Те оторвались от своей жертвы и, узнав владельца «мерседеса», один за другим повыключали резаки с громкими щелчками.
Из автомобиля выбрался мужчина, похожий на нехорошего омбре из старого вестерна, и по-хозяйски оглядел мастерскую. Он и был здесь хозяином, эль-хефе. Его звали Эстеван Сола, родом из бандитского городка Хуареса, что в Мексике на границе с Соединенными Штатами. Он контролировал крупный канал контрабандных поставок наркотиков в Америку и ради процветания собственного бизнеса истребил немало сотрудников Агентства по борьбе с наркотиками США. Благодаря своему небывалому везению и жестокости, Сола сумел силой втереться в Ла-Эме, организацию мексиканской мафии в Лос-Анджелесе, и достиг в ней довольно высокого положения. У него имелись подчиненные. Его боялись. К нему относились с уважением.
Работники мастерской поспешили обратить к Эстевану свое неподдельное внимание. А нет, так рискуешь быть избитым до полусмерти.
– Ола, компаньерос!
Эстеван говорил властным, хриплым басом, от которого у большинства мужчин подрагивало в мошонке.
– Ола, сеньор Сола!
Красавцем Эстевана никак не назовешь – рябое, темнокожее лицо лоснится от жира; под черными, кустистыми усами прячутся слишком тонкие губы – но женщин, непонятно почему, влекло к нему неудержимо. Они вроде бы и не замечали его прилизанных волос, уложенных с помощью какого-то швейцарского косметического средства, чтобы выглядели густыми и блестящими, а на самом деле были жидкими и слабыми. Или мягкого, чувственного выражения глаз, свидетельствующего об артистической восприимчивости их владельца, но скрытого день и ночь за дорогими темными очками «рей-бэн», придающими Эстевану самоуверенный вид. И если бы удалось снять с него внешние атрибуты власти, лишить ослепляющего блеска богатства и приглядеться к нему без страха подвергнуться насилию, то Эстеван мог бы сойти за трактирного полового. Сейчас же, рядом со сверкающим «мерседесом», сопровождаемый своим помощником – тощим гринго по имени Мартин, одетым в джинсы от Армани, – Эстеван казался неотразимым и всемогущим.
И в этом имелся определенный расчет. Эстеван не разрешал никому из подчиненной ему команды брить головы под пелона или носить короткие штаны в сочетании с длинными носками – наряд, столь модный среди большинства лотино-гангстеров. В подобных прикидах красовались те, кто угодил за решетку, а Эстеван твердо верил – как человек выглядит, так он и кончит. А значит, лучше и безопаснее иметь внешность кинопродюсера.
– Кеонда? Как дела?
Один из рабочих выступил вперед, протянув руку для приветствия. Эстеван сжал ее в своей лапище, как в тисках. Рабочий не мог не заметить сияющих перстней, унизывающих пальцы эль-хефе, и не почувствовать под ладонью их твердых бугорков. Но не изысканность украшений поразила его воображение, а мысль, что от удара кулаком, облаченным в такие доспехи, не поздоровится.
– К нам на разборку поступила пара новых машин.
– Вы сами их угнали?
– Нет, какие-то полосе Лонгбич. Эстеван засмеялся.
– Не доверяю я этим пендехос – дай им волю, они и мою машину угонят!
Рабочие тоже засмеялись. Попробуй только не оценить шутку эль-хефе!
– Если кто-то из них когда-нибудь попытается украсть ми коне… – Эстеван выдержал театральную паузу.
– Муэрте!
Гринго Мартин, с напомаженными волосами, разодетый, в дополнение к туго обтягивающим штанам, в потертую кожаную куртку и яркую рубашку с большим воротником, придающие ему схожесть с эксцентричной рок-звездой, решил подыграть своему боссу.
– Почему бы вам не провести для них презентацию?
Рабочие подобострастно закивали. Эстеван торжественно провозгласил, будто иллюзионист, готовящийся показать свой коронный трюк:
– Вор – все равно, что кулеро!
Зрители непонимающе молчали, зная, что кулеро – это контрабандист, использующий для перевозки наркотиков через границу собственную прямую кишку. Элемент загадочности помог Эстевану усилить исполнительский эффект.
– Мира!
Эстеван подвел рабочих к водительскому сиденью «мерседеса».
– Если я нажму эту кнопку, можно спокойно ехать. А если нет… и вы сядете, то надавите вот на эти пластины…
Эстеван огляделся, поднял с пола тяжелый пластмассовый ящик и положил его на сиденье. Потом нажал кнопку на брелке дистанционного управления.
Бах!
Острый клинок стремительно выстрелил из-под сиденья и насквозь прошил пластмассовый ящик. Будь на его месте настоящий угонщик, в его задницу вонзилось бы два фута нержавеющей стали.
– Эсла-пута-мадре, но?
Эстеван расхохотался и оглянулся на Мартина.
– Надо бы запустить эту штуку в продажу. Лучше любого противоугонного устройства!
Рабочих мастерской глубоко впечатлило это новаторское изобретение на ниве борьбы с похитителями автомобилей. Они невольно попятились подальше от Эстевана. Тот повернулся к ним и без всякого перехода задал вопрос:
– Ту висте Амадо?
Рабочие отрицательно помотали головами.
– Он заезжал сюда вчера, – нерешительно произнес один из них.
Эстеван пристально посмотрел на каждого и произнес с нескрываемой угрозой в голосе:
– Увидите его – скажите, чтобы связался со мной!
4
Амадо лежал в ванне – большой, мускулистый, темнокожий, с лицом, загорелым и огрубевшим от долгого пребывания на солнце, постоянного курения и потребления текилы. И все же он несомненно обладал той чувственной мужской привлекательностью, которой женщины просто не в силах сопротивляться. Что-то особенное таилось в его взгляде. Даже после серьезной потери крови он оставался пристальным и сосредоточенным – так хищник присматривает себе добычу на ужин. Большинство мужчин с трудом могли выдержать этот тяжелый взгляд. Даже Эстеван, имея железную волю и внушая страх окружающим, начинал чувствовать себя не в своей тарелке, глядя в глаза своему подчиненному. Когда Амадо пялился на понравившуюся женщину, та по неизвестной причине возбуждалась, таяла, будто свечной воск под огнем, и с готовностью отдавалась ему.
Амадо застонал и пошевелился. На месте правой руки к его плечу, замотанному полотенцами, был привязан пакет со льдом. Обнаженный торс покрывали искусно исполненные татуировки с изображениями голых женщин и сцен половых сношений всевозможными способами, во всяких позах. Целая камасутра была представлена на его теле в виде наколок.
Густой багряный ручеек струился по гладкому дну ванны к сточному отверстию. На фоне фарфоровой белизны кровь казалась краснее обычного. Джинсы пропитались насквозь; темные потеки запеклись на ковбойских сапогах. Амадо потянулся к стоящей у него между ног бутылкой текилы «эррадура», поднял ко рту и сделал большой глоток. Ставя бутылку обратно, он вскрикнул отболи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
Из автомобиля выбрался мужчина, похожий на нехорошего омбре из старого вестерна, и по-хозяйски оглядел мастерскую. Он и был здесь хозяином, эль-хефе. Его звали Эстеван Сола, родом из бандитского городка Хуареса, что в Мексике на границе с Соединенными Штатами. Он контролировал крупный канал контрабандных поставок наркотиков в Америку и ради процветания собственного бизнеса истребил немало сотрудников Агентства по борьбе с наркотиками США. Благодаря своему небывалому везению и жестокости, Сола сумел силой втереться в Ла-Эме, организацию мексиканской мафии в Лос-Анджелесе, и достиг в ней довольно высокого положения. У него имелись подчиненные. Его боялись. К нему относились с уважением.
Работники мастерской поспешили обратить к Эстевану свое неподдельное внимание. А нет, так рискуешь быть избитым до полусмерти.
– Ола, компаньерос!
Эстеван говорил властным, хриплым басом, от которого у большинства мужчин подрагивало в мошонке.
– Ола, сеньор Сола!
Красавцем Эстевана никак не назовешь – рябое, темнокожее лицо лоснится от жира; под черными, кустистыми усами прячутся слишком тонкие губы – но женщин, непонятно почему, влекло к нему неудержимо. Они вроде бы и не замечали его прилизанных волос, уложенных с помощью какого-то швейцарского косметического средства, чтобы выглядели густыми и блестящими, а на самом деле были жидкими и слабыми. Или мягкого, чувственного выражения глаз, свидетельствующего об артистической восприимчивости их владельца, но скрытого день и ночь за дорогими темными очками «рей-бэн», придающими Эстевану самоуверенный вид. И если бы удалось снять с него внешние атрибуты власти, лишить ослепляющего блеска богатства и приглядеться к нему без страха подвергнуться насилию, то Эстеван мог бы сойти за трактирного полового. Сейчас же, рядом со сверкающим «мерседесом», сопровождаемый своим помощником – тощим гринго по имени Мартин, одетым в джинсы от Армани, – Эстеван казался неотразимым и всемогущим.
И в этом имелся определенный расчет. Эстеван не разрешал никому из подчиненной ему команды брить головы под пелона или носить короткие штаны в сочетании с длинными носками – наряд, столь модный среди большинства лотино-гангстеров. В подобных прикидах красовались те, кто угодил за решетку, а Эстеван твердо верил – как человек выглядит, так он и кончит. А значит, лучше и безопаснее иметь внешность кинопродюсера.
– Кеонда? Как дела?
Один из рабочих выступил вперед, протянув руку для приветствия. Эстеван сжал ее в своей лапище, как в тисках. Рабочий не мог не заметить сияющих перстней, унизывающих пальцы эль-хефе, и не почувствовать под ладонью их твердых бугорков. Но не изысканность украшений поразила его воображение, а мысль, что от удара кулаком, облаченным в такие доспехи, не поздоровится.
– К нам на разборку поступила пара новых машин.
– Вы сами их угнали?
– Нет, какие-то полосе Лонгбич. Эстеван засмеялся.
– Не доверяю я этим пендехос – дай им волю, они и мою машину угонят!
Рабочие тоже засмеялись. Попробуй только не оценить шутку эль-хефе!
– Если кто-то из них когда-нибудь попытается украсть ми коне… – Эстеван выдержал театральную паузу.
– Муэрте!
Гринго Мартин, с напомаженными волосами, разодетый, в дополнение к туго обтягивающим штанам, в потертую кожаную куртку и яркую рубашку с большим воротником, придающие ему схожесть с эксцентричной рок-звездой, решил подыграть своему боссу.
– Почему бы вам не провести для них презентацию?
Рабочие подобострастно закивали. Эстеван торжественно провозгласил, будто иллюзионист, готовящийся показать свой коронный трюк:
– Вор – все равно, что кулеро!
Зрители непонимающе молчали, зная, что кулеро – это контрабандист, использующий для перевозки наркотиков через границу собственную прямую кишку. Элемент загадочности помог Эстевану усилить исполнительский эффект.
– Мира!
Эстеван подвел рабочих к водительскому сиденью «мерседеса».
– Если я нажму эту кнопку, можно спокойно ехать. А если нет… и вы сядете, то надавите вот на эти пластины…
Эстеван огляделся, поднял с пола тяжелый пластмассовый ящик и положил его на сиденье. Потом нажал кнопку на брелке дистанционного управления.
Бах!
Острый клинок стремительно выстрелил из-под сиденья и насквозь прошил пластмассовый ящик. Будь на его месте настоящий угонщик, в его задницу вонзилось бы два фута нержавеющей стали.
– Эсла-пута-мадре, но?
Эстеван расхохотался и оглянулся на Мартина.
– Надо бы запустить эту штуку в продажу. Лучше любого противоугонного устройства!
Рабочих мастерской глубоко впечатлило это новаторское изобретение на ниве борьбы с похитителями автомобилей. Они невольно попятились подальше от Эстевана. Тот повернулся к ним и без всякого перехода задал вопрос:
– Ту висте Амадо?
Рабочие отрицательно помотали головами.
– Он заезжал сюда вчера, – нерешительно произнес один из них.
Эстеван пристально посмотрел на каждого и произнес с нескрываемой угрозой в голосе:
– Увидите его – скажите, чтобы связался со мной!
4
Амадо лежал в ванне – большой, мускулистый, темнокожий, с лицом, загорелым и огрубевшим от долгого пребывания на солнце, постоянного курения и потребления текилы. И все же он несомненно обладал той чувственной мужской привлекательностью, которой женщины просто не в силах сопротивляться. Что-то особенное таилось в его взгляде. Даже после серьезной потери крови он оставался пристальным и сосредоточенным – так хищник присматривает себе добычу на ужин. Большинство мужчин с трудом могли выдержать этот тяжелый взгляд. Даже Эстеван, имея железную волю и внушая страх окружающим, начинал чувствовать себя не в своей тарелке, глядя в глаза своему подчиненному. Когда Амадо пялился на понравившуюся женщину, та по неизвестной причине возбуждалась, таяла, будто свечной воск под огнем, и с готовностью отдавалась ему.
Амадо застонал и пошевелился. На месте правой руки к его плечу, замотанному полотенцами, был привязан пакет со льдом. Обнаженный торс покрывали искусно исполненные татуировки с изображениями голых женщин и сцен половых сношений всевозможными способами, во всяких позах. Целая камасутра была представлена на его теле в виде наколок.
Густой багряный ручеек струился по гладкому дну ванны к сточному отверстию. На фоне фарфоровой белизны кровь казалась краснее обычного. Джинсы пропитались насквозь; темные потеки запеклись на ковбойских сапогах. Амадо потянулся к стоящей у него между ног бутылкой текилы «эррадура», поднял ко рту и сделал большой глоток. Ставя бутылку обратно, он вскрикнул отболи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72