Вон он, этот ресторанчик, справа, почти под этой самой сеткой. А потом вышли, выкурили по сигаретке и пошли потихоньку вдоль этой вот стройки, а ветер этой сеткой хлопал, надувал ее и бросал то в одном месте, то в другом.
Он сказал: «Как большая кошка, которая пытается поймать нас сквозь сетку».
А она ответила: «Один философ попросил на могиле его написать – “Мир ловил меня, но не поймал”».
Он повторил: «Мир ловил меня».
А потом повернулся к ней и вдруг сказал ей, вот так, без всякого предупреждения, без вступления, что – все, дальше – конец.
А она – она не знала, что ответить, воздух этот, пыль залепили ей рот, попали в легкие, перехватили дыхание, она хотела крикнуть ему: «Понимаешь, нет, нельзя – такого, как ты, не будет больше никогда, я жила и ждала тебя, ты один такой, не смей, ты не понимаешь – я теперь всю оставшуюся жизнь буду спать одна, лицом в подушку!» – но она поцеловала его и села в машину – в свою машину, в которой тогда еще были светлые стекла, и мир мог проникнуть внутрь. Но в тот вечер она уже не стала опускать стекло.
Что вот в нем такого было, чего нет ни в ком больше с тех пор, как его нет? Ум? – да, но сколько умных вокруг, сколько сильных, сколько, наконец, красивых – а про него все подруги ей говорили: «Далеко не идеал мужской красоты, почему ты именно его выбрала из всех?» Секс? – странно, что она вообще его так хотела, все время, без остановки и утоления – он не был особо горяч или изобретателен, если не считать того, что мог ночью встать с постели и в трусах сесть играть на пианино, стоящее в той же комнате, где они спали вместе. Тепло, какое-то особенное тепло от рук его, от живота, от глаз – такое, как будто весь он намагничен, так, что все иголки в ней вставали дыбом и покорно наклонялись в ту сторону, в какую хотелось бы ему. Восторг и восхищение он вызывал в ней, притягивал – и никто никогда не мог вызвать в ней и доли того же.
Телефон снова зазвонил.
– Ну что, мы с тобой можем встретиться через час? Могу подъехать в центр. А то че-то ты сама не очень рвешься посылочку свою забрать, я готов пойти тебе навстречу! Могу и к тебе домой, если хочешь.
– Вы очень остроумны, ценю, но вы не могли бы выйти из метро «Чистые Пруды», я буду там стоять на стоянке, ждать вас. Выйдете, позвоните. Спасибо.
Она уже представила себе этого «командировочного» – наверняка вертлявый брюнетик, мелкий и суетливый (судя по манере говорить и хихикать), в кожаной куртке, с потными руками, карманами, набитыми изнутри, в безопасных ме– стах, всеми причиндалами – бумажником, паспортом, презервативами… Идиот, вот только тебя мне и не хватало. Ох, как же не хочется общаться, даже просто разговаривать с этим прилипалой, вот просто бы взять пакет из рук, и послать подальше, и опять забиться в свою машину, и ехать одной по ночному городу, думая о том, что сколько-то раз еще придет январь, будет ли он со снегом или без снега, потом будет весна, весной легче… потом будут еще январи-марты, совсем недолго осталось – и потом уже никто не будет спрашивать ее, что она делает сегодня вечером, смотреть на нее блестящими глазами, пускать слюни в трубку – и тогда станет легче, совсем легко – мир ловил меня, но не поймал.
Она уже стояла на стоянке и ждала этого типа с пакетом, а его все не было, потом он снова стал звонить, спрашивать, как переходить с линии на линию на станции «Китай-город», и она объясняла ему, а он все перебивал ее: «ну да», «ясненько», «супер».
«Ддддебииил», – процедила она сквозь зубы, чуть ли не с треском сложив трубку, потом откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза.
Наверное, задремала на какие-то несколько минут, а телефон снова звонил: «Я уже тут».
Она открыла дверь, вышла из машины. Рядом стоял и держал в руке трубку большой такой, в мешковатой куртке парень, неожиданно мягкий весь и светловолосый.
– Жмите «отбой» – я здесь. – Она тронула его за рукав.
«Боже, Боже, я дошла совсем до ручки, – мелькнуло у нее в голове, – он мне начал мерещиться, слыхала я о таком, нет уж! Вспомни, как он разговаривал с тобой, это же провинциальный хам, ничего общего, никакого сходства, протри глаза, вот заговори с ним – увидишь!»
Он же, протягивая пакет с посылочкой, не произносил ни слова и смущенно улыбался. И эта вот улыбка, с этим теплом, с тем самым теплом – если бы ей сказали, что это его брат – она бы поверила.
– Послушайте! – неожиданно для себя сказала она. – Хотите, зайдем куда-нибудь, выпьем кофе. Я Вам очень благодарна за посылку, Вы время на меня потратили, у Вас же его мало.
– В-вы… это… не волнуйтесь, мм-не даже приятно было, – он чуть только не заикался и сам перешел на официальное «вы». Она вспомнила, что слышала где-то о таких случаях, – человек резво общается по телефону, шутит, острословит, заигрывает – а, общаясь лично, не может от смущения связать двух слов – так, словно его вынули из какого-то укрытия, из-за темного стекла. Такой вот комплекс, отклонение в некотором роде.
Ей вдруг не захотелось его отпускать. Это было так неожиданно и нелепо – эта теплая волна, этот порыв, это желание вцепиться в рукав совершенно незнакомому человеку, о котором час назад думала с отвращением.
– А… это… смотрите-ка, вас, кажется, сзади джип поджал, вам теперь выехать трудно будет.
Она обернулась. Трудно – не то слово! Да ее просто запер огромный автомобиль. Видимо, водитель подъехал, когда она дремала в своей машине, и, не увидев сквозь темные стекла человека внутри, кинул свой джип рядом. Впрочем, вон там, задом и в узкий проезд, какой-нибудь виртуоз и выехал бы, а она – нет.
– Что делать? Ну вот и пойдемте в кафе, а?
Они пошли вдвоем по улице, и она шла, чуть отстраняясь от него и едва дыша от смятения, – походка, наклон головы… как он шагает, как ставит ноги – нет, конечно, это был не тот человек, в этом мальчике раствор был не так крепок, но ей достаточно было и этого.
Они сидели в кафе, и он улыбался и молчал, глядя вокруг совершенно обескураженно.
– Вы, знаете, как-то так вот сразу спросили, замужем ли я, я, признаться, несколько удивилась.
– Да… я… не знаю, я часто по телефону чепуху какую-то говорю, как-то вот так само получается.
Он заказал чай. Не пиво, даже не кофе. Сказал, что кофе не любит. Фруктовый чай. Как тогда, в том кафе возле дома под сеткой, сделал тот, другой.
«Он хоть и чай пьет, но он – глупый, – говорила она себе, глядя, как он прихлебывает из чашки и как у него краснеют уши. – Он не твоего круга вообще. Он просто его напоминает, опомнись, он на самом деле быдло и идиот, ты же два дня страдала от его дурацкой манеры клеить по телефону, давай, расплачивайся за себя и за него и вали».
Но вместо этого она позволила ему заплатить по счету (он молча отвел ее руку со сторублевкой), и они вместе вышли и снова подошли к автомобилю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44