Я уже достаточно растратила зря, и теперь, увидев черное лицо смерти, я намеревалась вернуть большую часть потерянного времени.
Стюарт ушел, и я не имела представления о том, что он молча терзает себя. Он проконсультировался у доктора Фагана, невропатолога, который сказал, что после такого шока, какой перенесла я, часто бывает депрессия, но Стюарту не следовало беспокоиться: он внимательно следил за мной.
Вероятно, следуя этому совету, – я слышала, как Стюарт говорил Лоррейн, – он старался не слишком ходить вокруг меня, предоставляя мне необходимое время и пространство для улучшения состояния. Это было плохое сочетание: моя врожденная неспособность видеть вещи с какой-либо другой точки зрения, кроме моей собственной, усугубляемая болью и дискомфортом, и нежелание Стюарта вмешаться или высказать открыто свои опасения. Мы неуклонно расходились все дальше и дальше…
Глава 14
Погостить на несколько дней приехала мама. Излучая хорошее настроение и вытирая пыль, она ходила по дому, приводя его в порядок. Впервые она приехала помочь мне после того, как родились Келли и Брайан, и с тех пор, бывая у меня, она проводила свои дни, моя и вытирая пыль. «Может быть, это весело – убирать чужие дома? – думала я. – Новая грязь в новых углах, и щели, которые нужно заделать…» В общем, обычно все это «висело» на ней.
Однажды утром я вошла в кухню и увидела, что она вытаскивает вырезку из холодильника! Банки и контейнеры с джемом и салатной заправкой были уже выстроены на полу и готовились возвратиться на свое законное место после того, как мама, без сомнения, отчистит их.
– Мама, с какой стати ты это делаешь? Я не хотела бы превращать тебя в уборщицу! Дом прекрасен, теперь и дети принимают в этом участие. Я хотела бы посидеть и поговорить с тобой: я одинока здесь, в своем доме, я чувствую себя в нем, как в тюрьме! Оставь ты этот вздор и поговори со мной!
– О, Андреа, я виновата в том, что ты почувствовала себя покинутой, но когда сегодня утром я ставила кетчуп обратно в холодильник, мне показалось, что его полкам, может быть, полезна небольшая чистка!
Ей нечего было делать в холодильнике: я никогда не держу в нем кетчуп – это несносный вздор, ему вполне достаточно комнатной температуры!
– Холодильник в порядке, мама! Забудь о нем на время.
– Садись, Андреа, садись прямо сюда… Когда я поставлю эти банки обратно на место, мы выпьем по чашечке чая!
Да, в холодильнике моей матери все банки занимали свое собственное и определенное пространство, и горе тому, что поставит хрен не на то место! У нее было много и других странностей, о которых я не хотела бы распространяться, но одна из них заключалась в том, что она никогда не пила кофе после девяти утра. Я наполнила чайник водой и поставила его на горелку.
Я чуть не споткнулась о мать, заходя с двумя чашками в кабинет, но, в конце концов, я уже собрала все чайные принадлежности, а она очень долго поднималась с колен, чтобы сесть со мной рядом.
– Ну, я полагаю, ты чувствуешь себя лучше, когда набрасываешься на подобные мои чудачества? Все точно так, как когда ты была маленькой девочкой, хнычущей в своей комнате, – у тебя был жар, и ты должна была оставаться в постели: «Мама, приходи, почитай мне… порисуй со мной… спой мне…» Я тогда совсем не могла заниматься домашней работой! Сегодня твое лицо выглядит лучше…
– Да, я смотрела на свое лицо в зеркале ванной. Оно каждый день нового цвета, но не это в действительности меня заботит: меня слишком сильно мучают головокружения. Даже сейчас, когда я сижу здесь, ты и комната вращаетесь вокруг меня. Мне кажется, будто я нахожусь на колесе!
– О, этот «Турецкий твист», – вставила мать.
– Что это такое?
– Аттракцион для катания, его обычно устраивали на карнавалах. Люди стоят вокруг в круглой клетке, похожей на большое колесо, лежащее на боку, и оно вращается. Там есть поручни, в которые можно продеть руки, и, когда колесо начинает двигаться быстро, пол исчезает, и ты остаешься стоящей ни на чем…
– Я не помню ничего подобного! Эта штука поднимается и опускается или наклоняется?
– Нет, она остается на месте, только вращается, а когда пол исчезает, тебя прижимает к стене этой… этой… Ну, ты знаешь это замысловатое слово, обозначающее силу?
– Центробежная сила! Точно так же стиральная машина выжимает твое белье почти досуха, и ты обнаруживаешь его тесно прижатым к стенкам барабане…
Мать не интересовала стиральная машина, она продолжала думать о своем.
– Твой отец взял меня на карнавал в Спрингфилд, когда ухаживал за мной. Я помню тот первый раз, как будто это было вчера… О, это было необычайно! Это было волшебство!
Ее глаза светились счастьем, когда она погружалась в воспоминания.
– Огни! Они были везде: в балаганах на дороге и по контурам железного колеса, на катальных горках… И музыка – на каждом аттракционе играла своя! Мы остановились, чтобы сыграть в некоторые игры, бросали десятицентовики в блюдце, попадали в маленьких металлических уток в охотничьем павильоне… Твой отец играл и играл в шары, пока не выиграл самого большого голубого игрушечного медведя для меня, и мы были там целый час! Затем он вынужден был занять у меня денег, чтобы купить сластей! Мы ехали по ужасным колдобинам… Не думаю, что где-то еще есть такие дороги! Меня тошнило в кустах, когда мы выехали! Мы ездили в «Тоннель любви», где Лео и попросил меня стать его женой…
– В «Тоннель любви»! Мама! Это невероятно! Как романтично! Я уверена, что ты затрепетала!
– Нет, я отказала ему! Мы вышли из лодочного аттракциона очень несчастными…
– Почему ты сказала «нет»? Я думала, что ты твердо была уверена в отце с самого начала?
– О, у меня было множество причин! Мы знали друг друга давно, но очень долго никуда не ходили и не ездили вдвоем. Только в последние несколько месяцев мы стали встречаться, и я думала, что он оказывает мне расположение по своей доброте. Наши семьи были знакомы: он был другом моего брата, и я думала… Я думала, может быть, он знал… обо мне?.. Я не была готова…
– Что знал о тебе, мама?
Но она продолжала, не слыша или игнорируя мой вопрос.
– Он сказал, что не примет отрицательного ответа и будет продолжать спрашивать, пока я не соглашусь. Я сказала «нет» в «Смехе во тьме» и в «Доме зеркал», я отказала ему в сосисочной и когда он провожал домой… Я должна была сказать «нет» и у входной двери тоже! Он был настойчив!
Мать снова ушла в себя и несколько минут сидела тихо, с легкой улыбкой на губах. Совсем не красавица, в это момент она выглядела прелестной и очень юной: ее черты смягчила память. Что можно было знать о ней? И что она имела в виду, говоря «он был добрый»? Я не помнила, сколько ей было лет, когда она выходила замуж, но знаю, что по тем временам родители поженились молодыми, особенно для итальянской общины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Стюарт ушел, и я не имела представления о том, что он молча терзает себя. Он проконсультировался у доктора Фагана, невропатолога, который сказал, что после такого шока, какой перенесла я, часто бывает депрессия, но Стюарту не следовало беспокоиться: он внимательно следил за мной.
Вероятно, следуя этому совету, – я слышала, как Стюарт говорил Лоррейн, – он старался не слишком ходить вокруг меня, предоставляя мне необходимое время и пространство для улучшения состояния. Это было плохое сочетание: моя врожденная неспособность видеть вещи с какой-либо другой точки зрения, кроме моей собственной, усугубляемая болью и дискомфортом, и нежелание Стюарта вмешаться или высказать открыто свои опасения. Мы неуклонно расходились все дальше и дальше…
Глава 14
Погостить на несколько дней приехала мама. Излучая хорошее настроение и вытирая пыль, она ходила по дому, приводя его в порядок. Впервые она приехала помочь мне после того, как родились Келли и Брайан, и с тех пор, бывая у меня, она проводила свои дни, моя и вытирая пыль. «Может быть, это весело – убирать чужие дома? – думала я. – Новая грязь в новых углах, и щели, которые нужно заделать…» В общем, обычно все это «висело» на ней.
Однажды утром я вошла в кухню и увидела, что она вытаскивает вырезку из холодильника! Банки и контейнеры с джемом и салатной заправкой были уже выстроены на полу и готовились возвратиться на свое законное место после того, как мама, без сомнения, отчистит их.
– Мама, с какой стати ты это делаешь? Я не хотела бы превращать тебя в уборщицу! Дом прекрасен, теперь и дети принимают в этом участие. Я хотела бы посидеть и поговорить с тобой: я одинока здесь, в своем доме, я чувствую себя в нем, как в тюрьме! Оставь ты этот вздор и поговори со мной!
– О, Андреа, я виновата в том, что ты почувствовала себя покинутой, но когда сегодня утром я ставила кетчуп обратно в холодильник, мне показалось, что его полкам, может быть, полезна небольшая чистка!
Ей нечего было делать в холодильнике: я никогда не держу в нем кетчуп – это несносный вздор, ему вполне достаточно комнатной температуры!
– Холодильник в порядке, мама! Забудь о нем на время.
– Садись, Андреа, садись прямо сюда… Когда я поставлю эти банки обратно на место, мы выпьем по чашечке чая!
Да, в холодильнике моей матери все банки занимали свое собственное и определенное пространство, и горе тому, что поставит хрен не на то место! У нее было много и других странностей, о которых я не хотела бы распространяться, но одна из них заключалась в том, что она никогда не пила кофе после девяти утра. Я наполнила чайник водой и поставила его на горелку.
Я чуть не споткнулась о мать, заходя с двумя чашками в кабинет, но, в конце концов, я уже собрала все чайные принадлежности, а она очень долго поднималась с колен, чтобы сесть со мной рядом.
– Ну, я полагаю, ты чувствуешь себя лучше, когда набрасываешься на подобные мои чудачества? Все точно так, как когда ты была маленькой девочкой, хнычущей в своей комнате, – у тебя был жар, и ты должна была оставаться в постели: «Мама, приходи, почитай мне… порисуй со мной… спой мне…» Я тогда совсем не могла заниматься домашней работой! Сегодня твое лицо выглядит лучше…
– Да, я смотрела на свое лицо в зеркале ванной. Оно каждый день нового цвета, но не это в действительности меня заботит: меня слишком сильно мучают головокружения. Даже сейчас, когда я сижу здесь, ты и комната вращаетесь вокруг меня. Мне кажется, будто я нахожусь на колесе!
– О, этот «Турецкий твист», – вставила мать.
– Что это такое?
– Аттракцион для катания, его обычно устраивали на карнавалах. Люди стоят вокруг в круглой клетке, похожей на большое колесо, лежащее на боку, и оно вращается. Там есть поручни, в которые можно продеть руки, и, когда колесо начинает двигаться быстро, пол исчезает, и ты остаешься стоящей ни на чем…
– Я не помню ничего подобного! Эта штука поднимается и опускается или наклоняется?
– Нет, она остается на месте, только вращается, а когда пол исчезает, тебя прижимает к стене этой… этой… Ну, ты знаешь это замысловатое слово, обозначающее силу?
– Центробежная сила! Точно так же стиральная машина выжимает твое белье почти досуха, и ты обнаруживаешь его тесно прижатым к стенкам барабане…
Мать не интересовала стиральная машина, она продолжала думать о своем.
– Твой отец взял меня на карнавал в Спрингфилд, когда ухаживал за мной. Я помню тот первый раз, как будто это было вчера… О, это было необычайно! Это было волшебство!
Ее глаза светились счастьем, когда она погружалась в воспоминания.
– Огни! Они были везде: в балаганах на дороге и по контурам железного колеса, на катальных горках… И музыка – на каждом аттракционе играла своя! Мы остановились, чтобы сыграть в некоторые игры, бросали десятицентовики в блюдце, попадали в маленьких металлических уток в охотничьем павильоне… Твой отец играл и играл в шары, пока не выиграл самого большого голубого игрушечного медведя для меня, и мы были там целый час! Затем он вынужден был занять у меня денег, чтобы купить сластей! Мы ехали по ужасным колдобинам… Не думаю, что где-то еще есть такие дороги! Меня тошнило в кустах, когда мы выехали! Мы ездили в «Тоннель любви», где Лео и попросил меня стать его женой…
– В «Тоннель любви»! Мама! Это невероятно! Как романтично! Я уверена, что ты затрепетала!
– Нет, я отказала ему! Мы вышли из лодочного аттракциона очень несчастными…
– Почему ты сказала «нет»? Я думала, что ты твердо была уверена в отце с самого начала?
– О, у меня было множество причин! Мы знали друг друга давно, но очень долго никуда не ходили и не ездили вдвоем. Только в последние несколько месяцев мы стали встречаться, и я думала, что он оказывает мне расположение по своей доброте. Наши семьи были знакомы: он был другом моего брата, и я думала… Я думала, может быть, он знал… обо мне?.. Я не была готова…
– Что знал о тебе, мама?
Но она продолжала, не слыша или игнорируя мой вопрос.
– Он сказал, что не примет отрицательного ответа и будет продолжать спрашивать, пока я не соглашусь. Я сказала «нет» в «Смехе во тьме» и в «Доме зеркал», я отказала ему в сосисочной и когда он провожал домой… Я должна была сказать «нет» и у входной двери тоже! Он был настойчив!
Мать снова ушла в себя и несколько минут сидела тихо, с легкой улыбкой на губах. Совсем не красавица, в это момент она выглядела прелестной и очень юной: ее черты смягчила память. Что можно было знать о ней? И что она имела в виду, говоря «он был добрый»? Я не помнила, сколько ей было лет, когда она выходила замуж, но знаю, что по тем временам родители поженились молодыми, особенно для итальянской общины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78