Его самообладание только подчеркивало, как тяжел удар. На мгновение я почувствовал к нему искреннюю жалость. На краткое мгновение. Затем передо мной встали лица Вильсона, и Джеймисона, и Бенсона, и Броунелла, и Декстера, лица всех этих убитых моих товарищей, и я больше не чувствовал жалости.
- Мертв? - повторил я. Естественное замешательство от потрясения, но не преувеличенное - большого сочувствия от меня и не ожидается. - Ваш сын? Мертв? Как это он может быть мертвым? От чего он умер? - практически по собственному наитию, прежде чем я успел проконтролировать движение, моя рука потянулась к ножу под подушкой. Не было большой разницы, даже если бы он и увидел его - пять минут в стерилизаторе полностью удалили все следы крови.
- Не знаю, - он покачал головой, и я приободрился: на его лице не было заметно следов подозрения. - Не знаю.
- Доктор Марстон, - сказал я, - конечно, вы...
- Мы не смогли его найти. Он исчез.
- Исчез? - это вмешался капитан Буллен, и голос прозвучал чуть крепче и чуть менее хрипло, чем минувшей ночью. - Исчез? Человек не может просто так исчезнуть на борту корабля, мистер Каррерас.
- Мы обыскивали корабль больше двух часов. Моего сына нет на борту "Кампари". Когда вы последний раз видели его, мистер Картер?
Я не стал закатывать глаза, чесать затылок и заниматься подобной ерундой. У меня мелькнула шальная мысль узнать, что он сделает, если я скажу: "Когда сбрасывал его за борт вчера ночью". Вместо всего этого я просто ответил:
- Вчера вечером после обеда он сюда приходил. Но не рассиживался. Сказал нечто вроде: "Капитан Каррерас делает обход" - и ушел.
- Все правильно. Я сам послал его осмотреть корабль. Как он выглядел?
- Не блестяще. Весь зеленый от морской болезни.
- Мой сын был неважный моряк, - признал Каррерас. - Возможно...
- Вы сказали, что он осматривал корабль, - прервал его я. - Весь корабль? Палубы и все прочее?
- Вот именно.
- Вы натянули штормовые леера на юте и на носу?
- Нет. Я не думал, что это необходимо.
- Так вот, - изрек я сурово, - в этом, возможно, и заключается, ответ. Нет лееров - не за что уцепиться. Почувствовал тошноту, подошел к борту, внезапный рывок... - я многозначительно замолчал.
- Возможно, но не для него. У него было исключительное чувство равновесия.
- Оно не очень поможет, когда поскользнешься на мокрой палубе.
- Верно. Но я не исключаю возможности предательства.
- Предательства? - я уставился на него, благодаря бога за то, что дар телепатии так редок. - Какое возможно предательство, когда вся команда и пассажиры под замком и охраной? Разве что, - добавил я задумчиво, - у вас у самого в конюшне темная лошадка.
- Я пока не завершил расследование. - Снова ледяной тон. Обсуждение закончено, и Мигель Каррерас переходит к делу. Самая тяжелая потеря не могла сокрушить этого человека. Как бы горько ни оплакивал он внутренне своего сына, внешне это никак не отразилось ни на его способностях, ни на его безжалостной решимости в точности выполнить свои планы. В частности, это ничуть не поколебало его намерения на следующий же день развеять по стратосфере наши бренные останки. У него могли проявляться кое-какие признаки человечности, но неизменную основу характера Каррераса составлял все сметающий на пути фанатизм, еще более опасный потому, что был глубоко спрятан под внешней интеллигентностью облика.
- Карта, Картер, - он протянул ее мне вместе с бумажкой, на которой оказались написанные столбиком координаты. - Сообщите мне, следует ли "Тикондерога" по курсу. И укладывается ли она в наше расписание. Мы тогда позже вычислим время перехвата, если мне утром удастся определиться.
- Вам удастся определиться, - заверил его хриплым голосом Буллен. Говорят, что черти своих не трогают, и вас, Каррерас, они не тронули. Вы идете прочь от урагана и к полудню уже увидите клочки чистого неба. Вечером снова пойдет дождь, но сначала прояснится.
- Вы уверены, капитан Буллен? Вы уверены, что мы идем прочь от урагана?
- Уверен! Вернее даже, ураган бежит от нас.
Старый Буллен был великий дока по части ураганов и готов был говорить часами о своем любимом предмете, даже Каррерасу, даже тогда, когда все его способности по части речи ограничивались сиплым шепотом. - Ни сила ветра, ни волнение существенно не изменились - это очевидно. Но что важно - это направление ветра. Он теперь дует с северо-запада, а это значит, что ураган от нас к северо-востоку. Он обошел нас с востока, по нашему правому борту где-то ночью. И двигался он на север, а потом неожиданно повернул на северо-восток. Очень часто, когда ураган достигает своей крайней северной широты, его подхватывают весты, и он может простоять в точке поворота и двенадцать, и двадцать четыре часа. А это значило бы, что вам предстояло через него пройти. Но вам повезло. Он повернул и пошел на восток почти без остановки, - Буллен откинулся в изнеможении. Даже такая пустяковая речь была для него непосильной.
- Вы можете рассказать все это, не вставая с кровати? - спросил Каррерас.
Буллен смерил его высокомерным взглядом, которым коммодор всегда одаривал наглых кадетов, дерзнувших усомниться в его знаниях, и промолчал.
- Значит, погода изменится? - упорствовал Каррерас.
- Я, кажется, ясно сказал.
Каррерас кивнул. Попасть вовремя к месту рандеву и иметь возможность перегрузить золото - это были две самые главные его заботы, и обе они теперь исчезали. Он резко повернулся и вышел из лазарета.
Буллен прокашлялся и все тем же хриплым шепотом, но уже официальным тоном заявил:
- Примите мои поздравления, мистер Картер. Вы самый бойкий лжец, которого я когда-либо встречал. Макдональд только ухмыльнулся.
День не спеша, но уверенно клонился к вечеру. Как и пророчествовал Буллен, солнце исправно выглянуло и затем снова спряталось. Море подуспокоилось, хотя, по моим предположениям, и недостаточно, чтобы облегчить страдания наших пассажиров, а ветер по-прежнему продолжал дуть с северо-запада. Накормленный снотворным Буллен проспал целый день, регулярно принимаясь бормотать нечто маловразумительное. Я с облегчением заметил, что в тексте не упоминался Тони Каррерас. Мы же с Макдональдом то болтали, то дремали. Но после того, как я ему рассказал, что надеюсь сделать предстоящей ночью, когда - и если - сумею залезть на верхнюю палубу, мы уже не дремали.
Сьюзен в тот день я видел лишь краем глаза. Она появилась после завтрака с забинтованной рукой на перевязи. Опасности возбудить подозрения, даже у сверхбдительного Каррераса, не было никакой. Легенда была неуязвима - девушка заснула в кресле, свалилась с него во время шторма и сломала руку. Такие несчастные случаи при качке - не редкость, тут ничего подозрительного. Около десяти утра она попросила разрешения пройти к своим родителям в салон и весь день провела там.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
- Мертв? - повторил я. Естественное замешательство от потрясения, но не преувеличенное - большого сочувствия от меня и не ожидается. - Ваш сын? Мертв? Как это он может быть мертвым? От чего он умер? - практически по собственному наитию, прежде чем я успел проконтролировать движение, моя рука потянулась к ножу под подушкой. Не было большой разницы, даже если бы он и увидел его - пять минут в стерилизаторе полностью удалили все следы крови.
- Не знаю, - он покачал головой, и я приободрился: на его лице не было заметно следов подозрения. - Не знаю.
- Доктор Марстон, - сказал я, - конечно, вы...
- Мы не смогли его найти. Он исчез.
- Исчез? - это вмешался капитан Буллен, и голос прозвучал чуть крепче и чуть менее хрипло, чем минувшей ночью. - Исчез? Человек не может просто так исчезнуть на борту корабля, мистер Каррерас.
- Мы обыскивали корабль больше двух часов. Моего сына нет на борту "Кампари". Когда вы последний раз видели его, мистер Картер?
Я не стал закатывать глаза, чесать затылок и заниматься подобной ерундой. У меня мелькнула шальная мысль узнать, что он сделает, если я скажу: "Когда сбрасывал его за борт вчера ночью". Вместо всего этого я просто ответил:
- Вчера вечером после обеда он сюда приходил. Но не рассиживался. Сказал нечто вроде: "Капитан Каррерас делает обход" - и ушел.
- Все правильно. Я сам послал его осмотреть корабль. Как он выглядел?
- Не блестяще. Весь зеленый от морской болезни.
- Мой сын был неважный моряк, - признал Каррерас. - Возможно...
- Вы сказали, что он осматривал корабль, - прервал его я. - Весь корабль? Палубы и все прочее?
- Вот именно.
- Вы натянули штормовые леера на юте и на носу?
- Нет. Я не думал, что это необходимо.
- Так вот, - изрек я сурово, - в этом, возможно, и заключается, ответ. Нет лееров - не за что уцепиться. Почувствовал тошноту, подошел к борту, внезапный рывок... - я многозначительно замолчал.
- Возможно, но не для него. У него было исключительное чувство равновесия.
- Оно не очень поможет, когда поскользнешься на мокрой палубе.
- Верно. Но я не исключаю возможности предательства.
- Предательства? - я уставился на него, благодаря бога за то, что дар телепатии так редок. - Какое возможно предательство, когда вся команда и пассажиры под замком и охраной? Разве что, - добавил я задумчиво, - у вас у самого в конюшне темная лошадка.
- Я пока не завершил расследование. - Снова ледяной тон. Обсуждение закончено, и Мигель Каррерас переходит к делу. Самая тяжелая потеря не могла сокрушить этого человека. Как бы горько ни оплакивал он внутренне своего сына, внешне это никак не отразилось ни на его способностях, ни на его безжалостной решимости в точности выполнить свои планы. В частности, это ничуть не поколебало его намерения на следующий же день развеять по стратосфере наши бренные останки. У него могли проявляться кое-какие признаки человечности, но неизменную основу характера Каррераса составлял все сметающий на пути фанатизм, еще более опасный потому, что был глубоко спрятан под внешней интеллигентностью облика.
- Карта, Картер, - он протянул ее мне вместе с бумажкой, на которой оказались написанные столбиком координаты. - Сообщите мне, следует ли "Тикондерога" по курсу. И укладывается ли она в наше расписание. Мы тогда позже вычислим время перехвата, если мне утром удастся определиться.
- Вам удастся определиться, - заверил его хриплым голосом Буллен. Говорят, что черти своих не трогают, и вас, Каррерас, они не тронули. Вы идете прочь от урагана и к полудню уже увидите клочки чистого неба. Вечером снова пойдет дождь, но сначала прояснится.
- Вы уверены, капитан Буллен? Вы уверены, что мы идем прочь от урагана?
- Уверен! Вернее даже, ураган бежит от нас.
Старый Буллен был великий дока по части ураганов и готов был говорить часами о своем любимом предмете, даже Каррерасу, даже тогда, когда все его способности по части речи ограничивались сиплым шепотом. - Ни сила ветра, ни волнение существенно не изменились - это очевидно. Но что важно - это направление ветра. Он теперь дует с северо-запада, а это значит, что ураган от нас к северо-востоку. Он обошел нас с востока, по нашему правому борту где-то ночью. И двигался он на север, а потом неожиданно повернул на северо-восток. Очень часто, когда ураган достигает своей крайней северной широты, его подхватывают весты, и он может простоять в точке поворота и двенадцать, и двадцать четыре часа. А это значило бы, что вам предстояло через него пройти. Но вам повезло. Он повернул и пошел на восток почти без остановки, - Буллен откинулся в изнеможении. Даже такая пустяковая речь была для него непосильной.
- Вы можете рассказать все это, не вставая с кровати? - спросил Каррерас.
Буллен смерил его высокомерным взглядом, которым коммодор всегда одаривал наглых кадетов, дерзнувших усомниться в его знаниях, и промолчал.
- Значит, погода изменится? - упорствовал Каррерас.
- Я, кажется, ясно сказал.
Каррерас кивнул. Попасть вовремя к месту рандеву и иметь возможность перегрузить золото - это были две самые главные его заботы, и обе они теперь исчезали. Он резко повернулся и вышел из лазарета.
Буллен прокашлялся и все тем же хриплым шепотом, но уже официальным тоном заявил:
- Примите мои поздравления, мистер Картер. Вы самый бойкий лжец, которого я когда-либо встречал. Макдональд только ухмыльнулся.
День не спеша, но уверенно клонился к вечеру. Как и пророчествовал Буллен, солнце исправно выглянуло и затем снова спряталось. Море подуспокоилось, хотя, по моим предположениям, и недостаточно, чтобы облегчить страдания наших пассажиров, а ветер по-прежнему продолжал дуть с северо-запада. Накормленный снотворным Буллен проспал целый день, регулярно принимаясь бормотать нечто маловразумительное. Я с облегчением заметил, что в тексте не упоминался Тони Каррерас. Мы же с Макдональдом то болтали, то дремали. Но после того, как я ему рассказал, что надеюсь сделать предстоящей ночью, когда - и если - сумею залезть на верхнюю палубу, мы уже не дремали.
Сьюзен в тот день я видел лишь краем глаза. Она появилась после завтрака с забинтованной рукой на перевязи. Опасности возбудить подозрения, даже у сверхбдительного Каррераса, не было никакой. Легенда была неуязвима - девушка заснула в кресле, свалилась с него во время шторма и сломала руку. Такие несчастные случаи при качке - не редкость, тут ничего подозрительного. Около десяти утра она попросила разрешения пройти к своим родителям в салон и весь день провела там.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73