– заявил он.
– Билли Чэттертон! – воскликнула она вне себя.
Но он спросил удивленно: – Вы ведь не можете отрицать, что мой отец – богач, Нита?
– Ну да, правда. И пускай себе говорят, – сказала она с облегчением. Потом, помолчав:
– Может быть, это оттого, что я никогда не была замужем, я все спрашиваю себя, чувствую ли я все то, что девушка должна или могла бы чувствовать…
– Это предоставь мне, – сказал Билли. – Увидишь, ты будешь самой по-идиотски счастливой!
– Билли, что за слово!
– Слово хорошее. Самой по-идиотски счастливой женой, хотел я сказать.
– Может быть, но все это трудно себе реально представить…
Час спустя, в темноте кинематографа, он спросил, увлекалась ли она когда-нибудь другим.
Знакомый термин их школьного жаргона! Жуанита сделала над собой усилие, чтобы ответить:
– Вы хотите сказать, была ли я влюблена?
– Да.
– Я… у меня было что-то вроде увлечения Кентом Фергюсоном.
Она была рада, что сказала это, наконец. Она давно чувствовала, что ей следует сказать это.
– А, так я и знал! Во всяком случае, я замечал, что старина Кент к вам неравнодушен, – сказал Билли.
Жуанита испытала невыразимое облегчение. Он не ревновал! Теперь, если ей удастся выдержать следующие два-три вопроса…
Но Билли, к счастью, придал этому разговору тот оборот, какой следовало ожидать от Билли:
– А Кент тоже сходил с ума по вам, как я?
– О, Господи, совсем нет!
– Возил ли он вас пить чай и покупал ли букеты фиалок, величиной с детскую голову?
– Конечно, нет!
– Ну, и черт с ним в таком случае! – удовлетворенно решил Билли и оставил эту тему. Дальше пошло обычное: – Ты любишь меня? Поцелуй же! Нет, не подставляй щеку, а сама поцелуй! До чего я тебя люблю! Мне нужна моя девочка, и одно только это важно!
– Вот в этом я как раз и не уверена! – вздохнула она. – Это еще не все, Билли.
– Я знаю, о чем ты думаешь. И я тебе вот что скажу: то, что ты не бросаешься ко мне на шею и не безумствуешь, как я, мне даже нравится. Будь я проклят, если оно не так! Слишком много их, этих девиц, что ходят вокруг и готовы за волосы потащить человека к венцу. Ты в миллион раз лучше меня. Но я постараюсь, чтобы ты любила меня.
– Моя мать говорила, что истинное чувство приходит к девушке только после…
– И она была права, твоя мать!
Может быть, мать и была права. Но Жуанита чувствовала, что все – нехорошо, нехорошо и нехорошо. Она не хотела обручаться с Билли.
– Нет, если мы обручимся, тебе придется сказать матери. И тогда было бы уже трудно порвать…
– Но зачем же нам порывать? – удивился он.
– Мало ли что может случиться…
Но однажды случилось то, что в один теплый февральский день, с зеленой травой и ярко синевшим небом, она лишилась работы. В магазине сменилось начальство, и многие из служащих были уволены. Жуанита была подавлена. Но ведь она сможет поискать другую работу, не стоит отчаиваться – утешала она себя.
Она встретила Билли днем и грустно показала ему пачку серых полосок бумаги, вырезанных из утренней газеты объявлений.
У Билли вспыхнуло лицо, засверкали глаза, он потребовал, чтобы она немедленно отправилась с ним к его матери.
Но она сказала, бледнея, что не может этого сделать. И через час он написал матери письмо из отеля. Сначала он повез Жуаниту в городское управление регистрироваться, потом к старику-священнику церкви Пресвятой Девы, на большой крест которой они так часто смотрели из окна отеля. И они в тот же день оказались мужем и женой.
Но, как ни тайно все это происходило, имя Вильяма Чэттертона, сына Кэрвуда Чэттертона, было слишком известно, чтобы его брак мог остаться незамеченным. И утренние газеты оповестили свет, что Билли Чэттертон из Сан-Матео обвенчался с мисс Марией-Жуанитой Эспиноза, к полнейшему изумлению ничего не знавших о его планах родителей и друзей, и что новобрачные проводят медовый месяц в южной части штата.
ГЛАВА XIX
День ее свадьбы прошел для Жуаниты, как странный, смутный сон. Ни один час этого дня, кроме часа утреннего завтрака, не был обычным. Началось это необычное, когда она пришла на работу, и, все разрастаясь, привело девушку в такое смятение, что никогда, казалось ей, не настанет снова в ее жизни какой-нибудь порядок и спокойствие.
В магазине все было, как каждое утро. Негры выметали кучи мусора, вытирали прилавки. Пришедшие первыми служащие, зевая и кашляя от пыли, снимали белые кисейные накидки с товаров.
Ей передали распоряжение зайти в кабинет к мистеру Блэдду. Он иногда вызывал к себе служащих, если желал что-нибудь изменить в отделении. Жуаниту он еще недавно вызвал дважды, и в один из этих приходов очень удивил ее, показав зачем-то портрет жены и распространившись насчет своей верности ей. В заключение же объявил, что миссис Блэдд любит, когда он приводит к ним иной раз обедать кого-нибудь из девушек магазина.
– Я позволю себе заметить, – прибавил мистер Блэдд со значительным взглядом, – что со мной девушке будет не хуже, чем с любым другим.
Жуанита слушала с почтением, смотря на него несколько удивленно. О чем он толковал?
– Если девушка, – продолжал мистер Блэдд, – приходит ко мне и говорит что-нибудь в этом роде: «Рупер, мне осточертели обеды за тридцать центов, хотелось бы, чтобы кто-нибудь угостил когда-нибудь как следует!» – то эта девушка не прогадает, попадет на настоящего человека!
– Благодарю вас. Это все? – спросила Жуанита. И, возвращаясь в магазин, удивлялась про себя, как это человек посылает за занятой работой служащей, чтобы делать такие нелепые и непонятные заявления.
Во второй раз вышло иначе. Было уже почти темно, некоторые из девушек ушли, когда мистер Блэдд послал за Жуанитой. Попросил ее присесть и с улыбочкой, смутно беспокоившей девушку, уверил ее, что им некуда спешить.
Что она собирается делать сегодня вечером? Его жена – у своей матери в Главердэйле (она очень привязана к матери). Он планирует сегодня хороший обед, а затем театр. Что мисс Эспиноза думает на этот счет?
Жуанита вдруг с отвращением поняла, чего добивается этот жирный, лоснящийся маленький человек. Кровь бросилась ей в лицо, и, когда он сделал попытку преградить ей дорогу к двери и схватил за руку, она заговорила так громко и испуганно, что вошел мистер Бэллоу. Мистер Бэллоу обычно в этот час уже отсутствовал: ему было шестьдесят лет, и он был слабого здоровья, поэтому уходил рано. Но, по счастливой случайности, он в тот день оказался в соседней комнате.
Как только он вошел, Жуанита улизнула. И не видела больше мистера Блэдда, пока он не послал за ней, чтобы объявить ей об увольнении.
Даже и сейчас он желал узнать ее адрес на случай, если что-либо изменится. Но она не сказала.
Собрав все свое мужество, она вернулась к рядам расчесок, гармоник, зеленых и красных бус, а в одиннадцать часов получила расчет и оставила «Мэйфер» навсегда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
– Билли Чэттертон! – воскликнула она вне себя.
Но он спросил удивленно: – Вы ведь не можете отрицать, что мой отец – богач, Нита?
– Ну да, правда. И пускай себе говорят, – сказала она с облегчением. Потом, помолчав:
– Может быть, это оттого, что я никогда не была замужем, я все спрашиваю себя, чувствую ли я все то, что девушка должна или могла бы чувствовать…
– Это предоставь мне, – сказал Билли. – Увидишь, ты будешь самой по-идиотски счастливой!
– Билли, что за слово!
– Слово хорошее. Самой по-идиотски счастливой женой, хотел я сказать.
– Может быть, но все это трудно себе реально представить…
Час спустя, в темноте кинематографа, он спросил, увлекалась ли она когда-нибудь другим.
Знакомый термин их школьного жаргона! Жуанита сделала над собой усилие, чтобы ответить:
– Вы хотите сказать, была ли я влюблена?
– Да.
– Я… у меня было что-то вроде увлечения Кентом Фергюсоном.
Она была рада, что сказала это, наконец. Она давно чувствовала, что ей следует сказать это.
– А, так я и знал! Во всяком случае, я замечал, что старина Кент к вам неравнодушен, – сказал Билли.
Жуанита испытала невыразимое облегчение. Он не ревновал! Теперь, если ей удастся выдержать следующие два-три вопроса…
Но Билли, к счастью, придал этому разговору тот оборот, какой следовало ожидать от Билли:
– А Кент тоже сходил с ума по вам, как я?
– О, Господи, совсем нет!
– Возил ли он вас пить чай и покупал ли букеты фиалок, величиной с детскую голову?
– Конечно, нет!
– Ну, и черт с ним в таком случае! – удовлетворенно решил Билли и оставил эту тему. Дальше пошло обычное: – Ты любишь меня? Поцелуй же! Нет, не подставляй щеку, а сама поцелуй! До чего я тебя люблю! Мне нужна моя девочка, и одно только это важно!
– Вот в этом я как раз и не уверена! – вздохнула она. – Это еще не все, Билли.
– Я знаю, о чем ты думаешь. И я тебе вот что скажу: то, что ты не бросаешься ко мне на шею и не безумствуешь, как я, мне даже нравится. Будь я проклят, если оно не так! Слишком много их, этих девиц, что ходят вокруг и готовы за волосы потащить человека к венцу. Ты в миллион раз лучше меня. Но я постараюсь, чтобы ты любила меня.
– Моя мать говорила, что истинное чувство приходит к девушке только после…
– И она была права, твоя мать!
Может быть, мать и была права. Но Жуанита чувствовала, что все – нехорошо, нехорошо и нехорошо. Она не хотела обручаться с Билли.
– Нет, если мы обручимся, тебе придется сказать матери. И тогда было бы уже трудно порвать…
– Но зачем же нам порывать? – удивился он.
– Мало ли что может случиться…
Но однажды случилось то, что в один теплый февральский день, с зеленой травой и ярко синевшим небом, она лишилась работы. В магазине сменилось начальство, и многие из служащих были уволены. Жуанита была подавлена. Но ведь она сможет поискать другую работу, не стоит отчаиваться – утешала она себя.
Она встретила Билли днем и грустно показала ему пачку серых полосок бумаги, вырезанных из утренней газеты объявлений.
У Билли вспыхнуло лицо, засверкали глаза, он потребовал, чтобы она немедленно отправилась с ним к его матери.
Но она сказала, бледнея, что не может этого сделать. И через час он написал матери письмо из отеля. Сначала он повез Жуаниту в городское управление регистрироваться, потом к старику-священнику церкви Пресвятой Девы, на большой крест которой они так часто смотрели из окна отеля. И они в тот же день оказались мужем и женой.
Но, как ни тайно все это происходило, имя Вильяма Чэттертона, сына Кэрвуда Чэттертона, было слишком известно, чтобы его брак мог остаться незамеченным. И утренние газеты оповестили свет, что Билли Чэттертон из Сан-Матео обвенчался с мисс Марией-Жуанитой Эспиноза, к полнейшему изумлению ничего не знавших о его планах родителей и друзей, и что новобрачные проводят медовый месяц в южной части штата.
ГЛАВА XIX
День ее свадьбы прошел для Жуаниты, как странный, смутный сон. Ни один час этого дня, кроме часа утреннего завтрака, не был обычным. Началось это необычное, когда она пришла на работу, и, все разрастаясь, привело девушку в такое смятение, что никогда, казалось ей, не настанет снова в ее жизни какой-нибудь порядок и спокойствие.
В магазине все было, как каждое утро. Негры выметали кучи мусора, вытирали прилавки. Пришедшие первыми служащие, зевая и кашляя от пыли, снимали белые кисейные накидки с товаров.
Ей передали распоряжение зайти в кабинет к мистеру Блэдду. Он иногда вызывал к себе служащих, если желал что-нибудь изменить в отделении. Жуаниту он еще недавно вызвал дважды, и в один из этих приходов очень удивил ее, показав зачем-то портрет жены и распространившись насчет своей верности ей. В заключение же объявил, что миссис Блэдд любит, когда он приводит к ним иной раз обедать кого-нибудь из девушек магазина.
– Я позволю себе заметить, – прибавил мистер Блэдд со значительным взглядом, – что со мной девушке будет не хуже, чем с любым другим.
Жуанита слушала с почтением, смотря на него несколько удивленно. О чем он толковал?
– Если девушка, – продолжал мистер Блэдд, – приходит ко мне и говорит что-нибудь в этом роде: «Рупер, мне осточертели обеды за тридцать центов, хотелось бы, чтобы кто-нибудь угостил когда-нибудь как следует!» – то эта девушка не прогадает, попадет на настоящего человека!
– Благодарю вас. Это все? – спросила Жуанита. И, возвращаясь в магазин, удивлялась про себя, как это человек посылает за занятой работой служащей, чтобы делать такие нелепые и непонятные заявления.
Во второй раз вышло иначе. Было уже почти темно, некоторые из девушек ушли, когда мистер Блэдд послал за Жуанитой. Попросил ее присесть и с улыбочкой, смутно беспокоившей девушку, уверил ее, что им некуда спешить.
Что она собирается делать сегодня вечером? Его жена – у своей матери в Главердэйле (она очень привязана к матери). Он планирует сегодня хороший обед, а затем театр. Что мисс Эспиноза думает на этот счет?
Жуанита вдруг с отвращением поняла, чего добивается этот жирный, лоснящийся маленький человек. Кровь бросилась ей в лицо, и, когда он сделал попытку преградить ей дорогу к двери и схватил за руку, она заговорила так громко и испуганно, что вошел мистер Бэллоу. Мистер Бэллоу обычно в этот час уже отсутствовал: ему было шестьдесят лет, и он был слабого здоровья, поэтому уходил рано. Но, по счастливой случайности, он в тот день оказался в соседней комнате.
Как только он вошел, Жуанита улизнула. И не видела больше мистера Блэдда, пока он не послал за ней, чтобы объявить ей об увольнении.
Даже и сейчас он желал узнать ее адрес на случай, если что-либо изменится. Но она не сказала.
Собрав все свое мужество, она вернулась к рядам расчесок, гармоник, зеленых и красных бус, а в одиннадцать часов получила расчет и оставила «Мэйфер» навсегда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66