– Мы здесь.
Она повернулась, и ее стройный силуэт изменил очертания. Сначала мне показалось, что она держит в руках мяч для атлетических упражнений. Когда дверь закрылась, я увидела, что мяч здесь ни при чем, – она просто была беременна.
Говорят, слегка беременной быть нельзя. Если это и так, можно быть изрядно беременной, и живое свидетельство тому вразвалку приближалось к нам.
Эммануэль и Стюарт обменялись дружескими поцелуями, слегка обняв друг друга, и мне показалась, что она задержала губы на его щеке чуть дольше, чем нужно. Я не стала вставать. Ее классического покроя платье для беременной, наверняка от Гивенчи, могло дать фору моему ансамблю из тафты, и я решила не давать ей спуску.
– Кассандра, это Эммануэль. Эммануэль, это Кассандра, я тебе о ней рассказывал.
Он обо мне рассказывал! Что ж, может быть, все не так уж плохо.
– Здравствуйте, – сказала Эммануэль. Она говорила с явным европейским акцентом. Возможно, французским. Или швейцарским. В любом случае, неприятным. Я поняла, что это она ответила мне недавно по сотовому телефону Стюарта. Мы сразу почувствовали взаимную антипатию.
Я собрала всю свою учтивость и с наигранным дружелюбием выдавила:
– Очень рада познакомиться! – Это оказалось нелегко. Я решила немного сбавить обороты. – Вы собираетесь провести здесь весь вечер или вам не терпится вернуться домой и прилечь?
– Всего пару стаканчиков, – сказал Стюарт, – чтобы мы успели обсудить, что делать с баром. Вдруг нам удастся придумать что-нибудь непревзойденное.
– Мне воды, – сказала Эммануэль и легко уселась за столик между мной и Стюартом. Интересно, как она умудряется так грациозно двигаться несмотря на сорок фунтов лишнего веса? Наверное, не будучи беременной, она вообще не касается земли. – Так это вы убедили Стюарта снести клуб?
– Мэнни, погоди… – перебил ее Стюарт.
– Да, – подтвердила я. И посмотрела на нее сверху вниз. Ей нужна подколодная змея? Я ей это устрою. – Это я.
– Вы представляете, сколько денег мы в него вложили?
– Полагаю, около трех миллионов долларов.
Она удивленно подняла аккуратно выщипанные брови, – моя догадка оказалась верной. Я чувствовала себя как в гнезде мафии, словно в дверях в любую секунду могут показаться хладнокровные наемные убийцы.
– А вы представляете, – спросила она, – во что может обойтись перепланировка?
– Разумеется, нет. Но я точно знаю – если вы оставите все, как есть, вы потеряете все деньги. Не пройдет и трех месяцев, как собаки съедят все ваши прибыли.
– Собаки – это моя идея, – усмехнулась Эммануэль.
Я улыбнулась:
– Это меня не удивляет.
Стюарт, должно быть, почувствовал, что ситуация выходит из-под контроля, и хлопнул в ладоши, чтобы привлечь наше внимание.
– Мне любопытно наблюдать за вашей ссорой, леди, но одна из вас в любой момент может родить, а с другой у меня свидание, поэтому давайте на часок забудем про разногласия…
– Никаких разногласий, – хором ответили мы с Эммануэль.
– Отлично. Тогда за работу.
Мы устроили мозговой штурм и обсуждали один план за другим. Я выступала против всех так называемых «современных» идей. Эммануэль вопреки здравому смыслу цеплялась за обломки тонущего судна и отвергала все разумные предложения, которые выдвигала я.
Казалось, наша встреча должна закончиться неминуемым крахом. Внезапно Эммануэль охнула и дотронулась до живота. Сначала я решила, что это хитрая уловка, но, когда она вновь содрогнулась, я поняла, что ей действительно не по себе. Наверное, ее будущий младенец слушал наш спор и решил принять мою сторону.
Стюарт вскочил, готовый во весь опор мчаться в больницу.
– Схватки?
– Мне кажется… ложная тревога. Это… как их там называют?
– Схватки Брэкстона-Хикса? – спросила я. Одно время я была страстной поклонницей сериала «Скорая помощь».
– Да. По-моему, все прошло.
– Может быть, позвонить вашему мужу? – спросила я. – У меня есть мобильный телефон.
Эммануэль всхлипнула, с рекордной для беременной женщины скоростью поднялась из-за стола и, переваливаясь, направилась к туалету.
– Почему она плачет? – спросила я. – Я сказала что-то не то? Не стоило упоминать о муже?
Стюарт покачал головой.
– Откуда тебе было знать. Она так и не вышла замуж. Это ребенок ее жениха, а тот… исчез. Вот и все.
– Вот черт! Опять я ляпнула что-то не то. Наверное, ты на меня дурно влияешь. – Я вытерла со стола слезу, которую уронила Эммануэль. Должно быть, на вкус она напоминала шампанское. – Он ее бросил?
– Этого никто не знает.
– Понятно, – я ровным счетом ничего не понимала.
Стюарт вздохнул. Чувствовалось, что ему больно говорить об этом.
– Мой брат Дэниел исчез семь месяцев назад.
Не придумав ничего лучшего, я тупо сказала:
– Как Джейсон Келли?
– Да… что-то вроде того. Он отправился на вечеринку в Голливуд-Хиллз, там он немного покурил травку, а может быть, побаловался и чем-то еще. Последний, кто его видел, говорит, что он на своей машине ехал в сторону каньона Лорел. Полиция считает, что он мог разбиться в горах, а машина затерялась в густом подлеске…
Разумеется, все было не так. В ту ночь Дэниел Хэнкин целым и невредимым был доставлен ко мне домой. Весь вечер он не давал мне покоя, причем вел весьма активное наступление. На вечеринке этот живой, красивый парень наглотался экстази и был болтлив и беззаботен, и, хотя я не возражала против его ухаживаний, от его болтовни я была отнюдь не в восторге. Он блистал неотразимым обаянием и изысканными манерами, и, когда он настиг меня в задней спальне (куда я ушла, чтобы привести себя в порядок) и без затей спросил: «Ну что, трахнемся?», я была вполне готова залепить ему сумочкой по физиономии и забыть про него навсегда.
В этот миг я услышала папин голос. Перекрывая кубинский джаз, что лился из динамиков в гостиной, и громкие разговоры, он отчетливо произнес:
«В нем что-то есть, малышка. Присмотрись к нему».
– Ты серьезно? – спросила я вслух.
Дэниел, по-видимому, решил, что я разговариваю с ним, и сказал:
– Ну конечно. Давай, это недолго.
«Не сомневайся, – настаивал отец. – Потом ты скажешь мне спасибо».
Кто я такая, чтобы спорить с загробным миром? Ведь там знают все.
– Ладно, – сказала я изумленному Дэниелу. Похоже, я первая согласилась на предложение, сделанное в таком тоне. – Но мы поедем ко мне домой, и ты позволишь мне связать себя.
Он радостно улыбнулся. Да он к тому же извращенец!
– Мне это нравится. Оч-чень даже нравится.
– Хватит болтать. Помолчи немного. А лучше – замолчи совсем. Подожди здесь минуты три, потом выходи на улицу. Если проболтаешься кому-нибудь, куда едешь, все отменяется.
Он шутливо поднял руки в знак капитуляции – потом я заметила этот жест у Стюарта – и уселся на кровать.
– Я посижу здесь, – сказал он кротко, точно маленький мальчик, который знает, что в награду за послушание получит печенье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83