За стеклом сияло солнце, нагревая асфальт, бетон, железо, кожу и все-все-все, заполняющее этот большой город. Шторы, висящие на деревянной гардине, были чуть прикрыты, чтобы сдержать жгучие лучи.
– Да, у меня месяц свободы, но это не новость в сравнении с тем подарком, который сделала мне ты! – сказал Толя, погладив ее изящно лежащую руку.
– Когда поедем в Оренбург? – спросила она.
– Ты несколько минут назад сообщила мне, что беременна! Дай осмыслить! Я думать забыл о поездке к городу корней, я весь в мыслях о будущем, о своем новом статусе.
– Я хочу поехать познакомиться с твоей мамой, – ответила она.
– А к врачу? Когда ты пойдешь к врачу? – проследив, как, словно по волнам, «солнечный зайчик» «поплыл» по шторе.
– У меня небольшой срок, могу пойти в Оренбурге, если что.
– Никаких «если что»! Откуда эта беспечность?! – возмутился Толя, вскакивая с кровати.
Она молча посмотрела в сторону окна, потом в направлении двери, затем на него.
– Я не хочу бежать в больницу сейчас, в этом нет необходимости, поверь мне. Я хочу увидеть город, подаривший мне моего любимого мужчину, – пояснила она и посмотрела вниз, опустив ресницы.
– Ну, ладно. Я могу сейчас поехать и купить билеты на завтра. Если они есть, – усаживаясь обратно, взяв ее руки в свои, сказал он.
– Я могу поехать с тобой на вокзал за билетами.
– Чтобы стоять в очереди?
– А закажи их по телефону, – предложила она, вспомнив о такой возможности.
– Полиночка, я хочу пройтись, чтобы обдумать свое новое положение, можно?
– Ладно, я понимаю, ты еще в шоке.
– Да, это по-нашему, – улыбнулся он, вставая.
Она проводила его, заперла дверь. Через какое-то время он вернулся, достал из кармана билеты на завтрашний поезд.
– Я позвонил маме, сказал, что мы завтра выезжаем. Она обещала приготовить бешбармак. Это хоть и казахское блюдо, но у нас считается праздничным, и готовят его в семьях с разным национальным составом, – входя в квартиру, сказал Толик.
– Я ела бешбармак в исполнении своей тетки, теперь поем в исполнении свекрови, – ответила женщина, обняла его, прижавшись головой к широкой груди.
2
– Черт! Совсем забыл о нем! – вспыхнул Толик, глядя, как за окном вагона медленно поплыли привокзальные постройки.
– О чем?! – испугавшись, что он забыл выключить утюг, которым перед самым выходом подглаживал стрелки брюк, воскликнула Полина, присев на нижнюю полку купе.
– Письмо, которое мне сотрудник знакомый передал. Я совсем про него забыл, – выждав несколько секунд, ответил дизайнер. – Оставил в кармане брюк.
– А о чем письмо? – успокоившись, спросила она, расстегивая замок дорожной сумки на колесиках.
– Не знаю, – скользя взглядом по проплывающему за стеклом железнодорожному составу, сказал Толик.
В дверь постучали, и сразу, не дожидаясь разрешения войти, полотно поехало в сторону, ролики чуть шуршали. В купе вначале появился заостренный носик ребенка и витушки волос соломенного цвета, вихрящиеся вокруг лица.
– Место тридцать пять здесь? – спросила девочка высоким, с хрипотцой, явно прокуренным голосом.
– Да, – ответили оба одновременно, посмотрели друг на друга и улыбнулись своей непроизвольной синхронности.
Лицо исчезло. В купе вползал, подталкиваемый сзади, чемодан, какой Толику доводилось видеть лишь у бабушки, не желавшей использовать новоявленные легкие дорожные сумки китайского производства. Бока квадратного ископаемого были зеленого цвета с черными поперечными полосками. «Арбуз», – подумала Полина и хмыкнула, Толик посмотрел на нее и улыбнулся.
– Что это за квадратный арбуз?! – обратился он к девочке, зашедшей в купе.
Та вздохнула, ее тоненькие руки, как птицы, вспорхнули вверх. Не прекращая жестикулировать, соломокудрая пассажирка ответила:
– Да, все так говорят. Я просто деда расстраивать не хотела, он все еще живет временами, когда хлеб стоил несколько копеек. Жуткий брюзга. Мне проще было тащиться с этой рухлядью, чем объяснять ему современные тенденции, – она попыталась, не прекращая говорить, засунуть чемодан в ящик, под сиденьем нижней полки, но крышка не открывалась, тогда Толик помог ей спрятать «арбуз», а девушка продолжала: – Жить с пожилым человеком, стоящим одной ногой в могиле, а другой в маразме, – это еще то веселье! Уж поверьте мне! Сейчас с ним моя мать одна, как она там, ума не приложу. Если бы он был мне не дедом, а отцом, то я бы, возможно, относилась к его заходам проще, а так… – она развела руки в стороны, затем резко сцепила тонкие пальчики-соломинки в «замок» на груди. – У вас есть пожилые родственники?
– Моя бабушка недавно умерла, – ответил Толя.
Полина предпочла промолчать, пытаясь переварить всю информацию, обрушенную словно воды Ниагары на ее голову всего за несколько секунд из уст этой, похожей на ребенка, женщины, о возрасте которой красноречиво говорили морщины на шее и сморщенная кожа на тыльных сторонах ладоней.
– Соболезную, – усаживаясь на сиденье, напротив пары, продолжила пассажирка. – Смерть тяжело пережить, но можно. У меня подруга умерла от пьянки. Панкреатит, кажется. Когда ее мать рассказывала мне о тех муках, которые перенесла за последние свои дни Лиза, я плакала, а сейчас спокойно говорю об этом вам, незнакомым людям. – Тут она подпрыгнула, словно вспомнив что-то важное, ее руки-птицы вспорхнули вверх. – Аааа! Мы не познакомились! Извините, пожалуйста, я обычно сразу представляюсь и узнаю, с кем разговариваю, это профессиональная привычка. А сейчас просто после похорон не могу прийти в себя. Вроде все спокойно, а изнутри что-то гложет. Меня зовут Жанна Ванова, я журналист одной из газет города Оренбурга. А вы?!
Они молчали, смотря на этого маленького человечка с блестящими внимательными глазками темно-зеленого цвета, пронырливо-заостренным носиком и тонкими губами. «В жопе воду не удержит», – подумала Полина, и на лице ее расплылась улыбка, а потом смех вырвался наружу, сотрясая все тело.
– Извините, – вставила она и продолжила веселиться, наблюдая, как удивленно округлились красивые глаза пассажирки.
– Я что-то смешное сказала?! – возмутилась та, вставая.
– Извините мою невесту, – вмешался Толя, протягивая руку и предлагая женщине присесть обратно. – У нас очень хорошее настроение, а ваше появление было таким… – он задумался, подбирая нужное слово, – таким стремительным и неожиданным…
– И смешным, – улыбнулась Жанна, уперев руки в сидение, обтянутое красным дерматином.
– В некотором роде, – пожал плечами молодой мужчина, прочитав название станции, которую миновал состав, вспомнив, что здесь Москва заканчивается и начинается пригород.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114