Разве они всегда были зелеными? Он оглянулся — туда, где коридор изгибался дугой, подобно луку Ириды (еще одной радуге). Бард прошел какое-то расстояние, но все время оказывался внизу — там, где находилось самое глубокое место дуги. Кожу покалывало. Казалось, вот-вот разразится гроза.
Корс Кант протер глаза. Что-то в этом зелье было такое… Но в каком зелье? Из-за темных занавесов выглядывали зеленые черепашки, хохотали какие-то зеленокожие мальчишки, показывали Корсу Канту свои обутые в сандалии ноги. «Видишь? Видишь, — казалось, кричали они. — Крепко сидят, как мудрость!» А Корс Кант был бос.
Какой-то остроухий карлик уставился на Корса Канта. Юноша успел разглядеть его краешком глаза. На карлике были башмаки с загнутыми кверху носами. «Он не из тех ли, кого зовут „Туата де Дананн?“ „Фэйри, рожденные богиней Дану.“ — подумал юноша.
— Это тебе так кажется, презренный, — взвизгнул карлик.
Корс Кант вдруг оказался на полу. Он сидел, скрестив ноги и вытягивал через ноздри свой мозг.
«О Господи, я что — взбесился? Какой отравы я напился?» Куга сплюнул за борт, звякнул его фонарь. Сакс развернулся к юноше.
— Какой-какой! Да той самой, что тебе твоя шлюха преподнесла! — злорадно проговорил он. — Никому не говори, что ты меня здесь видел!
Зеленые черепашки навострили ушки и запели:
— А это испытание, а это угощение, а это развлечение — ну, просто заглядение!
— Кто вы такие? — дрожащим голосом спросил Корс Кант, напуганный появлением рядом с ним каких-то высоких темных силуэтов.
«Мы — смеющиеся шибболы, — скрипнули голоса, похожие на звук, когда проводишь пальцем по мокрому стеклу. — В доме проклятья всем места хватит! Глаза открой — увидишь, что будет с тобой!»
— Я не понимаю!
«Да мы у тебя на ладошке!» Корс Кант прищурился. Зеленый глаз удалился, зрачок сузился, превратился в черную точку. «Ах, ходить по храму тяжко! Заблудился ты, бедняжка! А ведь сам его построил. Может, рушить все пора? Вместо золота ищи-ка яблоко из серебра!» — Хватит! — вскрикнул юноша, втянул голову в плечи, обхватил себя руками.
— Ступай смелей!
— Вот докумекал наконец! — взвизгнули шибболы — один слева, другой справа.
— Ступай смелей в объятия тьмы!
— Твои друзья отныне — мы!
Глава 18
Анлодда сидела в углу, обхватив руками колени. Питер обеспокоенно наблюдал за ней. «Она? Не может быть. Селли никогда не совершила бы такой глупости — влюбиться по уши. А вдруг могла влюбиться? Нет, это глупо. Эти ублюдки-убийцы из ИРА даже не ведают такого чувства — любовь».
Девушка посмотрела на Горманта. Ее бледное лицо, припухшие губы озаряли оранжевые отсветы свечи. У Питера дыхание перехватило. Он размечтался, но тут же одернул себя. «Дрянь! Ее возлюбленный валяется там, на дне ямы, с переломанными ногами, истекает кровью, а ты? У тебя есть другая пташка, она ждет тебя в замке!» Питер сглотнул подступивший к горлу ком, вспомнив о том, к чему привела любовь Ланселота и Гиневры.
Все молчали. Гормант упорно избегал взгляда Анлодды. Или у Питера просто разыгралось воображение?
«Нет, не разыгралось, — решил Питер. — На нее не желал смотреть ни один из освобожденных узников».
Он встал, протолкался между жителями Харлека. Один из них при этом упал, но остальные последовали за Анлоддой. Питер, Кей и Бедивир замкнули строй.
— Гормант, — распорядился Питер. — Веди нас к пристаням. Вероятно, Меровий со своими сикамбрийцами уже успел захватить какое-нибудь судно. Мы спасем вас.
— Меровий! — воскликнул принц, и его лицо озарилось надеждой. — Меровиус Рекс явился, чтобы освободить Харлек? Хвала Господу!
— Нет, мы должны уплыть отсюда! У нас не хватит сил, чтобы одолеть ютское войско!
— Надо идти наверх, надо ворваться в зал, Богом заклинаю! — кричал принц, словно не расслышал слов Питера. — Мы снесем ворота, мы погоним мерзопакостных ютов по улице Цезаря! Ради Господа Иисуса давайте освободим этот город, спалим тех, кто дерзнул ступить на эту землю, и пусть они горят так, как будут потом гореть в аду, когда настанет Судный день, ибо им неведом Спаситель! — Гормант всплеснул руками и чуть было снова не упал.
— Ради Сына Вдовы, — проговорила Анлодда отрешенно, устало, и в отвращении отвела взор.
— За Меровия! — отозвался принц Харлека. — Меровиус, истинный царь Иерусалима, да поможет нам Господь и Богородица!
«Иерусалима?» Но у Питера не было времени задать вопрос. Его подхватило и понесло волной отчаянной надежды.
Глава 19
Этот подонок! Вот уж подонок так подонок! Я прогнала все хорошие мысли об отце. Теперь вовеки веков он останется для меня просто Гормантом. Он избрал свою судьбу. И не важно теперь, кто кем управлял — Канастир им или он Канастиром.., они для меня всего лишь две одинаковые тыквы на одной грядке.
Я бежала за толпой глупцов, спешивших навстречу собственной гибели, сгорая от ненависти к ним. Будь они все прокляты! Будь прокляты Ланселот и Этот Мальчишка, а особенно — я сама. Какая же я дура — понадеялась, что между мной и Гормантом снова будет все хорошо, что все изменится, стоит мне спасти его от того, чего он на самом деле заслуживал!
Как я могла поверить, что ненависти длиной во всю мою жизнь придет конец, что ее можно смыть, словно грязь с перепачканной рубахи?
Я бежала вперед, находясь в прекрасном окружении — посреди вопящих, визжащих, обреченных душ. Я была так же никчемна, как все они, ведомая пустой надеждой.
Наверняка Гормант узнал о смерти Канастира задолго до того, как я передала на берег послание с борта «Бладевведд» — он, несомненно, узнал об этом от Куты, которого считал ютом. Какая же я была дура — думала, что наконец мне удалось победить этого червяка, убить его в сердце Горманта!
А этот глупец до сих пор надеялся сохранить Харлек, он думал, что его притворный пыл сотрет из разума Артуса мысль о его измене. Гормант не решился открыто обвинить меня в убийстве Канастира, Потому что мне было ведомо о его предательстве, за которое он заслужил пытки и смерть на кресте. Вот и решил притвориться, что он мне не отец, решил навсегда вычеркнуть меня из своей жизни.
Ну и черт с ним. И со мной тоже. Раз так суждено — пусть все мы отправляемся в Царство Теней!
Я отбросила все мысли и устремилась вперед, словно зверь, ведомый жаждой крови и убийства. Во мне осталась только частица Анлодды — та, что была одинокой племянницей дяди Лири. И эта частица меня вопрошала: «Этого ли я должна была бояться? Об этом ли меня предупреждал Меровий? Это ли новое посвящение в Строители?!»
Глава 20
Корс Кант стоял на коленях, обхватив руками голову, пытаясь утихомирить разбушевавшийся разум. Он казался себе морским царем Ллиром, усмиряющим разбушевавшийся океан. «Нельзя, чтобы они остановили меня, нельзя, чтобы они меня заполучили!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
Корс Кант протер глаза. Что-то в этом зелье было такое… Но в каком зелье? Из-за темных занавесов выглядывали зеленые черепашки, хохотали какие-то зеленокожие мальчишки, показывали Корсу Канту свои обутые в сандалии ноги. «Видишь? Видишь, — казалось, кричали они. — Крепко сидят, как мудрость!» А Корс Кант был бос.
Какой-то остроухий карлик уставился на Корса Канта. Юноша успел разглядеть его краешком глаза. На карлике были башмаки с загнутыми кверху носами. «Он не из тех ли, кого зовут „Туата де Дананн?“ „Фэйри, рожденные богиней Дану.“ — подумал юноша.
— Это тебе так кажется, презренный, — взвизгнул карлик.
Корс Кант вдруг оказался на полу. Он сидел, скрестив ноги и вытягивал через ноздри свой мозг.
«О Господи, я что — взбесился? Какой отравы я напился?» Куга сплюнул за борт, звякнул его фонарь. Сакс развернулся к юноше.
— Какой-какой! Да той самой, что тебе твоя шлюха преподнесла! — злорадно проговорил он. — Никому не говори, что ты меня здесь видел!
Зеленые черепашки навострили ушки и запели:
— А это испытание, а это угощение, а это развлечение — ну, просто заглядение!
— Кто вы такие? — дрожащим голосом спросил Корс Кант, напуганный появлением рядом с ним каких-то высоких темных силуэтов.
«Мы — смеющиеся шибболы, — скрипнули голоса, похожие на звук, когда проводишь пальцем по мокрому стеклу. — В доме проклятья всем места хватит! Глаза открой — увидишь, что будет с тобой!»
— Я не понимаю!
«Да мы у тебя на ладошке!» Корс Кант прищурился. Зеленый глаз удалился, зрачок сузился, превратился в черную точку. «Ах, ходить по храму тяжко! Заблудился ты, бедняжка! А ведь сам его построил. Может, рушить все пора? Вместо золота ищи-ка яблоко из серебра!» — Хватит! — вскрикнул юноша, втянул голову в плечи, обхватил себя руками.
— Ступай смелей!
— Вот докумекал наконец! — взвизгнули шибболы — один слева, другой справа.
— Ступай смелей в объятия тьмы!
— Твои друзья отныне — мы!
Глава 18
Анлодда сидела в углу, обхватив руками колени. Питер обеспокоенно наблюдал за ней. «Она? Не может быть. Селли никогда не совершила бы такой глупости — влюбиться по уши. А вдруг могла влюбиться? Нет, это глупо. Эти ублюдки-убийцы из ИРА даже не ведают такого чувства — любовь».
Девушка посмотрела на Горманта. Ее бледное лицо, припухшие губы озаряли оранжевые отсветы свечи. У Питера дыхание перехватило. Он размечтался, но тут же одернул себя. «Дрянь! Ее возлюбленный валяется там, на дне ямы, с переломанными ногами, истекает кровью, а ты? У тебя есть другая пташка, она ждет тебя в замке!» Питер сглотнул подступивший к горлу ком, вспомнив о том, к чему привела любовь Ланселота и Гиневры.
Все молчали. Гормант упорно избегал взгляда Анлодды. Или у Питера просто разыгралось воображение?
«Нет, не разыгралось, — решил Питер. — На нее не желал смотреть ни один из освобожденных узников».
Он встал, протолкался между жителями Харлека. Один из них при этом упал, но остальные последовали за Анлоддой. Питер, Кей и Бедивир замкнули строй.
— Гормант, — распорядился Питер. — Веди нас к пристаням. Вероятно, Меровий со своими сикамбрийцами уже успел захватить какое-нибудь судно. Мы спасем вас.
— Меровий! — воскликнул принц, и его лицо озарилось надеждой. — Меровиус Рекс явился, чтобы освободить Харлек? Хвала Господу!
— Нет, мы должны уплыть отсюда! У нас не хватит сил, чтобы одолеть ютское войско!
— Надо идти наверх, надо ворваться в зал, Богом заклинаю! — кричал принц, словно не расслышал слов Питера. — Мы снесем ворота, мы погоним мерзопакостных ютов по улице Цезаря! Ради Господа Иисуса давайте освободим этот город, спалим тех, кто дерзнул ступить на эту землю, и пусть они горят так, как будут потом гореть в аду, когда настанет Судный день, ибо им неведом Спаситель! — Гормант всплеснул руками и чуть было снова не упал.
— Ради Сына Вдовы, — проговорила Анлодда отрешенно, устало, и в отвращении отвела взор.
— За Меровия! — отозвался принц Харлека. — Меровиус, истинный царь Иерусалима, да поможет нам Господь и Богородица!
«Иерусалима?» Но у Питера не было времени задать вопрос. Его подхватило и понесло волной отчаянной надежды.
Глава 19
Этот подонок! Вот уж подонок так подонок! Я прогнала все хорошие мысли об отце. Теперь вовеки веков он останется для меня просто Гормантом. Он избрал свою судьбу. И не важно теперь, кто кем управлял — Канастир им или он Канастиром.., они для меня всего лишь две одинаковые тыквы на одной грядке.
Я бежала за толпой глупцов, спешивших навстречу собственной гибели, сгорая от ненависти к ним. Будь они все прокляты! Будь прокляты Ланселот и Этот Мальчишка, а особенно — я сама. Какая же я дура — понадеялась, что между мной и Гормантом снова будет все хорошо, что все изменится, стоит мне спасти его от того, чего он на самом деле заслуживал!
Как я могла поверить, что ненависти длиной во всю мою жизнь придет конец, что ее можно смыть, словно грязь с перепачканной рубахи?
Я бежала вперед, находясь в прекрасном окружении — посреди вопящих, визжащих, обреченных душ. Я была так же никчемна, как все они, ведомая пустой надеждой.
Наверняка Гормант узнал о смерти Канастира задолго до того, как я передала на берег послание с борта «Бладевведд» — он, несомненно, узнал об этом от Куты, которого считал ютом. Какая же я была дура — думала, что наконец мне удалось победить этого червяка, убить его в сердце Горманта!
А этот глупец до сих пор надеялся сохранить Харлек, он думал, что его притворный пыл сотрет из разума Артуса мысль о его измене. Гормант не решился открыто обвинить меня в убийстве Канастира, Потому что мне было ведомо о его предательстве, за которое он заслужил пытки и смерть на кресте. Вот и решил притвориться, что он мне не отец, решил навсегда вычеркнуть меня из своей жизни.
Ну и черт с ним. И со мной тоже. Раз так суждено — пусть все мы отправляемся в Царство Теней!
Я отбросила все мысли и устремилась вперед, словно зверь, ведомый жаждой крови и убийства. Во мне осталась только частица Анлодды — та, что была одинокой племянницей дяди Лири. И эта частица меня вопрошала: «Этого ли я должна была бояться? Об этом ли меня предупреждал Меровий? Это ли новое посвящение в Строители?!»
Глава 20
Корс Кант стоял на коленях, обхватив руками голову, пытаясь утихомирить разбушевавшийся разум. Он казался себе морским царем Ллиром, усмиряющим разбушевавшийся океан. «Нельзя, чтобы они остановили меня, нельзя, чтобы они меня заполучили!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98