Я не припоминаю, чтобы кто курил из нас, семиклассников, но у четвероклашек курящих не было точно.
Скромно, по взрослому пришли внук с внучкой Альберта. Вероника побежала их раздевать и увела в заваленную не разобранным домашним скарбом, другую комнату.
– Они с нетерпением ждали меня после уроков, – выдержав паузу, продолжал Данило. – Разминка, пробежка, отработка приема мяча в кругу, подачи и азартная игра на площадке. Как у взрослых: покрикивание друг на друга, возмущение, товарищеская поддержка. Я благодарен этому поручению, потому что всю жизнь играл в эту великолепную игру. А на мясокомбинате, работая трактористом до его развала, был все время капитаном сборной. До чемпионов города не доигрались, а в призерах были неоднократно. Пришел Аркашка из техникума. Молодежь усадили на кухне, кому что досталось, и Вероника с мамой занялись их угощением.
Семья Данилы взяла инициативу застольного разговора.
Теперь слово Галине:
– Сейчас многие девочки седьмого класса не умеют разговаривать на чистом русском языке, а только на матершинных слэнгах. Многие вступают в половую связь и уходят в массовую проституцию.
Софья Семеновна закачала головой.
– Мне дает право говорить это постоянное общение с учителями многих школ края и с самими учащимися.
Не редки случаи половых актов в школьных туалетах за деньги, с неявкой на урок.
За столом какой-то гул прошел.
Не обращая внимания, Галина договорила:
– И как результат этого разврата – сплошное бескультурье, всевозможные болезни, ранние аборты, импотенция и потеря интереса к жизни.
– В моем общении я не слышал, чтобы кто-то не мог, – поднимая рюмку, улыбаясь сказал Данило и добавил – у всех все было нормально, только укрощай желание.
Сергей, как всегда, цифрами:
– По статистике сейчас каждый четвертый сорокалетний мужчина не может, да прибавьте к ним законченных алкашей и наркоманов, которые никуда не обращаются.
Галина с удивлением:
– Представьте, какая армия кастрированных мужиков, а как жить женщинам?
Данило с ухмылкой:
– Они и зазывают тех, кто может.
– Вот почему стали в моде гражданские, ни к чему не обязывающие браки, – ответила себе Галина.
– Кто же тогда снимает проституток? – спросила Клава, Славкина жена.
– Кто может и кто не может, – ответил Данило. – Одни для удовлетворения, другие для пробы: с этой не получилось, может с той получится.
Все засмеялись, Софья Семеновна замахала рукой:
– Будет вам, разболтались!
Альберт переменил тему:
– Зато начало трудовой деятельности стареет. Впечатление такое, что молодежи вообще нет.
Ромка подхватил больную для него тему:
– Идет к тому, что скоро некому будет нарезать резьбу к сгонам. Стареют металлообработчики вместе со станками. Несколько последних лет к нам не пришло ни одного молодого лица и не поступило ни одного нового станка. Мне скоро сорок, а я все самый молодой. Сиротеют и станки от пенсионеров.
– Наступит время, – продолжил Альберт, – некому будет заменить батарею отопления, упадут советские высоковольтные опоры электропередач и не смогут поставить на место.
– А зачем их ставить? Разрезать, да в металлолом сдать! – проявил деловую смекалку Юрий.
– А в квартирах ставить печки «буржуйки», да валить городские деревья на дрова, как в Армении все реликтовые порубили, или разбирать заборы и деревянные строения, как в блокадном Ленинграде, во дворах многоэтажек копать колодцы, как в Таджикистане.
– «Буржуйки»-то надо изготовить, электрогазосварщики тоже предпенсионного возраста, – бросил Юрке Роман.
С раздражением вошел в разговор Виталий.
– А кто копать-то будет? Они же ни черта не умеют! К сорока годам станут моральными стариками, к пятидесяти, если доживут, – дряхлыми физическими уродами.
Но самое страшное, – глядя в упор на Юрия, – наши слова доходят только до кончиков ваших ушей, не проникая в зомбированный ум.
Юрий опустил голову с лихорадочно бегающими глазами. Отец в том же тоне долбил оставшуюся полоску его сознания.
– Ум твой скачет, ищет какой-нибудь дурацкий ответ: сдерзить, схамить, съюморить. Вот и наюморил, – празднуем новоселье со слезами на глазах, лишними сединами у матери да морщинами у меня.
Данило, закусывая, утвердительно Юрию:
– Это вы в стадном ажиотаже разрушили памятник погибшим воинам у проходной мясокомбината, сожгли цветы у стелы победителей на улице Васильева – Героя Советского Союза и поломали плиты у памятника Ленину!
– Давайте, все валите на меня, – огрызнулся Юрий.
Додумались ведь дельцы на бывшем мясокомбинате: американские куриные окорочка, выращенные на анаболиках, нашпиговывают смесью воды, соли, красителя, какой-то горчинки, замораживают раздутую вредную организму массу и выбивают деньги из дураков, называя это бизнесом.
Данило закончил свою мысль вопросом, повисшим в воздухе:
– Откуда берутся эти отморозки?
Мужчины выпили, выждав немного, Галина, как бы отвечая мужу, начала перечислять:
– Общепризнанно: телевидение направляется умами воров-прихватизаторов, кинопрокат находится в руках кинобандитов, эстрада поет и пляшет в окружении гомиков и лесбиянок. Большинство программ телевидения воспитывают антикультуру. Все орут, перебивают друг друга, как бы пытаясь отработать уплаченное им и внедрить непотребное.
– Какой-то эмоциональный фашизм, – вставил Альберт.
Много труда, сил и времени потребуется, чтобы возродить былую культуру.
– А молодежь, несмотря на напичканность учебных заведений компьютерной техникой, становится все примитивнее и менее развита в общечеловеческом понятии. Книг не читают, а широта ума распространяется только в пределах рамки телевизора.
– Становится нормой с 9-го класса последние парты оставлять для малолетних семейных пар.
И с осуждающей твердостью и возмущением:
– Нарушены не только моральные, но и физиологические законы.
– Какую-то непонятную жизнь вы создали себе, – с грустью произнесла Софья Семеновна.
– Нет, тетя Соня! – возразил Альберт. – И ваше поколение помогло в этом, многие из вас голосовали за эту власть и ее партию. Она и разделила нас по религиям, этническим признакам, разрезу глаз и цвету кожи, языкам, округам и регионам, на людей федерального, краевого и местного значения, а отсюда бедных, нищих и бомжей, грамотных и безграмотных, рабов и рабовладельцев, пьющих и запивающихся.
– Теперь на бабушку напали, – с тоном защиты произнес Юрий.
Вся жизнь Галины прошла в одной среде обитания, и потому вся боль души лезет наружу.
– Школы дряхлеют вместе с учителями, молодых тоже нет. В Сибири принято для нормального и безопасного обучения всего четыре процента школ, а сели за парты на 7 % меньше прошлого года и так ежегодно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Скромно, по взрослому пришли внук с внучкой Альберта. Вероника побежала их раздевать и увела в заваленную не разобранным домашним скарбом, другую комнату.
– Они с нетерпением ждали меня после уроков, – выдержав паузу, продолжал Данило. – Разминка, пробежка, отработка приема мяча в кругу, подачи и азартная игра на площадке. Как у взрослых: покрикивание друг на друга, возмущение, товарищеская поддержка. Я благодарен этому поручению, потому что всю жизнь играл в эту великолепную игру. А на мясокомбинате, работая трактористом до его развала, был все время капитаном сборной. До чемпионов города не доигрались, а в призерах были неоднократно. Пришел Аркашка из техникума. Молодежь усадили на кухне, кому что досталось, и Вероника с мамой занялись их угощением.
Семья Данилы взяла инициативу застольного разговора.
Теперь слово Галине:
– Сейчас многие девочки седьмого класса не умеют разговаривать на чистом русском языке, а только на матершинных слэнгах. Многие вступают в половую связь и уходят в массовую проституцию.
Софья Семеновна закачала головой.
– Мне дает право говорить это постоянное общение с учителями многих школ края и с самими учащимися.
Не редки случаи половых актов в школьных туалетах за деньги, с неявкой на урок.
За столом какой-то гул прошел.
Не обращая внимания, Галина договорила:
– И как результат этого разврата – сплошное бескультурье, всевозможные болезни, ранние аборты, импотенция и потеря интереса к жизни.
– В моем общении я не слышал, чтобы кто-то не мог, – поднимая рюмку, улыбаясь сказал Данило и добавил – у всех все было нормально, только укрощай желание.
Сергей, как всегда, цифрами:
– По статистике сейчас каждый четвертый сорокалетний мужчина не может, да прибавьте к ним законченных алкашей и наркоманов, которые никуда не обращаются.
Галина с удивлением:
– Представьте, какая армия кастрированных мужиков, а как жить женщинам?
Данило с ухмылкой:
– Они и зазывают тех, кто может.
– Вот почему стали в моде гражданские, ни к чему не обязывающие браки, – ответила себе Галина.
– Кто же тогда снимает проституток? – спросила Клава, Славкина жена.
– Кто может и кто не может, – ответил Данило. – Одни для удовлетворения, другие для пробы: с этой не получилось, может с той получится.
Все засмеялись, Софья Семеновна замахала рукой:
– Будет вам, разболтались!
Альберт переменил тему:
– Зато начало трудовой деятельности стареет. Впечатление такое, что молодежи вообще нет.
Ромка подхватил больную для него тему:
– Идет к тому, что скоро некому будет нарезать резьбу к сгонам. Стареют металлообработчики вместе со станками. Несколько последних лет к нам не пришло ни одного молодого лица и не поступило ни одного нового станка. Мне скоро сорок, а я все самый молодой. Сиротеют и станки от пенсионеров.
– Наступит время, – продолжил Альберт, – некому будет заменить батарею отопления, упадут советские высоковольтные опоры электропередач и не смогут поставить на место.
– А зачем их ставить? Разрезать, да в металлолом сдать! – проявил деловую смекалку Юрий.
– А в квартирах ставить печки «буржуйки», да валить городские деревья на дрова, как в Армении все реликтовые порубили, или разбирать заборы и деревянные строения, как в блокадном Ленинграде, во дворах многоэтажек копать колодцы, как в Таджикистане.
– «Буржуйки»-то надо изготовить, электрогазосварщики тоже предпенсионного возраста, – бросил Юрке Роман.
С раздражением вошел в разговор Виталий.
– А кто копать-то будет? Они же ни черта не умеют! К сорока годам станут моральными стариками, к пятидесяти, если доживут, – дряхлыми физическими уродами.
Но самое страшное, – глядя в упор на Юрия, – наши слова доходят только до кончиков ваших ушей, не проникая в зомбированный ум.
Юрий опустил голову с лихорадочно бегающими глазами. Отец в том же тоне долбил оставшуюся полоску его сознания.
– Ум твой скачет, ищет какой-нибудь дурацкий ответ: сдерзить, схамить, съюморить. Вот и наюморил, – празднуем новоселье со слезами на глазах, лишними сединами у матери да морщинами у меня.
Данило, закусывая, утвердительно Юрию:
– Это вы в стадном ажиотаже разрушили памятник погибшим воинам у проходной мясокомбината, сожгли цветы у стелы победителей на улице Васильева – Героя Советского Союза и поломали плиты у памятника Ленину!
– Давайте, все валите на меня, – огрызнулся Юрий.
Додумались ведь дельцы на бывшем мясокомбинате: американские куриные окорочка, выращенные на анаболиках, нашпиговывают смесью воды, соли, красителя, какой-то горчинки, замораживают раздутую вредную организму массу и выбивают деньги из дураков, называя это бизнесом.
Данило закончил свою мысль вопросом, повисшим в воздухе:
– Откуда берутся эти отморозки?
Мужчины выпили, выждав немного, Галина, как бы отвечая мужу, начала перечислять:
– Общепризнанно: телевидение направляется умами воров-прихватизаторов, кинопрокат находится в руках кинобандитов, эстрада поет и пляшет в окружении гомиков и лесбиянок. Большинство программ телевидения воспитывают антикультуру. Все орут, перебивают друг друга, как бы пытаясь отработать уплаченное им и внедрить непотребное.
– Какой-то эмоциональный фашизм, – вставил Альберт.
Много труда, сил и времени потребуется, чтобы возродить былую культуру.
– А молодежь, несмотря на напичканность учебных заведений компьютерной техникой, становится все примитивнее и менее развита в общечеловеческом понятии. Книг не читают, а широта ума распространяется только в пределах рамки телевизора.
– Становится нормой с 9-го класса последние парты оставлять для малолетних семейных пар.
И с осуждающей твердостью и возмущением:
– Нарушены не только моральные, но и физиологические законы.
– Какую-то непонятную жизнь вы создали себе, – с грустью произнесла Софья Семеновна.
– Нет, тетя Соня! – возразил Альберт. – И ваше поколение помогло в этом, многие из вас голосовали за эту власть и ее партию. Она и разделила нас по религиям, этническим признакам, разрезу глаз и цвету кожи, языкам, округам и регионам, на людей федерального, краевого и местного значения, а отсюда бедных, нищих и бомжей, грамотных и безграмотных, рабов и рабовладельцев, пьющих и запивающихся.
– Теперь на бабушку напали, – с тоном защиты произнес Юрий.
Вся жизнь Галины прошла в одной среде обитания, и потому вся боль души лезет наружу.
– Школы дряхлеют вместе с учителями, молодых тоже нет. В Сибири принято для нормального и безопасного обучения всего четыре процента школ, а сели за парты на 7 % меньше прошлого года и так ежегодно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90