Теперь, если захочу, я могу разбрасывать вещи где попало и не убирать их неделями. Наконец-то пуповина перерезана.
По крайней мере, такова была теория. Однако реальность оказалась более суровой.
Мамуля схватила меня за руку и потащила по коридору, полы ее кашемирового халата развевались, ножной браслет подпрыгивал на худой щиколотке. Я, спотыкаясь, покорно следовала за ней, стараясь не отставать. Ростом она меньше пяти футов, но это настоящий сгусток энергии, который находится в постоянном движении. Она была такой, сколько я себя помню. Еще ребенком я часто стояла на кухне и наблюдала, как она носится по всему дому, снуя из одной комнаты в другую, точно музейный охранник, напичканный амфетаминами. Если снять ее перемещение по дому на кинокамеру, просматривать пленку нужно на четверти нормальной скорости, иначе по экрану будет метаться мутное пятно с нечеткими очертаниями.
Мы ринулись вниз по лестнице, одним махом преодолев три пролета, и, когда мамуля рывком выдернула меня с лестничной площадки на яркий дневной свет, я споткнулась и едва не грохнулась.
– Слышишь, – сказала она. – Гудков нет.
– Он загудит, если ты выйдешь за пределы пятисот футов.
Мамуля подняла палец и поволокла меня дальше, по тротуару, на ходу отмечая расстояние, на которое мы отдалились от ее дома.
– Сто футов… сто двадцать пять…
Мы миновали два магазинчика и оказались на перекрестке, где расположен супермаркет Ральфа, в который любит заглядывать моя мать. Автостоянка кишмя кишела стариками; перед нами на уровне пяти футов от земли шевелился настоящий ковер голубовато-седых волос.
– Вот, – объявила мамуля. – Мой магазин. Мой обеденный перерыв подходил к концу.
Мне надо было заехать домой, покормить мальчиков, сделать им инъекции морфия, включить видеомагнитофон и, преодолев пробки, вернуться на работу до двух часов. Если я не вернусь в офис к двум, я упущу леди, которая приносит банановые булочки с орехами. Обычно я сдерживаюсь и не поддаюсь соблазну купить булочку, но один лишь стойкий аромат свежей сдобы делает остаток дня более сносным.
– Чего мы ждем? – спросила я.
– Тише, Кесси. Смотри и слушай.
– Она глянула, нет ли машин, и шагнула с тротуара на проезжую часть. В ту же секунду началось нечто невообразимое. Вспомните, как воет в зарубежных фильмах сирена «скорой помощи», когда непривычная высота звука кажется нам неправильной. Однако по сравнению с сигналами электронного браслета сирена «скорой помощи» – это просто колыбельная. Браслет завывал как привидение-плакальщик в шотландских легендах, вопли которого предвещают близкую смерть. Пешеходы за несколько кварталов от нас закрыли уши руками; машины начали с визгом тормозить.
– Ты слышишь? – торжествующе прокричала мамуля. – Именно это я имела в виду!
– Какой ужас! – крикнула я в ответ.
– Мы отошли всего на триста двадцать футов.
Поразительно, как предмет таких ничтожных размеров, едва заметный на миниатюрной ноге моей матери, издавал звуки, способные до смерти напугать разъяренного носорога. Я стала умолять ее вернуться на тротуар и прекратить этот кошмар. Кое-кто из пешеходов уже определил источник шума и, похоже, начал строить кровожадные планы. Я представила, как выступаю в телешоу, на языке глухонемых объясняя симпатичному ведущему, что оглохнуть можно всего за десять секунд.
– Теперь ты мне веришь?
– Да, я тебе верю. Верю. Вернись на тротуар!
Едва она пересекла невидимую черту, браслет умолк и леденящее душу завывание сменил обычный шум машин.
– Триста двадцать футов, – вздохнула мамуля. – Это несправедливо. Это…
– На сто восемьдесят футов меньше, чем следует.
Мамуля просияла.
– Ах ты моя умница! – сказала она, больно ущипнув меня за щеку. – У тебя всегда были способности к математике.
Я вытащила из сумочки от Филиппа Моделя, которую Клэр привезла мне из Парижа, сотовый телефон. Эта сумочка не очень подходила к моему сегодняшнему туалету – блузка от «Экспресс» цвета слоновой кости, удлиненная серо-коричневая строгая юбка от Армани и босоножки «Линеа Паоло», – но, глядя на серебристую кожу, я каждый раз представляю, как бреду по Елисейским Полям, и пока я не найду другую сумочку, которая напоминает мне о шоколадных круассанах и ореховой пасте «Нутелла», я не расстанусь с этой, и к черту хороший вкус.
– Я позвоню судье, – сказала я мамуле, – и узнаю, могут ли они прислать мастера, чтобы починить браслет.
Она вырвала телефон у меня из рук и засунула его ко мне в сумочку.
– Вот этого не надо. Я взрослый человек. Я могу о себе позаботиться.
– Я знаю, что можешь. Просто… зачем тебе приставать к прохожим, если я могу…
– Хватит, больше ни слова.
Я не собираюсь с ней спорить. Чтобы одержать победу в таком споре, нужна уйма сил, уж лучше потратить их, потея в тренажерном зале. К тому же уже полвторого.
– Так все дело только в этом? Ты хотела, чтобы я приехала послушать, как воет твой браслет?
– Вообще-то, – призналась она, – я надеялась, что ты купишь мне манго.
Поскольку я могла перейти улицу, не издавая жутких звуков и не нарушая закона о соблюдении тишины, мне было несложно зайти к Ральфу, взять со стеллажа пару манго и расплатиться за них в кассе экспресс-обслуживания.
Вернувшись туда, где я оставила мамулю, я увидела, что она уже подыскала очередную жертву. На этот раз это была женщина, точнее, девушка лет двадцати пяти. Видимо, она вышла перекусить и неожиданно для себя оказалась в плену у пятифутового сгустка энергии. Девушка поднесла к уху сотовый телефон, стараясь держаться на безопасном расстоянии от безумной леди в кашемировом халате.
– Скажи им вот что, – распорядилась мамуля. – У Джуди Френч испортился ножной браслет, и они немедленно должны прислать ко мне техника, чтобы его починить. Чего ты ждешь? Давай, говори.
Девушка, как все прочие девушки, юноши, женщины и мужчины, которые попались моей матери за шестнадцать месяцев, слово в слово передала ее требования.
Если бы судья Хэтэуэй знал, что, запретив моей матери пользоваться телефоном в течение трех лет, он на самом деле приговаривает жителей Лос-Анджелеса к постоянным столкновениям с полоумной леди в домашнем халате, уверена, он сжалился бы над нами и оправдал ее. Надеюсь, придет час, когда его честь выйдет на бульвар Беверли и почувствует, как кто-то трогает его за плечо, и, прежде чем он успеет улизнуть, ему придется вытащить сотовый телефон, набрать номер, названный мамулей, и послушно повторить все, что она скажет. Скорей всего, ему придется звонить мне. И это наверняка случится в полшестого утра. У мамули твердые принципы.
Наконец я возвращаюсь в офис. Разумеется, леди с булочками уже ушла, но офис еще пропитан ароматом бананов и орехов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83