ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Он указал день, когда это случилось, время и место изнасилования. Он рассказывал, что изнасиловал девочку 14–15 лет под небольшим деревом в овраге, около забора какой-то дачи. То есть описал то самое место, где уже была найдена кофточка Марины. Рассказывал, как снимал с нее эту самую красную кофточку. Говорил, что после изнасилования убил девочку и бросил ее тело в пруд.
Откуда все это было ему известно, если он не убийца?
Назаров утверждал, что все это, все эти детали стали ему известны от самого следователя. Единственное, что не мог ему сказать следователь, – это как, каким способом была убита девочка. Заключения судебно-медицинской экспертизы тогда еще не было.
И Назаров показал, что он зарезал ее, нанеся несколько ножевых ранений. А потом пришло к следователю заключение экспертов-медиков, и узнали, что никаких следов ножевых ранений на трупе не было.
Показания Назарова в Московском городском суде поразительно совпали с показаниями мальчиков. Ведь оба они утверждали, что описание нижней одежды Марины они узнали от Юсова. Юсов не только рассказывал им об этом, но и показывал фотографии всех этих вещей. Единственное упущение Юсова – это то, что он показывал фотографии в присутствии понятых. И только благодаря этому рассказ мальчиков нашел подтверждение в суде.
Наконец наступил момент, когда суд решил удовлетворить наше ходатайство и дал нам возможность получить стенографические записи всех допросов и очной ставки, которые были записаны на магнитофонную пленку. Нам не доверили самим провести эту работу. Ее поручили прокуратуре Московской области.
Работники прокуратуры подготовили стенограмму магнитофонной записи, а нам предоставили необходимое время, чтобы сопоставить ее с рукописным текстом допроса, составленного Юсовым.
Изучая стенограмму, мы установили 26 случаев несоответствия. И каждый из них представлял собой приписку тех самых фактов и деталей, по поводу которых в обвинительном заключении написано:
Вина Бурова и Кабанова в предъявленном им обвинении подтверждается тем, что, признавая себя виновными в изнасиловании и убийстве Марины Костоправкиной, они сообщили следствию о таких деталях, которые могли стать им известны только в связи с совершением преступления. Их вина доказывается также и тем, что, допрошенные отдельно, они сообщили следствию одни и те же детали, относящиеся к месту и способу изнасилования и убийства.
Теперь нам предстояло добиться, чтобы результаты нашей проверки были официально признаны судом, приобщены к делу. Только после этого мы получим право говорить о них в защитительных речах и, если понадобится, писать об этом в кассационных жалобах. У нас был только один путь. Заставить, именно заставить суд в судебном заседании проверить наши утверждения пункт за пунктом. И по каждому пункту отдельно записать в протоколе судебного заседания: «Суд удовлетворяет следующие несоответствия» – и далее кавычки и полный текст выявленной приписки.
Мы предвидели, что это наше ходатайство вызовет решительное сопротивление суда. Поэтому необходимо было заявить его так, чтобы суд поначалу даже не подозревал его подлинной цели и смысла.
На следующий день Юдович принес в суд большой разграфленный лист бумаги. Первая графа – текст стенограммы по каждому из 26 пунктов. Вторая графа – текст протокола по этим же пунктам. Третья – фиксация выявленных расхождений.
Лев сам предложил, чтобы ходатайство об удостоверении судом расхождений заявляла я.
Как только открылось судебное заседание, я попросила о приобщении к делу стенограммы магнитофонных записей. Прокурор мое ходатайство поддержал, и без всяких осложнений оно было удовлетворено. С этого момента стенограмма стала «материалами дела» и я получила право удостоверять любые имеющиеся в ней формулировки.
Рассмотрели еще какие-то незначительные вопросы судебной процедуры, и вот суд объявил:
– Переходим к дополнениям к судебному следствию.
Какой-то дополнительный вопрос задала Волошина. Спокойно провел дополнение и Юдович – все то, что он просил, суд удостоверил.
Наконец наступила моя очередь. Я начала с того, что задала один и тот же вопрос Бурову и Кабанову:
– Не задавал ли следователь Юсов каких-либо дополнительных вопросов уже после того, как была прекращена запись показаний на магнитофон?
И оба мальчика ответили:
– Нет.
Карева и Волошина охотно выслушали такие ответы. Они видели в них свидетельство того, что закон соблюден. Все, что говорилось, записано на пленку, ничего не упущено. А мне была важна фиксация этого обстоятельства, чтобы предупредить возможность объяснения, дописок, то есть фальсификаций, чисто техническим нарушением правил звукозаписи. Мол, допрос был закончен, следователь не успел все записать и потому вновь уточнял какие-то второстепенные детали.
Как договорились, начала уточнять отдельные формулировки из заключений экспертиз, даты некоторых документов. То есть все то, что определяется формальным требованием, – в речи можно ссылаться только на то, что проверено и удостоверено судом.
И вот:
Я: В протоколе очной ставки между Буровым и Кабановым в томе третьем на листе дела 129 имеется следующая запись: «…»
Карева: Товарищ секретарь, запишите: «Суд удостоверяет наличие следующей записи в протоколе очной ставки в томе третьем на листе дела 129.»
Я: В стенограмме этой же очной ставки по этому же вопросу имеется следующая запись: «…» (опять цитата).
Я привожу запись, в которой никаких существенных расхождений нет. Оба текста почти дословно совпадают.
Карева: Товарищ секретарь, запишите: «Суд удостоверяет…»
Так еще две цитаты с очень небольшими расхождениями. А потом:
Прошу удостоверить. В томе третьем на листе дела 86 в протоколе допроса Бурова записано: «Марина вырвала левую руку, и я сильнее стал держать ее. У Марины были еще плавки. Плавки с нее снял Сашка».
Карева: Суд удостоверяет.
Я: Прошу удостоверить, что в стенограмме эта запись отсутствует. Никакого упоминания о плавках и о том, кто их снимал, в ней нет.
И пауза. Та самая, которая так невыразительно выглядит в книге и которая почти как взрыв там, в суде.
Карева: Товарищ адвокат, что вы хотите этим сказать?
Я: Я хочу сказать, товарищ председательствующий, что в томе третьем на листе дела 86 имеется запись, которую вы уже удостоверили. Я также хочу сказать, что в стенограмме такая запись отсутствует. Прошу вас проверить и в соответствии с законом удостоверить правильность моего утверждения.
И опять пауза. А потом Карева медленно произносит:
Товарищ секретарь, суд удостоверяет, что такая запись в стенограмме отсутствует.
Я: Прошу удостоверить, что в рукописном протоколе допроса подсудимого Кабанова в томе третьем на листе дела 96 записано:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132