— Узко здесь и плохо держит…
Действительно, на поворотах машину слегка заносило. Они миновали боковую дорогу, и сейчас же за ней мелькнул указатель: «Вилла „Альберта“.
— Совсем рядом, — сказал Рон.
Мгновенно, словно услышав его слова, водитель «рено» стал притормаживать — не резко, но с очевидным намерением: встать поперек за ближним поворотом шоссе налево. Это снова был закрытый поворот, и прямо перед ним произошло неожиданное: из-за склона, возвышающегося слева, высунулся огромный грузовик, приспособленный для горных дорог, — с четырьмя своими осями и полированным алюминиевым фургоном на трех осях. Он неторопливо лез в гору, и «рено» пришлось его пропустить, подав направо, двумя колесами на обочину, и снизив скорость. Умник же сохранил скорость и прицелился было обогнать «рено», однако тоже притормозил.
— Пусть блокирует, — пробормотал он. — Так даже лучше… А ну!
Действительно, та машина прошла поворот и в сотне футов за ним встала поперек шоссе, взвизгнув шинами.
— Включай машинки! — скомандовал Умник и ударил.
Это опять было как во сне — или как в кинофильме. «Рено» стоял на спуске, и когда радиатор «мерседеса» ударил его над левым передним колесом, тяжелая машина подпрыгнула и перевернулась, вздыбившись, словно кит, выпрыгивающий из воды. Толчок был ощутимый — Амалия, упиравшаяся бронированными руками в спинку переднего кресла, почувствовала, что у нее подпрыгнуло что-то внутри. Но скорость они не потеряли.
— Ну и ну, — изумленно сказал Рон. — Вперед, скорее!
Он боялся, что та машина взорвется, но она только сползла с обочины по откосу — на крыше, вверх колесами — и уткнулась в изгородь. Было видно, что «фиат» остановился; из него кто-то выскочил и побежал вниз, оскальзываясь на откосе.
— Вон поворот, — сказал Рон.
Асфальтированная дорога направо и маленький указатель на столбе. «Альберта»,
— Вот обида будет, если его там нет, — сказал Берт.
Амалия об этом не думала: она твердо знала, что Лентини на месте. Домосед, старик, двое суток назад пересекший океан, — несомненно сидит дома, пьет водичку… Она всю дорогу пыталась сообразить, почему их сопровождают так открыто и нагло, а теперь, когда все стало ясно, принялась складывать их будущее поведение: как среагируют на ответную наглость, будут ли стрелять (вряд ли, если хотят брать живыми), покажется ли сам Лентини в какой-то момент.
Ага, впереди ворота. Изгородь дикого камня, и в ней ворота из стальных прутьев. Футах в двухстах виден беленый дом — без окон, на арабский манер. Свежая, яркая черепичная крыша.
— Бьем в ворота? — быстро спросил Умник.
— Нет пока, — сказала Амалия. — Возможно, там есть гранатомет. Стоп.
Но Берт уже сам остановился — футах в шестидесяти от ворот, оставив на всякий случай место для разгона. Сзади подкатился «фиат»; теперь в нем сидели уже не двое, а четверо. Берт оглянулся, покивал Амалии и нажал на сигнал. «Бу-у-у», — тоскливо-мелодично завыла машина.
— Да, ребяточки, ковыряйте в носу… — сказал Берт. — Соображайте…
В зеркале было видно, что он ухмыляется, и Амалия мельком подумала, что никогда его не поймет, наверное, — временами мягкий, а временами железный человек. Но что сейчас творится там, в доме? Бог ты мой, вот это сюрпризец: добыча сама явилась и желает въехать в пасть льву!
Она видела, что в «фиате» сидят, как сидели. И в доме никакого шевеления. Босс думает, остальные ждут приказаний… А, вот оно! Из-за изгороди вынырнул человек и, засовывая в карман телефон, пошел к середине ворот. Открыл, махнул рукой: проезжайте.
Дорожка была асфальтированная и шла прямо к крыльцу — широкой веранде с арками, в мавританском стиле. У дальнего конца дома стоял знакомый «олдсмобил».
Берт развернулся перед верандой, и сейчас же двое вышли из дома, четверо — из «фиата». У тех, что встали на крыльце, были под локтями автоматы, в в левом ухе у каждого — телефончик.
— Перчатки наденьте. Рон, сядь за руль, — распорядился Умник. Сунул в рот сигарету, чиркнул зажигалкой, включил Невредимку, открыл дверцу и выбрался на асфальт, держа руки перед собой, на виду.
Шестеро горилл смотрели на него. Они были типичные гориллы — коренастые, мускулистые, с лицами одновременно внимательными и как бы отрешенными от мира. Один был толстый и, видимо, очень сильный. Стояла тишина, почти полная, только деловито чирикали какие-то птицы.
"Нет-нет, Лентини умен, — думала Амалия, натягивая перчатки. — Приказал не трогать нас, не проявлять прямой агрессии, ждать. Они молчат, ничего не докладывают, следовательно, он сам наблюдает за спектаклем. Откуда? — Она присмотрелась: в парадной двери оставалась щелка. — Умен, и потому боится. Если такой человек снисходит до подглядывания, значит, боится. И зачем я вернулась к этим психам? Как славно было в Барселоне…»
Амалия вышла из машины, защитное поле чуть слышно хлопнуло, смыкаясь за ее спиной, и в ту же секунду Берт сказал:
— Я бы хотел поговорить с господином Лентини, господа.
Пауза. Потом парень, стоявший слева от двери, проговорил;
— Скажите, что вам нужно. — И прибавил:
— Сэр.
Он явно повторял то, что ему сообщал телефончик в ухе. Берт тоже это видел. Он опять ухмыльнулся и шагнул к крыльцу.
— А вот ему и скажу, что мне нужно… сэр. — И выплюнул сигарету.
Парень шевельнул плечом, наводя на него автомат — малокалиберную штуковину с глушителем. Вслушался в свой телефончик и спросил:
— Кто вы, собственно, такой, чтобы говорить с ним?
— А кончай меня забавлять, юноша! — Берт добавил рыка в голосе. — Устроили тут цирк… Зови шефа, живо! Меня звать Эйвон, Берт Эйвон.
— Поднять руки, заложить за голову! — внезапно гавкнул второй парень. — И ты! — это Амалии. — А ты выйди из машины! — это Рону.
— Успокойся, — сказал ему Берт. — Стрелять-то тебе запрещено, а?
Положение складывалось нелепое. Броде бы не следовало тыкать пальцем в дверь и призывать: кончайте играть в прятки, господин хороший, выходите, — это был бы сильный удар по его самолюбию .. «Ну так что? — внезапно сообразила Амалия. — Ведь нам же это и надо — влепить по его вонючему самолюбию…»
— Руки за голову!! — крикнули от крыльца. — По счету «три» стреляем!!
— А заебись ты, идиот… — миролюбиво пророкотал Умник.
И сейчас же Амалия крикнула:
— Господин Лентини! Перестаньте прятаться, не мальчишка!
Наконец-то гориллы пришли в ярость. Один из приехавших на «фиате» мгновенно очутился рядом с ней, ткнул в живот пистолетом. Она улыбнулась во весь рот — хорошо воспитанные американки делают это мастерски, — сказала: «Отдай», — и схватила пистолет за ствол. В эту самую секунду послышался дробный перестук собачьих лап, на крыльцо выбежали две большие черные собаки, а за ними
Неспешно вышел господин в синем глянцевитом костюме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Действительно, на поворотах машину слегка заносило. Они миновали боковую дорогу, и сейчас же за ней мелькнул указатель: «Вилла „Альберта“.
— Совсем рядом, — сказал Рон.
Мгновенно, словно услышав его слова, водитель «рено» стал притормаживать — не резко, но с очевидным намерением: встать поперек за ближним поворотом шоссе налево. Это снова был закрытый поворот, и прямо перед ним произошло неожиданное: из-за склона, возвышающегося слева, высунулся огромный грузовик, приспособленный для горных дорог, — с четырьмя своими осями и полированным алюминиевым фургоном на трех осях. Он неторопливо лез в гору, и «рено» пришлось его пропустить, подав направо, двумя колесами на обочину, и снизив скорость. Умник же сохранил скорость и прицелился было обогнать «рено», однако тоже притормозил.
— Пусть блокирует, — пробормотал он. — Так даже лучше… А ну!
Действительно, та машина прошла поворот и в сотне футов за ним встала поперек шоссе, взвизгнув шинами.
— Включай машинки! — скомандовал Умник и ударил.
Это опять было как во сне — или как в кинофильме. «Рено» стоял на спуске, и когда радиатор «мерседеса» ударил его над левым передним колесом, тяжелая машина подпрыгнула и перевернулась, вздыбившись, словно кит, выпрыгивающий из воды. Толчок был ощутимый — Амалия, упиравшаяся бронированными руками в спинку переднего кресла, почувствовала, что у нее подпрыгнуло что-то внутри. Но скорость они не потеряли.
— Ну и ну, — изумленно сказал Рон. — Вперед, скорее!
Он боялся, что та машина взорвется, но она только сползла с обочины по откосу — на крыше, вверх колесами — и уткнулась в изгородь. Было видно, что «фиат» остановился; из него кто-то выскочил и побежал вниз, оскальзываясь на откосе.
— Вон поворот, — сказал Рон.
Асфальтированная дорога направо и маленький указатель на столбе. «Альберта»,
— Вот обида будет, если его там нет, — сказал Берт.
Амалия об этом не думала: она твердо знала, что Лентини на месте. Домосед, старик, двое суток назад пересекший океан, — несомненно сидит дома, пьет водичку… Она всю дорогу пыталась сообразить, почему их сопровождают так открыто и нагло, а теперь, когда все стало ясно, принялась складывать их будущее поведение: как среагируют на ответную наглость, будут ли стрелять (вряд ли, если хотят брать живыми), покажется ли сам Лентини в какой-то момент.
Ага, впереди ворота. Изгородь дикого камня, и в ней ворота из стальных прутьев. Футах в двухстах виден беленый дом — без окон, на арабский манер. Свежая, яркая черепичная крыша.
— Бьем в ворота? — быстро спросил Умник.
— Нет пока, — сказала Амалия. — Возможно, там есть гранатомет. Стоп.
Но Берт уже сам остановился — футах в шестидесяти от ворот, оставив на всякий случай место для разгона. Сзади подкатился «фиат»; теперь в нем сидели уже не двое, а четверо. Берт оглянулся, покивал Амалии и нажал на сигнал. «Бу-у-у», — тоскливо-мелодично завыла машина.
— Да, ребяточки, ковыряйте в носу… — сказал Берт. — Соображайте…
В зеркале было видно, что он ухмыляется, и Амалия мельком подумала, что никогда его не поймет, наверное, — временами мягкий, а временами железный человек. Но что сейчас творится там, в доме? Бог ты мой, вот это сюрпризец: добыча сама явилась и желает въехать в пасть льву!
Она видела, что в «фиате» сидят, как сидели. И в доме никакого шевеления. Босс думает, остальные ждут приказаний… А, вот оно! Из-за изгороди вынырнул человек и, засовывая в карман телефон, пошел к середине ворот. Открыл, махнул рукой: проезжайте.
Дорожка была асфальтированная и шла прямо к крыльцу — широкой веранде с арками, в мавританском стиле. У дальнего конца дома стоял знакомый «олдсмобил».
Берт развернулся перед верандой, и сейчас же двое вышли из дома, четверо — из «фиата». У тех, что встали на крыльце, были под локтями автоматы, в в левом ухе у каждого — телефончик.
— Перчатки наденьте. Рон, сядь за руль, — распорядился Умник. Сунул в рот сигарету, чиркнул зажигалкой, включил Невредимку, открыл дверцу и выбрался на асфальт, держа руки перед собой, на виду.
Шестеро горилл смотрели на него. Они были типичные гориллы — коренастые, мускулистые, с лицами одновременно внимательными и как бы отрешенными от мира. Один был толстый и, видимо, очень сильный. Стояла тишина, почти полная, только деловито чирикали какие-то птицы.
"Нет-нет, Лентини умен, — думала Амалия, натягивая перчатки. — Приказал не трогать нас, не проявлять прямой агрессии, ждать. Они молчат, ничего не докладывают, следовательно, он сам наблюдает за спектаклем. Откуда? — Она присмотрелась: в парадной двери оставалась щелка. — Умен, и потому боится. Если такой человек снисходит до подглядывания, значит, боится. И зачем я вернулась к этим психам? Как славно было в Барселоне…»
Амалия вышла из машины, защитное поле чуть слышно хлопнуло, смыкаясь за ее спиной, и в ту же секунду Берт сказал:
— Я бы хотел поговорить с господином Лентини, господа.
Пауза. Потом парень, стоявший слева от двери, проговорил;
— Скажите, что вам нужно. — И прибавил:
— Сэр.
Он явно повторял то, что ему сообщал телефончик в ухе. Берт тоже это видел. Он опять ухмыльнулся и шагнул к крыльцу.
— А вот ему и скажу, что мне нужно… сэр. — И выплюнул сигарету.
Парень шевельнул плечом, наводя на него автомат — малокалиберную штуковину с глушителем. Вслушался в свой телефончик и спросил:
— Кто вы, собственно, такой, чтобы говорить с ним?
— А кончай меня забавлять, юноша! — Берт добавил рыка в голосе. — Устроили тут цирк… Зови шефа, живо! Меня звать Эйвон, Берт Эйвон.
— Поднять руки, заложить за голову! — внезапно гавкнул второй парень. — И ты! — это Амалии. — А ты выйди из машины! — это Рону.
— Успокойся, — сказал ему Берт. — Стрелять-то тебе запрещено, а?
Положение складывалось нелепое. Броде бы не следовало тыкать пальцем в дверь и призывать: кончайте играть в прятки, господин хороший, выходите, — это был бы сильный удар по его самолюбию .. «Ну так что? — внезапно сообразила Амалия. — Ведь нам же это и надо — влепить по его вонючему самолюбию…»
— Руки за голову!! — крикнули от крыльца. — По счету «три» стреляем!!
— А заебись ты, идиот… — миролюбиво пророкотал Умник.
И сейчас же Амалия крикнула:
— Господин Лентини! Перестаньте прятаться, не мальчишка!
Наконец-то гориллы пришли в ярость. Один из приехавших на «фиате» мгновенно очутился рядом с ней, ткнул в живот пистолетом. Она улыбнулась во весь рот — хорошо воспитанные американки делают это мастерски, — сказала: «Отдай», — и схватила пистолет за ствол. В эту самую секунду послышался дробный перестук собачьих лап, на крыльцо выбежали две большие черные собаки, а за ними
Неспешно вышел господин в синем глянцевитом костюме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91