И кто знает, на что способен бывший друг? Жаль, он не послушался своей интуиции, не выпустил из Хью всю кровь. Ведь раненый вепрь с большей вероятностью убьет охотника, чем здоровый. Живой и униженный Хью намного опаснее, чем прежде, для всех, кто дорог Гейбриелу.
Но Жаклин остановила его руку.
А видеть одобрение в серых глазах Жаклин сейчас для него важнее любой опасности, которую могло принести будущее.
* * *
– Лин… – Его обволакивающий бархатный голос не дал ей успокоения.
Боль не утихла. Пустота внутри требовала заполнения, это страстное желание не знало предела. Она выгнула спину, когда его язык легкими ударами ласкал ее соски, превращая их в требовательные маленькие пики.
– Гейбриел, – снова и снова шептала она, как молитву, его имя. Наконец он взял их в рот.
Наслаждение острое, но далекое от удовлетворения, он только разжег ее голод. Она вцепилась в простыню, когда его губы скользнули по ее влажным ребрам к животу и внутренним секретам, лаская чувствительный холмик губами, языком и… о Боже!.. зубами. Жаклин повисла над пропастью, но, кажется, не могла упасть. Она терла ладонями свои груди, пытаясь успокоить их неутоленное желание.
Она чувствовала запах собственного возбуждения, но боль не прекращалась. Она зашла слишком далеко, чтобы стыд имел для нее значение.
– Пожалуйста, – было все, что ей удалось выдавить.
Потом в неожиданном броске он уже оказался внутри ее, и она раскрылась, чтобы с удовольствием принять его. Они двигались согласованно, однако боль не утихала. Каждый толчок лишь обострял ее мучение.
– Гейбриел, – простонала она. – Я не могу… Я не могу…
– Лин, что такое? – Его рокочущий голос был настоящим.
Она повернулась на бок, дрожа от желания. Его рука прикоснулась к ее виску и скользнула по щеке.
– Проснитесь, Лин. Вам что-то снилось, – тихо сказал он. – И хотя я не льщу себя надеждой попасть на небеса, я отдал бы год жизни в раю, чтобы узнать, что это за сон.
Она резко села, натянув простыню до подбородка. Он что, овладел ею во сне? Нет. Ночная рубашка собралась на талии, но все еще на ней. И лорд Дрейк полностью одет. А в ее сне они были совершенно голыми.
– Что вы здесь делаете? – спросила она громче, чем намеревалась.
Гейбриел закрыл ей рот ладонью.
– Спокойно. Никаких оснований для страха нет. – Он сел на кровать рядом с ней и убрал руку.
– Я просыпаюсь, нахожу вас среди ночи в моей спальне, и вы говорите, что нет оснований для страха? – Вздохнув, Жаклин с тревогой почувствовала свой мускусный запах, оставшийся на простыне. – Сегодня мы едва избежали скандала. Если кто-нибудь видел, как вы заходите…
– Никто не видел, как я захожу.
– Почему вы так уверены?
– Потому что я не шел по коридору, – с улыбкой ответил Гейбриел. За ним она увидела темный проем в стене. – Потайных ходов здесь больше, чем дырок в швейцарском сыре. Вы не знали?
Жаклин покачала головой. Если он и заметил ее запах, то по крайней мере был джентльменом, чтобы не сказать это вслух.
– Идемте. Я вам покажу. – Гейбриел встал и предложил ей руку.
Она не смела прикоснуться к нему. Она была как сухие дрова, ожидающие искры, чтобы вспыхнуть ярким пламенем. Тогда распутная часть ее может потянуть его к ней в кровать, чтобы закончить безумство, начавшееся в ее сне.
Вместо этого Жаклин завернулась в простыню для дополнительного слоя защиты и выбралась из постели, чтобы осмотреть проем. Из темноты потайного коридора на нее повеяло холодным воздухом.
– Мы с Рупертом привыкли играть в этих проходах, когда были детьми, – сказал он тоскливым и одновременно по-мальчишески возбужденным тоном. – Они тут везде, от стен замка до подземной тюрьмы.
– Правда? – Она заглянула в пустоту. – И таким образом соединяются все комнаты?
– Нет. Хотя в конце концов все потайные коридоры, похоже, ведут к моей.
Взяв у него свечу, Жаклин выглянула в проход. Для нее там хватало места, но затхлое пространство было тесно для его широких плеч и лишь на фут выше Гейбриела. Коридор, украшенный гирляндами паутины, был сухим, чистым и вел в обоих направлениях.
– Как вы узнали, что именно этот проход вел в мою комнату? – У нее вдруг мелькнула гадкая мысль. – Ведь здесь нет смотровых отверстий, не так ли?
Предположение, что он мог тайком наблюдать за ней, когда она переодевалась или мылась в своей маленькой неглубокой ванне, было пугающим и одновременно привлекательным. Может быть, если бы она это знала, то стала бы делать все медленно, подольше оставаясь нагой для его рассматривания? Может, намыливалась бы дольше необходимого или получала бы тайное удовольствие, растирая себя мочалкой и надеясь услышать за стеной его прерывистое дыхание?
– Смотровое отверстие? Нет, – с сожалением ответил Гейбриел. – Но мысль интересная. Я могу ее воплотить, если желаете.
– Ни в коем случае. – Щеки у нее горели. Кажется, он почувствовал ее реакцию на мысль, что он подсматривает. – Но если вы не могли видеть меня, тогда как вы узнали, что это моя комната?
– Я и не знал. Думаю, просто везение, – улыбнулся он. – Я не мог уснуть, вспомнил о потайных коридорах и решил убедиться, что память меня не подводит. Услышав, что кто-то выкрикнул мое имя, я чуть не умер.
– Кто-то выкрикнул? – Жаклин поежилась. В ее сне она пропела его имя.
– Представьте мое удивление, когда это оказались вы, хозяйка. – Гейбриел шагнул к ней. – Сегодня я не мог найти утешение в объятиях Морфея, но, судя по звукам, которые вы издавали во сне, вы определенно нашли чьи-то объятия. Атак как вы назвали мое имя, смею ли я надеяться, что они были моими?
– Я редко помню сны, – ответила Жаклин, передавая ему свечу. Однако этот сон был ярок, как полная луна в темном небе. – Ночные иллюзии ничего не значат, они исчезают, словно пар, когда проснешься.
Но большинство снов не оставляло ее с такой тупой болью в паху. Наверное, прав отец Юстас, предупреждавший, что существуют злобные духи, которые пытаются свести женщин с ума от желания, пока те спят.
Правда, у нее особенный злой дух, с лицом Гейбриела Дрейка.
– А теперь, поскольку вас ничто в моей спальне не задерживает, не будете ли вы любезны покинуть ее тем же путем, каким пришли? – осведомилась Жаклин, указывая на проем в стене.
– Я могу понять ваше желание вернуться к тому сну. Похоже, вы чудесно проводили время.
Одна часть ее знала, что должна оскорбиться, другая часть не могла осудить его за правду. Ее сон действительно был чудесным.
И разочаровывающим.
И ужасным.
– Очень сомневаюсь, чтобы я могла теперь вернуться ко сну. Вы бы… Не хотели бы вы иметь компанию в своих исследованиях?
Его улыбка почти затмила свечу.
– Ничто бы не доставило мне большего удовольствия. – Он поднял бровь. – Ну, почти ничто.
Жаклин сердито взглянула на него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62