Она больна?
– У нее повреждение мозга в результате несчастного случая.
– Как это ужасно, – сказала Мэри, с состраданием посмотрев на него.
– Мы встретились в университете. Она должна была стать ветеринаром. Но она оставила учебу и пошла работать, когда я писал свою докторскую диссертацию.
– А потом она закончила университет?
– У нас так все и было запланировано. Но мы были так молоды! Нам казалось, что впереди еще достаточно времени. Разве думаешь о несчастье, когда молод!
– Вы любили ее?
– Да. У нас была нелегкая жизнь. Она выращивала модные породы собак на продажу. А потом она упала с лестницы… Она полностью потеряла память. Она не может думать, говорить, ходить…
– Какая трагедия! – сказала Мэри. Она не нашла что добавить и повторила снова: – Какая ужасная трагедия!
Пол крепко стиснул ладони:
– А сейчас я высылаю ей деньги. Единственное, что я могу делать.
ГЛАВА 23
– Они всюду бывают вместе, – сказала Мишель Вилднер, увидев Мэри и Пола в кафе, которое находилось в университетском здании искусств. Она была новым преподавателем на той же кафедре, где работал и Пол. Тем временем Пол и Мэри взяли у стойки свои бокалы и тарелки с закуской и уселись неподалеку от столика, за которым сидела Мишель с компанией.
– Я бы сказал, что она выглядит… обычно, даже заурядно, – заметил Деб Иверсон.
– Его машина все время стоит у ее дома, – сказала Сьюзен Финк.
– Может быть, ей снова захотелось о ком-нибудь позаботиться, – засмеялась Гарриэт Торман.
– Я думаю, мучений с Рэнделом ей хватит на всю оставшуюся жизнь. Сколько она нянчилась с ним, возила по больницам… – сказал Деб.
– Пол один из тех, на кого приятно смотреть. – Мишель отпивала одним глотком сразу полчашки холодного чая.
– Мэри совершенно свободна. Она не работает… ее дети разъехались…
– Она старая, – сказала Мишель. – Посмотрите на ее волосы.
– В ней что-то есть, – отметил Деб.
– Деньги Рэндела.
– Это не все, что привлекает в ней. Я слышала, что Пол хочет писать биографию Рэндела, – сказала Гарриэт. – Желающих много – к ней приезжают профессора и с Запада, и с Востока.
– Значит, вот в чем заключается ее привлекательность.
– Пол гораздо моложе ее. – Они увидели, как Пол оставил Мэри за столиком и направился в сторону буфета. На солнце его пепельные волосы казались совсем белыми, голубые глаза ярко блестели.
– Симпатичный, – сказала Мишель, наблюдая за Полом.
– Тебе всего лишь тридцать, – сказала Сьюзен. – Оставь старика нам.
– Он не стар. Кроме того, у меня к нему есть дело. Моя докторская посвящена Хемингуэю. Я хочу написать статью, в которой будет дан анализ творчества Хемингуэя и Рэндела Элиота.
– Когда ты решила это написать? – спросила Гарриэт.
– Сегодня, – сказала Мишель и встала из-за стола. Гарриэт, Сьюзен и Деб смотрели ей вслед, когда она направилась к буфетной стойке. Пол разговаривал с Биллом Риверсом, но Гарриэт поймала его быстрый взгляд – он заметил, что симпатичная женщина в летнем зеленом платье направляется в его сторону. Мишель подошла к мужчинам, и ее гибкое тело кокетливо изогнулось, когда она заговорила с ними. Ее блестящие черные волосы скользили по обнаженным плечам.
Нора остановилась перед столиком, где в одиночестве сидела Мэри.
– Ты выглядишь счастливой.
– Прекрасно.
– Конечно, это чудесно, – улыбнулась Нора.
– Это потому, что у нас с Полом много общего – мы оба любим книги Рэндела. Только мы начинаем говорить о какой-нибудь сцене или персонаже, как перестаем замечать все вокруг. А потом оказывается, что часы давно пробили полночь.
Нора еще раз повторила, что Мэри очень хорошо выглядит. Но Мэри не смотрела на нее. Она смотрела в сторону буфетной стойки, где Пол разговаривал с Мишель Вилднер.
Пришло лето. Солнце стало припекать все жарче и жарче. Пол сидел около дома на скамье из красного дерева и, задрав голову, смотрел на крышу дома, где торчала каминная труба и телевизионная антенна. Мэри говорила ему, что эту скамью Рэндел сделал своими руками и собирался поставить ее во внутреннем дворике. В стеблях старого винограда, который вился по стене дома, птицы свили гнезда. Он слышал, как они щебечут, перескакивая с ветки на ветку. Напротив, в парке, взад и вперед носились дети.
Невдалеке скрипнула дверь, и Пол увидел толстую женщину с большой коробкой в руках, спускающуюся по лестнице крыльца в соседнем доме.
Она положила коробку в открытую дверь небольшого фургона, стоящего у ее дома. Когда она вышла снова, на этот раз с двумя коробками, Пол уже стоял у ее крыльца.
– Разрешите помочь вам, – сказал он, улыбаясь. – Я живу рядом. Меня зовут Пол Андерсон.
– Бетти Джэкобс, – представилась женщина, передавая ему коробки. – Я – старожил этого квартала. – Она открыла дверцы фургона, и Пол поставил коробки внутрь.
– Есть еще что-нибудь? – спросил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Я заканчивал дневную работу с мозолями на руках и с новым стихотворением голове.
– Сейчас эта жизнь ушла в прошлое. Ушла так же, как и мои родители.
– И ничего не осталось? – спросила Мэри. Пол пожал плечами:
– Наверное, стоит еще наша старая ферма. Да и ту мы снимали в аренду.
– Тяжело вам приходилось.
– Я пошел в школу в городе. Я был сыном фермера, а таких, как я, называли «деревенщиной». Мы не участвовали в футбольных матчах и других затеях в классе, потому что после школы и по выходным нас ждала работа.
– Отверженный, – сказала Мэри. – Наверное, мы оба чувствовали себя одинаково – отверженными и посторонними. Я была одной из тех несчастных, кому приходилось ходить в одной и той же одежде, потому что надо было экономить и быть бережливой, если хочешь поступить в колледж. Но я так туда и не попала.
– Мне тоже приходилось быть бережливым. Сколько я себя помню, мне постоянно приходилось экономить. И мы экономили всей семьей, а когда я подрос, меня отправили учиться в университет, в штат Висконсин. Я закончил его, а потом помог поступить в колледж сестре.
Когда они закончили ужин, солнце зашло, но они продолжали разговаривать, пока вечерняя прохлада не заставила их перебраться в дом. Они читали стихи, вспоминали прошлое, делились своими переживаниями, говорили о поэтах и писателях. Пол сказал, что обожает Эмилию Дикинсон. Он начал читать одно из ее стихотворений, и они вместе закончили его.
Потом они сидели некоторое время молча у камина, наблюдая, как язычки пламени лижут фальшивые поленья, и слушая тиканье французских часов.
– Моя бывшая жена не умерла, – сказал Пол. – В это трудно поверить после того, что случилось. Иногда мне кажется, что я никогда не был женат.
– Вы ничего не слышите о ней?
– Я до сих пор посылаю ей деньги – каждый месяц. Она находится в больнице.
– Она больна?
– У нее повреждение мозга в результате несчастного случая.
– Как это ужасно, – сказала Мэри, с состраданием посмотрев на него.
– Мы встретились в университете. Она должна была стать ветеринаром. Но она оставила учебу и пошла работать, когда я писал свою докторскую диссертацию.
– А потом она закончила университет?
– У нас так все и было запланировано. Но мы были так молоды! Нам казалось, что впереди еще достаточно времени. Разве думаешь о несчастье, когда молод!
– Вы любили ее?
– Да. У нас была нелегкая жизнь. Она выращивала модные породы собак на продажу. А потом она упала с лестницы… Она полностью потеряла память. Она не может думать, говорить, ходить…
– Какая трагедия! – сказала Мэри. Она не нашла что добавить и повторила снова: – Какая ужасная трагедия!
Пол крепко стиснул ладони:
– А сейчас я высылаю ей деньги. Единственное, что я могу делать.
ГЛАВА 23
– Они всюду бывают вместе, – сказала Мишель Вилднер, увидев Мэри и Пола в кафе, которое находилось в университетском здании искусств. Она была новым преподавателем на той же кафедре, где работал и Пол. Тем временем Пол и Мэри взяли у стойки свои бокалы и тарелки с закуской и уселись неподалеку от столика, за которым сидела Мишель с компанией.
– Я бы сказал, что она выглядит… обычно, даже заурядно, – заметил Деб Иверсон.
– Его машина все время стоит у ее дома, – сказала Сьюзен Финк.
– Может быть, ей снова захотелось о ком-нибудь позаботиться, – засмеялась Гарриэт Торман.
– Я думаю, мучений с Рэнделом ей хватит на всю оставшуюся жизнь. Сколько она нянчилась с ним, возила по больницам… – сказал Деб.
– Пол один из тех, на кого приятно смотреть. – Мишель отпивала одним глотком сразу полчашки холодного чая.
– Мэри совершенно свободна. Она не работает… ее дети разъехались…
– Она старая, – сказала Мишель. – Посмотрите на ее волосы.
– В ней что-то есть, – отметил Деб.
– Деньги Рэндела.
– Это не все, что привлекает в ней. Я слышала, что Пол хочет писать биографию Рэндела, – сказала Гарриэт. – Желающих много – к ней приезжают профессора и с Запада, и с Востока.
– Значит, вот в чем заключается ее привлекательность.
– Пол гораздо моложе ее. – Они увидели, как Пол оставил Мэри за столиком и направился в сторону буфета. На солнце его пепельные волосы казались совсем белыми, голубые глаза ярко блестели.
– Симпатичный, – сказала Мишель, наблюдая за Полом.
– Тебе всего лишь тридцать, – сказала Сьюзен. – Оставь старика нам.
– Он не стар. Кроме того, у меня к нему есть дело. Моя докторская посвящена Хемингуэю. Я хочу написать статью, в которой будет дан анализ творчества Хемингуэя и Рэндела Элиота.
– Когда ты решила это написать? – спросила Гарриэт.
– Сегодня, – сказала Мишель и встала из-за стола. Гарриэт, Сьюзен и Деб смотрели ей вслед, когда она направилась к буфетной стойке. Пол разговаривал с Биллом Риверсом, но Гарриэт поймала его быстрый взгляд – он заметил, что симпатичная женщина в летнем зеленом платье направляется в его сторону. Мишель подошла к мужчинам, и ее гибкое тело кокетливо изогнулось, когда она заговорила с ними. Ее блестящие черные волосы скользили по обнаженным плечам.
Нора остановилась перед столиком, где в одиночестве сидела Мэри.
– Ты выглядишь счастливой.
– Прекрасно.
– Конечно, это чудесно, – улыбнулась Нора.
– Это потому, что у нас с Полом много общего – мы оба любим книги Рэндела. Только мы начинаем говорить о какой-нибудь сцене или персонаже, как перестаем замечать все вокруг. А потом оказывается, что часы давно пробили полночь.
Нора еще раз повторила, что Мэри очень хорошо выглядит. Но Мэри не смотрела на нее. Она смотрела в сторону буфетной стойки, где Пол разговаривал с Мишель Вилднер.
Пришло лето. Солнце стало припекать все жарче и жарче. Пол сидел около дома на скамье из красного дерева и, задрав голову, смотрел на крышу дома, где торчала каминная труба и телевизионная антенна. Мэри говорила ему, что эту скамью Рэндел сделал своими руками и собирался поставить ее во внутреннем дворике. В стеблях старого винограда, который вился по стене дома, птицы свили гнезда. Он слышал, как они щебечут, перескакивая с ветки на ветку. Напротив, в парке, взад и вперед носились дети.
Невдалеке скрипнула дверь, и Пол увидел толстую женщину с большой коробкой в руках, спускающуюся по лестнице крыльца в соседнем доме.
Она положила коробку в открытую дверь небольшого фургона, стоящего у ее дома. Когда она вышла снова, на этот раз с двумя коробками, Пол уже стоял у ее крыльца.
– Разрешите помочь вам, – сказал он, улыбаясь. – Я живу рядом. Меня зовут Пол Андерсон.
– Бетти Джэкобс, – представилась женщина, передавая ему коробки. – Я – старожил этого квартала. – Она открыла дверцы фургона, и Пол поставил коробки внутрь.
– Есть еще что-нибудь? – спросил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82