Зачем она это сделала? Разве можно рассказывать совершенно чужому человеку подобные вещи? Хотя Филипп для нее уже не был посторонним человеком, она ухаживает за ним, и ей придется вновь и вновь встречаться с ним.
Задумавшись, Анджела склонилась слишком низко и ударилась головой о деревянное ограждение перед статуей. Опомнившись, она потерла место ушиба и вернулась к своему рисунку, продолжая растушевывать тени капюшона, покрывавшего голову Девы Марии.
Нет, она совершенно точно знала, почему все рассказала Филиппу, – ее рассказ позволил ей на несколько минут задержаться в его комнате. И еще где-то в глубине души она надеялась, что лорд Инвалид скажет что-нибудь ужасное, и тогда она с полным основанием возненавидит его. Но он этого не сделал. И вообще в этот момент он был человеком, а не презренным распутником. Для нее все это было опасным, поскольку лишь полное неприятие этого человека могло спасти ее от искушения.
Не глядя на модель, поскольку слишком хорошо ее знала, Анджела начала прорисовывать фигурку Иисуса и руки Девы Марии, прижимающие младенца к груди. Потом усилила тени и добавила несколько деталей, благодаря чему ее руки обрели плоть, перестав быть каменными.
Удовлетворенная своей работой, Анджела вернулась к сорок первой странице альбома. Там, среди дюжины набросков Девы Марии и Спасителя во младенчестве, расположился небольшой портрет Филиппа. Она сделала его еще до того, как лорд Инвалид пришел в себя.
Он был изображен спящим. Она удачно нарисовала его ресницы, оттеняющие резко очерченные верхние скулы. Его рот закрыт, полные губы расслаблены – ни намека на высокомерие или дьявольскую усмешку. Упавшая на лоб прядь была похожа на резаную рану. Рядом несколькими точными штрихами она изобразила настоящую рану, а легкой растушевкой обозначила довольно солидный кровоподтек. Нелегко было точно передать искривленную линию его профиля. Большой восторг ей доставила работа над его обнаженной грудью. Раньше она никогда не рисовала обнаженных мужчин с натуры. Его мускулистую грудь необходимо было несколько оттенить. Труднее всего было выписать волосы на груди, но теперь, глядя на рисунок, она подумала, что справилась и с этой задачей.
«Спящий дьявол» – гласила подпись в углу листа. Но после сегодняшнего вечера она начала сомневаться в правильности этой подписи и в истинности ходивших о Филиппе слухов.
Глава 3
Когда Анджела и аббатиса, постучавшись, вошли в его комнату, неся, как обычно, обильный завтрак, лорд Инвалид стоял, прислонившись к оконной раме, и смотрел в окно.
– Доброе утро, я не ждал гостей, поэтому, прошу прощения, не одет, – сказал он, оправдываясь. Действительно, на Филиппе была лишь довольно короткая рубашка с распахнутым воротом. Его длинные мускулистые ноги оставались неприкрытыми. Тугая повязка, край которой виднелся из-под рубахи, все еще охватывала его бедро.
– Вы должны быть в постели! – строго сказала Анджела. Нет, он был невыносим! Если сейчас растревожить заживающую рану, ему придется задержаться здесь надолго.
– Поскольку у окна холодно, я, конечно, вернусь в постель. – Филипп сделал шаг и поморщился от боли, которую вызвала нагрузка на раненую ногу.
– Сколько с вами хлопот, – пробормотала Анджела, передавая поднос аббатисе, и подошла к Филиппу, чтобы помочь.
Приобняв подопечного за талию, Она положила его руку себе на плечо. На несколько секунд оба замерли, словно сраженные Молнией. Анджеле показалось, что воздух в комнате раскалился, ей вдруг стало жарко, она запылала от головы до пят. Жар был такой силы, что казалось, будто языки адского пламени касались ее обнаженного тела. Правда, ощущение было… довольно приятное.
– Обопритесь на меня, – сказала она. – Я помогу вам.
Так он и сделал, медленно и мягко. Они вместе шагнули по направлению к кровати. Анджела украдкой взглянула на него и сразу заметила выражение напряженного страдания, которое Филипп безуспешно пытался скрыть. «Наверное, я тоже выгляжу не лучше», – подумала она, делая еще один шаг. Но он не может ощущать такой же жар, она в этом уверена. Желание? Да. Соблазн? Наверняка. Его рука осторожно соскользнула с ее плеча и легла чуть выше талии, почти под самой грудью, и ей тут же нестерпимо захотелось, чтобы его ладонь поднялась выше.
Они сделали еще один шаг по направлению к постели. Аббатиса смотрела на них с непроницаемым выражением лица.
Филипп двигался медленно, даже слишком медленно. Ей показалось, что эта пытка продолжалась достаточно долго, и с каждым шагом она осознавала, как потрясающе приятно находиться в объятиях мужчины. Но в объятиях Лукаса Анджеле не доводилось испытывать такого томящего чувства.
Наконец они добрались до постели, рука Филиппа скользнула по ее спине и как бы случайно слегка коснулась ягодиц. Ни слова не говоря, он лег. Но это мимолетное, совершенно непозволительное прикосновение на глазах у аббатисы сразу привело Анджелу в чувство. Какая наглость! Негодяй! Воспользоваться моментом и позволить себе такое!
Анджела с негодованием взглянула на него, собираясь дать решительную отповедь, но промолчала, «споткнувшись» о его обезоруживающую улыбку.
– Лорд Хантли, не думаю, что мы с вами раньше встречались. Я леди Бэмфорд, настоятельница Стэнбрукского аббатства. Когда-то, очень давно, я была знакома с вашими родителями.
Филипп кивнул. При упоминании о родителях улыбка исчезла с его лица.
– Я надеюсь, Анджела хорошо заботится о вас.
– Да, конечно, когда приходит, но мне этого, извините, недостаточно. Как вы могли убедиться, я еще не поправился окончательно.
О, она готова была убить его!
– Лорд Хантли, у Анджелы есть и другие обязанности, но я уверена, она сможет уделять вам чуть больше времени. Не стесняйтесь обращаться, если вам что-нибудь требуется.
– У меня есть одна просьба, – сказал он, потирая рукой подбородок. – Мне бы очень хотелось побриться.
– О, это несложно устроить, – ответила аббатиса и, простившись кивком головы, вышла из комнаты.
– Вам тоже следует уйти, – сказал Филипп Анджеле, как только они остались одни. Он ее выпроваживает!
– Но я должна обработать ваши раны, – сказал Анджела, что было правдой.
– Они никуда не денутся, – устало проговорил Филипп. – Сейчас мне просто необходимо побыть одному.
На самом деле Филипп совершенно не хотел, чтобы она уходила, но не мог позволить, чтобы она обрабатывала его раны, которые, как назло, располагались в нескольких дюймах от его эрегированного естества. Он даже не мог допустить, чтобы девушка находилась в комнате, потому что понимал, что в ее присутствии возбуждение не спадет. Кроме того, лорду Хантли необходимо было подумать, а пока она была здесь, его одолевали вполне определенные мысли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85