Рублев выразил в своем творчестве народный оптимизм, запечатлел время, когда уже началось падение монгольского ига, когда народ жил предощущением радости освобождения. Как отмечает М. Алпатов, «люди угадывали в его работах ни с чем не сравнимое очарование, которое составляет удел только созданий гениев. Гордились Рублевым, ценили его шедевры, радовались тому, что владели ими, и через него приобщались к высокому художественному созерцанию. Своим искусством Рублев поднимал человека».
С поразительной смелостью русский мастер вводил в композицию новые элементы, однако при этом не упразднял каноны, а поднимал их на новую, более высокую ступень. «В иконах и росписях Андрея Рублева наметился отход от византийской традиции и зарождение традиции чисто русской, для которой характерен не ужас перед Страшным судом, а надежда на переход из земной жизни в светлую и вечную загробную жизнь и упование на милосердие сострадающего Иисуса Христа», – отмечает Э. Кузнецов.
Рублев был не просто гениальным иконописцем – он был святым, и его иконы отмечены невиданной глубиной богопознания. Образы «Господь Вседержитель» («Спас Звенигородский»), «Спас в силах», «Апостол Павел», «Троица» и другие разошлись в огромном количестве списков. На все последующие века они стали ориентиром и недосягаемой вершиной иконописного мастерства. В середине XVI века Стоглавый собор возвел его иконы во всеобщий образец, предписав писать образ «Троицы» так, «как писал Андрей Рублев». В Строгановском иконописном подлиннике (конец XVI века) о Рублеве было написано так: «Преподобный отец Андрей Радонежский, иконописец, прозванием Рублев многия святые иконы написал, все чудотворные». На миниатюрах того времени Рублев изображался с нимбом.
Третьим знаменитым иконописцем Руси считается Дионисий, уже в юности заслуживший репутацию «мастера преизящного». Дионисий был отроком, когда в Москве в 1430 году умер преподобный Андрей. Мастер, конечно же, хорошо знал иконы Рублева, но шел по своему собственному пути. В 1481 году Дионисий пишет образы для Успенского собора московского Кремля, и его иконостас признается «вельми чудесным». Дионисий становится любимым иконописцем князя Ивана III.
«Композиции его произведений отличались строгой торжественностью, краски были светлы, пропорции фигур изящно удлинены, головы, руки и ноги святых миниатюрны, а лики неизменно красивы, – пишет А. Корнилова. – Однако в них не следовало искать ни страстности Феофана Грека, ни глубины образов Андрея Рублева. Яркая праздничность и парадность его произведений, изысканность их колорита отвечали требованиям времени».
Иконы и росписи Дионисия выделялись необыкновенно светлым и радостным настроением. В этих работах – впервые в древнерусском искусстве – получили самостоятельное звучание чистые и нежные краски с преобладанием зеленоватого, золотистого и белого цветов. Еще при жизни мастер Дионисий стал олицетворением лучших традиций московской школы иконописи.
Русь при Иване III переживала период расцвета. Это время стало началом так называемого «Русского ренессанса». Контакты с Византией, утратившей и свою независимость, и свое богатство, в те годы сократились. Греческое искусство пришло в упадок. Уже не византийцы, а Андрей Рублев, Дионисий и другие великие русские мастера той поры были учителями московских художников. Греческие епископы и митрополиты, вместо того чтобы дарить русским правителям, как бывало раньше, драгоценные иконы, стали сами просить о присылке им образов русского письма.
«Именно России дано было явить то совершенство художественного языка иконы, которое с наибольшей силой открыло глубину содержания литургического образа, его духовность, – отмечает Л. Успенский. – Можно сказать, что если Византия дала миру по преимуществу богословие в слове, то богословие в образе дано было Россией».
Иконы – «богословие в образе»
Всем известна икона Святой Троицы Андрея Рублева. Сюжет ее построен на восемнадцатой главе Книги Бытия, где описывается, как Бог в виде трех мужей или ангелов явился праотцу Аврааму и его жене Сарре у мамврийского дуба. Многие христиане (среди них такие авторитеты, как святой Кирилл Александрийский, святой Амвросий Медиоланский, святой Максим Исповедник) были убеждены, что в этом месте Ветхого Завета говорится о прообразе Пресвятой и Единосущной Троицы. Однако до Рублева иконописцы изображали только бытовую сцену: три ангела в гостях у Авраама и Сарры сидят за накрытым столом в тени большого дуба. Никакой речи о прообразе Троицы здесь и быть не могло. А вот преподобный Андрей сумел воплотить на иконе главный догмат христианства! Священник Павел Флоренский писал, что «икона показывает в поражающем видении Самое Пресвятую Троицу». Так в чем же проявился здесь гений Рублева? Давайте внимательно посмотрим на этот образ.
Во-первых, Рублев, в отличие от предшественников, не изобразил Авраама и Сарру, угощающих дорогих гостей. Богатая сервировка стола сменилась одной-единственной чашей, на которую указывает средний ангел. Большой дуб превратился в маленькое древо. Икона осталась узнаваемой, но из нее исчезло все сиюминутное, уступив место вечному.
Бог Отец, Бог Сын, Бог Святой Дух. В Православном учении Троица именуется Единосущной, Нераздельной, Живоначальной и Святой. Как изобразить Троицу на иконе, не потеряв ни одно из этих понятий? Некоторые иконописцы писали у среднего ангела крестчатый нимб, как на иконах Спасителя. Но, обозначив Бога Сына, они теряли в другом: пропадала единосущность Троицы. Понимая, что нельзя изображать среднего ангела резко отличным от боковых, другие писали крестчатые нимбы у всех трех, однако это только усугубляло ошибку, ведь подобный нимб совершенно исключается при изображении Бога Отца и Святого Духа.
Рублев нашел прекрасный выход из положения. Единосущность на его иконе передана тем, что фигуры ангелов написаны совершенно однотипными, и все они наделены равным достоинством. Каждый из ангелов держит в руке жезл – в ознаменование божественной власти. Но вместе с тем ангелы не одинаковы: у них разные позы, разные одеяния. Так, одежды среднего ангела (красный хитон, синий гиматий, нашитая полоса – клав) явно отсылают нас к иконографии Спасителя. Двое из сидящих за столом главою и движением стана обращены к ангелу, написанному слева, в облике которого читается отеческая начальственность. Голова его не наклонена, взгляд обращен к другим ангелам. Светло-лиловый цвет одежд свидетельствует о царственном достоинстве. Все это – указания на первое лицо Святой Троицы. Наконец, ангел с правой стороны изображен в верхней одежде дымчато-зеленого цвета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49