Здесь много чего валяется на дне. И даже если с субмариной ничего не выгорит, почему бы не поискать какой-нибудь кораблик подревней?
– Все, что подревней, - на глубине, - сказал Вася. - А цена тяжелого водолазного оборудования…
– Пусть это вас не волнует, - торопливо перебил Джованни.
– Щедрые авансы всегда настораживают, - вздохнул Володин.
– А меня настораживает другое, - сказал Набил. - Ваши таинственные друзья.
Реакции на свою реплику он не дождался.
– Ну хорошо. - Джованни поднялся. - Встречаемся у причала в десять часов утра.
– Зачем? - возразил Володин. - В одиннадцать часов уже в квадрате… Дорогу вы знаете.
– Можно и так, - согласился Набил.
– Старуху с собой брать? - спросил Вова.
– Какую? Ах, госпожу Фиру? - Джованни тонко улыбнулся. - Зачем? Разве она умеет нырять? Мне почему-то кажется, что количество ее погружений не будет равно количеству всплытий.
– Именно это мне в ней и нравится, - ответил Вова.
– Ну что вы! - Итальянец замахал волосатыми руками. - Вся вина бедной, чувствительной женщины заключается лишь в том, что она рассказала мне о своих русских добрых знакомых, усердно выходящих с аквалангами в океан, вот и все. Разве это заслуживает какой-либо мести?
И, галантно попрощавшись, гангстеры удалились.
– Накрылся проект, - вздохнул старик. - Дал Бог беззубым сухари!
– Рано киснуть, - сказал Володин. - Война планы покажет.
– Это верно, - подтвердил Одинцов. - И все-таки данный итог лучше, чем таинственная неизвестность. Что ни говори, а какой-то просвет в тумане образовался…
– Раздела не будет, - обреченно качнул головой Василий. - Все отберут, а нас - на дно.
– Возможно, - поднял на него глаза Одинцов. - И даже очень возможно, что раздела не будет. Я, к примеру, так точно ни с кем не собираюсь делиться. Кроме находящихся в данном помещении лиц. А потому, кому на дно отправляться - время рассудит. Произойдут еще события, которых не хватает в истории человечества… Но вообще, у меня принцип: если уж начал этот год, то закончи его… Тротил остался? - обратился к старику.
– Две шашки…
– Очень хорошо! А что плохо: неизвестно, кто там вертится на периферии всех наших дел. Сегодня эти деятели на руку нам сыграли, но вот что завтра… - Он осекся, пронзительно взглянув на Игоря. - Э, - присвистнул задумчиво, - а не по наши ли это души и головы?.. Ты в Москву звонил? Вообще… кому-нибудь?
– Соломону только… Но он…
– Ага, ты его очень хорошо знаешь!
– Достаточно.
– Да? Тогда получите сюрприз: помнишь акварель неясного философского содержания и - срок за нее?
– Ну.
– Он тебя и заложил. Твой друг Соломон. Я уж помолчу о своих с ним вербовочных контактах…
– О как! - на выдохе воскликнул дед. - Чего ж раньше молчал?
– Профессия такая, - ответил Одинцов. - А ты?.. - Перевел взгляд на Вову. - Звонил ведь…
– Кишке своей ненаглядной, - подтвердил старик.
– Ну, если вычислили нас, то дело хреново, - заключил контрразведчик. - Тогда спешно выращиваем на затылках глаза. И сегодня же ночью назначаем дежурного. Окна - занавесить!
– Да ладно вам, - отмахнулся старик. - Та публика не стоит рублика. Взвесь придонная! С двух метров из-за укрытия и всего-то вскользь макаронников зацепила, по случаю…
– По случаю и яхта сегодня на небеса взлетела, папа, - молвил сын Игорь. - Случай случаю рознь.
– Кстати! - глубокомысленно поджал губы Василий. - Мы совершенно забыли о жертве разборки…
– Какой еще жертве? - подозрительно покосился на него Одинцов.
– О пострадавшем мирном прохожем, как пишут в газетах, - пояснил Вася, доставая из пакета за хвост дохлого тунца. - Дело-то к ужину. Или сходим на халяву к итальянцам?
– Мы люди гордые, - сказал Одинцов. - И воспитанные. Это они без приглашения любят…
– Насколько я знаю чека, - заявил старик, - вы тоже не очень-то щепетильные черти. В плане всяких там разных визитов. К приличным людям. Но то, что у советских - собственная гордость, это ты точно! Я и с немцами тогда… строго! Потрошим хека!
ВОЛОДИН
На следующее утро в заданном квадрате Атлантики мы встретились с четырьмя невооруженными пиратами, приплывшими на катере под прежним руководством косматого голубоглазого брюнета, встретившего нас хотя и кривоватой, но в общем-то достаточно благожелательной ухмылочкой.
– Рональд, - представился он, поочередно вручив для пожатия свою крепкую, мясистую ручку.
Далее прошло мирное производственное совещание.
Англо-итальянский экипаж предусмотрительно взял в плавание десять запасных баллонов с воздухом, так что нырять мы могли до потери пульса. Однако рациональным представилось первое одиночное погружение в целях поверхностного осмотра наверняка вдрызг развороченной взрывом субмарины.
Беззастенчиво выдернув из-под рук одного из пловцов мягонькую, новенькую маску с широким стеклом, я напялил на себя гидрокостюм, плюхнувшись спиной в воду.
Привычная первая боль в ушах, «продув», взгляд на уползающую стрелку глубиномера, неуклонно темнеющая синь воды и наконец - прорыв ко дну - неожиданно светлому, будто впитавшему в свой песочный настил трудно пробивающееся в глубину солнце.
Взрыв не просто разворотил нос лодки, но и на фут выпростал из грунта ее увязший корпус, благодаря чему, доплыв до знакомой прорехи и тщательно осмотрев ее, я уяснил природу ее возникновения. Это, несомненно, была разъехавшаяся метина, оставленная глубинной бомбой.
Из данного резюме следовал неутешительный вывод: пробраться в сортир с сокровищами будет непросто; поврежденный отсек наверняка задраен, а если кремальера люка заклинена, как сваркой, неизбежной коррозией, то попотеть придется изрядно.
Обогнув затопленную яхту, лежавшую рядом с субмариной, я вернулся к носу лодки. Включив мощный фонарь, также позаимствованный у противника, ставшего временным партнером, просунулся в зев носового отсека, едва не пропоров костюм о корявые выступы торчащих во все стороны листов разъехавшейся от взрыва обшивки.
Взору моему предстала мрачнейшая узкая пещера с металлическими сводами, сплошь устланными плотно подогнанными друг к другу герметизирующими трубами электропроводки и систем пневматики.
В свете фонаря темным снегом пушилась липкая мерзкая взвесь.
Только тут до меня дошло, что я нахожусь в большом подводном морге, хотя, ощупывая ластами пол бывшего прохода, не наткнулся еще ни на чьи останки - резина цепляла лишь вязкую илистую массу.
Я уже подбирался к центропосту, когда контрольный щелчок возвестил о необходимости возвращения на поверхность.
Осторожно, дабы не зацепиться за какую-нибудь опасную железяку, я развернулся корпусом в узком тоннельчике, двинувшись обратно, к мутненько высветленной дыре выхода.
Подъем на катер прошел без приключений. Всплытие также показало, что никаких подлянок на водной поверхности не ожидается:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
– Все, что подревней, - на глубине, - сказал Вася. - А цена тяжелого водолазного оборудования…
– Пусть это вас не волнует, - торопливо перебил Джованни.
– Щедрые авансы всегда настораживают, - вздохнул Володин.
– А меня настораживает другое, - сказал Набил. - Ваши таинственные друзья.
Реакции на свою реплику он не дождался.
– Ну хорошо. - Джованни поднялся. - Встречаемся у причала в десять часов утра.
– Зачем? - возразил Володин. - В одиннадцать часов уже в квадрате… Дорогу вы знаете.
– Можно и так, - согласился Набил.
– Старуху с собой брать? - спросил Вова.
– Какую? Ах, госпожу Фиру? - Джованни тонко улыбнулся. - Зачем? Разве она умеет нырять? Мне почему-то кажется, что количество ее погружений не будет равно количеству всплытий.
– Именно это мне в ней и нравится, - ответил Вова.
– Ну что вы! - Итальянец замахал волосатыми руками. - Вся вина бедной, чувствительной женщины заключается лишь в том, что она рассказала мне о своих русских добрых знакомых, усердно выходящих с аквалангами в океан, вот и все. Разве это заслуживает какой-либо мести?
И, галантно попрощавшись, гангстеры удалились.
– Накрылся проект, - вздохнул старик. - Дал Бог беззубым сухари!
– Рано киснуть, - сказал Володин. - Война планы покажет.
– Это верно, - подтвердил Одинцов. - И все-таки данный итог лучше, чем таинственная неизвестность. Что ни говори, а какой-то просвет в тумане образовался…
– Раздела не будет, - обреченно качнул головой Василий. - Все отберут, а нас - на дно.
– Возможно, - поднял на него глаза Одинцов. - И даже очень возможно, что раздела не будет. Я, к примеру, так точно ни с кем не собираюсь делиться. Кроме находящихся в данном помещении лиц. А потому, кому на дно отправляться - время рассудит. Произойдут еще события, которых не хватает в истории человечества… Но вообще, у меня принцип: если уж начал этот год, то закончи его… Тротил остался? - обратился к старику.
– Две шашки…
– Очень хорошо! А что плохо: неизвестно, кто там вертится на периферии всех наших дел. Сегодня эти деятели на руку нам сыграли, но вот что завтра… - Он осекся, пронзительно взглянув на Игоря. - Э, - присвистнул задумчиво, - а не по наши ли это души и головы?.. Ты в Москву звонил? Вообще… кому-нибудь?
– Соломону только… Но он…
– Ага, ты его очень хорошо знаешь!
– Достаточно.
– Да? Тогда получите сюрприз: помнишь акварель неясного философского содержания и - срок за нее?
– Ну.
– Он тебя и заложил. Твой друг Соломон. Я уж помолчу о своих с ним вербовочных контактах…
– О как! - на выдохе воскликнул дед. - Чего ж раньше молчал?
– Профессия такая, - ответил Одинцов. - А ты?.. - Перевел взгляд на Вову. - Звонил ведь…
– Кишке своей ненаглядной, - подтвердил старик.
– Ну, если вычислили нас, то дело хреново, - заключил контрразведчик. - Тогда спешно выращиваем на затылках глаза. И сегодня же ночью назначаем дежурного. Окна - занавесить!
– Да ладно вам, - отмахнулся старик. - Та публика не стоит рублика. Взвесь придонная! С двух метров из-за укрытия и всего-то вскользь макаронников зацепила, по случаю…
– По случаю и яхта сегодня на небеса взлетела, папа, - молвил сын Игорь. - Случай случаю рознь.
– Кстати! - глубокомысленно поджал губы Василий. - Мы совершенно забыли о жертве разборки…
– Какой еще жертве? - подозрительно покосился на него Одинцов.
– О пострадавшем мирном прохожем, как пишут в газетах, - пояснил Вася, доставая из пакета за хвост дохлого тунца. - Дело-то к ужину. Или сходим на халяву к итальянцам?
– Мы люди гордые, - сказал Одинцов. - И воспитанные. Это они без приглашения любят…
– Насколько я знаю чека, - заявил старик, - вы тоже не очень-то щепетильные черти. В плане всяких там разных визитов. К приличным людям. Но то, что у советских - собственная гордость, это ты точно! Я и с немцами тогда… строго! Потрошим хека!
ВОЛОДИН
На следующее утро в заданном квадрате Атлантики мы встретились с четырьмя невооруженными пиратами, приплывшими на катере под прежним руководством косматого голубоглазого брюнета, встретившего нас хотя и кривоватой, но в общем-то достаточно благожелательной ухмылочкой.
– Рональд, - представился он, поочередно вручив для пожатия свою крепкую, мясистую ручку.
Далее прошло мирное производственное совещание.
Англо-итальянский экипаж предусмотрительно взял в плавание десять запасных баллонов с воздухом, так что нырять мы могли до потери пульса. Однако рациональным представилось первое одиночное погружение в целях поверхностного осмотра наверняка вдрызг развороченной взрывом субмарины.
Беззастенчиво выдернув из-под рук одного из пловцов мягонькую, новенькую маску с широким стеклом, я напялил на себя гидрокостюм, плюхнувшись спиной в воду.
Привычная первая боль в ушах, «продув», взгляд на уползающую стрелку глубиномера, неуклонно темнеющая синь воды и наконец - прорыв ко дну - неожиданно светлому, будто впитавшему в свой песочный настил трудно пробивающееся в глубину солнце.
Взрыв не просто разворотил нос лодки, но и на фут выпростал из грунта ее увязший корпус, благодаря чему, доплыв до знакомой прорехи и тщательно осмотрев ее, я уяснил природу ее возникновения. Это, несомненно, была разъехавшаяся метина, оставленная глубинной бомбой.
Из данного резюме следовал неутешительный вывод: пробраться в сортир с сокровищами будет непросто; поврежденный отсек наверняка задраен, а если кремальера люка заклинена, как сваркой, неизбежной коррозией, то попотеть придется изрядно.
Обогнув затопленную яхту, лежавшую рядом с субмариной, я вернулся к носу лодки. Включив мощный фонарь, также позаимствованный у противника, ставшего временным партнером, просунулся в зев носового отсека, едва не пропоров костюм о корявые выступы торчащих во все стороны листов разъехавшейся от взрыва обшивки.
Взору моему предстала мрачнейшая узкая пещера с металлическими сводами, сплошь устланными плотно подогнанными друг к другу герметизирующими трубами электропроводки и систем пневматики.
В свете фонаря темным снегом пушилась липкая мерзкая взвесь.
Только тут до меня дошло, что я нахожусь в большом подводном морге, хотя, ощупывая ластами пол бывшего прохода, не наткнулся еще ни на чьи останки - резина цепляла лишь вязкую илистую массу.
Я уже подбирался к центропосту, когда контрольный щелчок возвестил о необходимости возвращения на поверхность.
Осторожно, дабы не зацепиться за какую-нибудь опасную железяку, я развернулся корпусом в узком тоннельчике, двинувшись обратно, к мутненько высветленной дыре выхода.
Подъем на катер прошел без приключений. Всплытие также показало, что никаких подлянок на водной поверхности не ожидается:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82