Но на ком именно он остановит свой выбор, до последней минуты было неясно. И то, что его избранником стал Шеварднадзе, действительно оказалось неожиданным, хотя я не могу сказать, что в тот момент это было неприятной неожиданностью. Раньше я не знал Шеварднадзе сколько-нибудь близко, но слышал о нем много хорошего как о неординарном, интересном человеке, экспериментирующем в Грузии. Несколько смущало, правда, то, что принадлежал он к числу тех, кто в свое время особенно отличался славословием в адрес Брежнева. Меня лично немного насторожило и то, что при первом появлении в министерстве в беседе с заместителями он сделал акцент на том, что нам всем надо будет «работать, прежде всего, на Генерального секретаря Михаила Сергеевича Горбачева». Такая персонификация резанула слух – я никогда в жизни не считал, что работаю «на кого-то», думалось, что мы должны работать ради общего дела. Но хотелось списать все это на южный темперамент нового министра. Во всяком случае, Шеварднадзе не мог пожаловаться на то, что старожилы высотного здания на Смоленской площади встретили его в штыки.
Надо сказать, что технику дипломатии новый министр освоил довольно быстро. Что, к сожалению, стало вскоре бросаться в глаза и что впоследствии станет все более характерным для Шеварднадзе, так это недооценка им настоящего профессионализма в дипломатии, игнорирование дипломатических знаний и опыта, если только они не служили его представлению о целесообразности или нецелесообразности какого-то действия в данный момент.
Похоже было, Шеварднадзе рассчитывал, что привносимые во внешнюю политику новизна и смелость сами по себе перекроют любые изъяны в профессионализме. Он пытался даже теоретически обосновать такой свой подход, заявляя, что самый высокий профессионализм не может заменить правильной политической установки. Хотя эта формула, как таковая не вызывает сомнений, в ней заложена только половина правды, а вторая ее половина состоит в том, что даже самая правильная политическая установка, не будучи претворяема в жизнь на высоком профессиональном уровне, обычно либо остается декларацией, либо искажается. В то же время с помощью высокого профессионализма иногда может быть «дотянута» до кондиции, подкорректирована даже в чем-то неполноценная политическая установка.
Представляется также очевидным, что более смелая внешняя политика нуждается не в менее, а в более профессиональном ее претворении ее в жизнь. Только в этом случае можно рассчитывать на максимальную отдачу и вместе с тем свести к минимуму возможные ошибки, риск которых по понятным причинам потенциально более велик именно при более смелой политике. Это довод не против смелой внешней политики, а в пользу высокопрофессионального ее проведения.
Показательным для отношения Шеварднадзе к профессионалам является и такой факт: к концу его пребывания на посту министра в числе 25 членов коллегии министерства не осталось ни одного заведующего территориальными отделами, которые составляют костяк всякого дипломатического ведомства. Так что дело здесь не в том, что новый министр иностранных дел сам не был профессионалом – это и в других государствах не редкость, а скорее даже правило. Никаких проблем не возникает, когда политический назначенец, сознавая свои не только сильные, но и слабые стороны, стремится должным образом компенсировать их с помощью профессиональных знаний и опыта других. Но совсем иное дело, когда он предпочитает считать свою слабость чуть ли не добродетелью.
Так, в одном из своих выступлений в США Шеварднадзе, сославшись на безымянного советского деятеля культуры, заявившего, что «искусству нужны дилетанты», в свою очередь выразил уверенность в том, что и делу дипломатии оказывают неоценимую услугу «люди, привносящие в профессиональное искусство, в том числе и в искусство политики, свежесть, непредвзятость, оригинальность суждений и взглядов». И сказано это было не в шутку и не между прочим – один присутствовавший при этом американский дипломат назвал всю речь Шеварднадзе «гимном дилетантам».
По правде говоря, мне лично кажется более резонной точка зрения другого деятеля культуры Станислава Рассадина, который, имея в виду воинствующих дилетантов в литературе, писал: «Непрофессионализм – не простая нехватка знаний и умения. Он, если угодно, позиция, которую с боем завоевывают и без боя не отдают. Потому что он – это возможность обходиться без правил и норм, которых строго придерживается профессионал, это род вседозволенности, наихудшей из свобод. Свободы от многого, в частности – от необходимости доказывать свою правоту». К искусству дипломатии сказанное Рассадиным относится, думаю, никак не меньше, чем к любому другому искусству. Пренебрежение профессиональной стороной дипломатии не может не приводить раньше или позже к существенным огрехам в политике.
К чему привело «новое мышление» в области разоружения
Вполне закономерно, что отрыв Горбачева и Шеварднадзе от реалий во внешней политике, прежде всего, сказался в недооценке ими того, что в современном мире военный фактор, военная мощь все еще играют важную роль и что уменьшать его удельный вес в международных делах можно и нужно совместными усилиями государств при обеспечении одинаковой безопасности для всех.
Дело дошло до того, что «новомышленцы» поставили под сомнение значимость достижения военно-стратегического паритета между СССР и США, хотя даже на Западе признавалось, что этот паритет сыграл стабилизирующую роль в деле предотвращения ядерной войны. В 1988 году на пленуме ЦК КПСС, на котором обсуждались тезисы к XIX партийной конференции, я выступил с критикой содержавшейся в этом документе негативной формулировки относительно паритета. В результате формулировка была несколько подправлена, но, как мне рассказывали другие члены Политбюро, мое выступление вызвало бурное негодование у Горбачева и Шеварднадзе и предопределило мою отставку осенью того же года. А тот же Черняев в полемике со мной восклицал: «И вообще, – зачем он [паритет] нам нужен? Чтоб демонстрировать сверхдержавие, ублажать свои сверхдержавные амбиции, без чего наши люди ну просто спать спокойно не могут?» Надеюсь, если не ему, то другим сегодня уж точно понятно, что не будь у нас того самого паритета, нам бы устроили не одно Косово, в том числе и на нашей собственной территории.
Из подобного наплевательского отношения к военно-стратегическому паритету логично вытекала сверхуступчивость Горбачева и Шеварднадзе в вопросах разоружения. Весьма меткая суммарная оценка линии поведения Шеварднадзе в вопросах разоружения была дана газетой «Нью-Йорк таймс» вскоре после его ухода с поста министра иностранных дел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115