Кроме того, он был остроумен. И обаятелен, пока не напился. На стадионе я почувствовала, что нас связывает очень многое, подобного ощущения я не испытывала давным-давно.
«Он был так хорош, – подумала я. – Поначалу мне показалось, что я наткнулась на нечто особенное. Но в конце он стал таким же, как все. Так уж устроены парни. Их не переделаешь».
«Глупости», – неожиданно возразил знакомый голос.
С тех пор как мы в последний раз говорили с папой, утекло немало воды. Отец умер, когда мне было тринадцать, и пока я была подростком, он частенько беседовал со мной, но, по мере того как я взрослела, мы разговаривали все реже. Но сегодня его голос прозвучал громко и отчетливо. Глядя на Оуэна, я почувствовала, как что-то внутри меня встрепенулось, и я снова услышала папин голос:
«Помоги ему, Кесси».
– Помочь ему? – переспросила я вслух. – В чем?
«Помоги ему стать лучше».
– Папа, это невозможно. Он таков, какой есть.
«Любой человек может измениться. Ты это знаешь».
– Не уверена. По моим наблюдениям, люди меняются очень мало.
«Не верь тем, кто так говорит, детка. Скажи, на каком предмете ты специализировалась в колледже?»
– Папа…
«Ответь мне, дочка».
– Основы права и педагогика.
«Значит, ты владеешь нужными инструментами. Ты умеешь обучать и убеждать. Помоги этому мальчику, Кесси. Ты нужна ему».
– Для чего? – спросила я, но ответа не последовало. Отец как всегда исчез без предупреждения.
Несмотря на мое скептическое отношение к возможности изменить человека, папа был прав. Оуэн действительно нуждался в моей помощи. Я видела, как он близок и вместе с тем бесконечно далек от того, чтобы стать настоящим джентльменом. Как антикварному креслу, которое с годами потеряло былое великолепие, требуется рука мастера, так Оуэн нуждался в помощи умелого наставника.
Ответ пришел сам собой, вдохновение было подобно удару молнии – должно быть, так Эйнштейн открыл теорию относительности, а Кальвин Кляйн понял, как изменить отношение Америки к хлопку.
Внезапно я поняла, что нужно делать. Я завела машину и направилась к дому. До него было добрых полчаса езды, но самой поездки я не помню. Мой мозг лихорадочно работал, споря сам с собой, строя планы и взвешивая все «за» и «против». Если бы уже тогда я оценивала себя прямо и беспристрастно, я бы могла поставить себе пять за усердие и изобретательность в стрессовой ситуации.
Я поставила машину в гараж и проверила, что делается сзади. Если бы Оуэн проснулся, это разрушило бы все мои планы. Но он продолжал громко храпеть, и, потыкав его в грудь, шею, щеку и, наконец, в глаз, я убедилась, что разбудить его может разве что ядерный взрыв.
Я оставила его в машине, а сама поспешила в дом. Я осмотрела комнаты. Спальни не годятся – в них есть окна, а значит, они сообщаются с внешним миром. У меня была одна внутренняя ванная комната, но для крупного Оуэна она была слишком тесной. Кроме того, там начали отслаиваться обои, а значит, сначала ее следовало отремонтировать.
Подвал. Три года назад, въехав в этот дом, я собрала весь ненужный хлам, сложила в коробки и отнесла вниз. Это было заброшенное помещение, темное и мрачное. Я спускалась туда всего несколько раз – когда отключала бойлер на время отпуска или переключала рубильник, и каждый раз мне казалось, что я отчетливо слышу попискивание крыс. Подвал определенно был не самым уютным местом в доме.
Однако Оуэну придется с этим смириться. Я кое-как вытащила его из машины. На мое счастье, ему снилось, что он куда-то идет, и, пока я волокла его в дом, он послушно переставлял ноги. За двадцать минут мне удалось затащить его внутрь и подтащить к лестнице, которая вела в подвал. Сделав это, я взмокла от напряжения. Я была совершенно обессилена, но работы был еще непочатый край.
Я перешагнула тело Оуэна и включила единственную лампочку на шестьдесят ватт. В ее тусклом свете я увидела ряды коробок вдоль стен и ржавую раскладушку, что осталась от прежних жильцов, студентов из Индонезии. Стараясь не наступать на крысиный помет, я на цыпочках пробралась к раскладушке и расставила ее. Ржавые шарниры жалобно заскрипели. Когда я вылезла из подвала, Оуэн лежал на прежнем месте, не проявляя интереса к происходящему и не реагируя на болевые раздражители.
После нескольких неудачных попыток подтолкнуть Оуэна поближе к лестнице, с тем чтобы осторожно спустить его вниз, придерживая за ноги, я поняла, что мне придется сконструировать какое-то вспомогательное приспособление. Используя свои обширные познания в области плотницкого дела (свидетельство об окончании соответствующих курсов; я посещала их вместе с парнем, который утверждал, что обожает мастерить что-нибудь своими руками; чем закончился наш роман, можете догадаться сами), я соорудила из скейтборда, досок и эластичного каната подобие тележки и взгромоздила на это хитроумное сооружение тело Оуэна.
При помощи фанеры я превратила лестницу в импровизированный пандус и, пыхтя, подтолкнула тележку с Оуэном к краю ската. Я намеревалась медленно спустить тележку вниз, передвигая за собой фанеру, но как только тележка немного наклонилась, под тяжестью Оуэна она рванулась вперед, как судно на всех парусах, и я едва успела вцепиться в нее сзади.
– Стой! – закричала я, повиснув на ней всем телом, и почувствовала резь в желудке. Я испугалась, что от напряжения могу порвать мышцы или заработать грыжу, выпрямилась и немного ослабила хватку. Боль прошла, но тележка понеслась вниз по лестнице, увлекая за собой меня, фанера угрожающе затрещала, а я зажмурилась, как пилот потерявшего управление самолета, что вот-вот рухнет на скалы.
Не помню, кричала ли я. В мгновение ока перед моими глазами мелькнула нижняя ступенька, и через долю секунды тележка врезалась в стену подвала. Мы лежали на полу у подножия лестницы. К счастью, я отделалась несколькими синяками и ободранным локтем. Оуэн так и не пришел в себя, хотя застонал от удара.
Думаете, после этого я присела отдохнуть? Как бы не так. Я упорна и трудолюбива, как Мария Кюри, вот только с радиацией стараюсь не связываться. Потная, запыхавшаяся, с окровавленным локтем, я ухватила Оуэна под мышки и дернула изо всех сил. Дюйм за дюймом я втащила его в подвал. Поскольку пол был усыпан пометом и другим мусором, по пути он ужасно перепачкался, и я немного расстроилась. Но я знала, что у меня будет время привести его в порядок. Потом он еще будет благодарить меня, что я не бросила его в куче помета и не дала ему заразиться тифом.
Мне понадобилось пятнадцать минут, чтобы уложить Оуэна на раскладушку, и еще десять – чтобы связать его веревкой, найденной в коробке с рыболовными снастями. Это была отличная старая веревка, в наше время такую встретишь не часто.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83