Насчет имени оставалось гадать или обращаться к специалисту-графологу: Стэн? Стив? Может, даже Алан.
«Он собирается развестись с женой, как только будет выплачен последний взнос за машину , – писала Джина и, иллюстрируя редкие душевные качества своего возлюбленного, добавляла – Он оставит ей и дом, и машину. Меня это совершенно не волнует… – далее неразборчиво, – мы начнем все с нуля».
Пробежав глазами письмо, Ханна бросилась к телефону. Разница во времени между Европой и Австралией тогда не имела для нее значения. Она готова была бранить сестру, умолять, угрожать ей. Где уж тут до церемоний и вежливых слов! Ханна совершенно не подумала, что по телефону едва ли возможен серьезный разговор. Не верь ему, хотелось ей докричаться до Джины, не верь! Сейчас тебе всюду мерещится счастье, но скоро…
…Ханна не дозвонилась тогда до сестры, не дозвонилась и на следующий день, и через неделю. Шло время, а она даже имени этого негодяя не узнала. Звонок в Перт и разговор с Элис тоже ничего не прояснили. Осторожные расспросы убедили Ханну в том, что Элис ничего не подозревает о похождениях дочери, а огорошить ее таким известием Ханна не решилась. Элис, правда, сообщила, что пару дней назад Джина ей звонила, и что они прекрасно поболтали, и что голос у той был бодрый и радостный. Эти сведения напугали Ханну еще больше. Значит, малышка попалась всерьез.
Раз так, пора возвращаться в Австралию! Решение пришло неожиданно, хотя Ханна уже полтора года подумывала об этом. После разрыва с Патриком ее ничто не держало в Англии. Два месяца назад она даже подала заявку на трудоустройство в Канберре. Правда, в сравнении с тревогой за сестру это казалось мелочью. Тем более раз за такой срок она не получила ответа, значит, вакансий по ее специальности нет, решила Ханна, хотя прекрасно знала, что врачи с ее квалификацией во всем мире нарасхват, особенно если за нее ручаются в своих рекомендациях ведущие лондонские хирурги.
Ханна была одержима мыслью спасти Джину, а та по-прежнему не отвечала по телефону. Ханна спешно простилась с Лондоном, сдала дела, уволилась. Потом сборы, а в голове стучит одно: Джину надо вырвать из рук очередного волокиты вроде Патрика Лейси! За два дня до отъезда она нашла в почтовом ящике официальное письмо с австралийским штемпелем. Каково же было ее удивление, когда она прочитала извещение о том, что ее приняли в штат ожогового центра Канберры на должность хирурга. В письме для чего-то сообщалось, что столичный ожоговый центр – новое медицинское учреждение, которое является подразделением базового регионального травматологического госпиталя.
…Такси поднималось на высокий холм. По обе стороны автострады открывался прекрасный вид. Ханна вспомнила, что дорога вот-вот будет проходить мимо медицинского городка, где ей предстоит работать. В запасе у нее еще четыре недели до начала контракта, и уж она потратит их с пользой: она отвадит от своей юной сестры доктора Как-там-его Хартфилда. А благополучное трудоустройство только придавало Ханне уверенность в себе.
Еще несколько минут пути, и такси подкатило к маленькому коттеджу из светлого кирпича, где в тихом пригороде новой Канберры обитала Джина. Домик производил приятное впечатление, особенно радовал глаз сад-«подросток». Как и большинство своих братьев-близнецов на этой улице, садик представлял собой аккуратно постриженную лужайку, на которой группками торчали молодые кустарники. К дверям вела вымощенная светлой плиткой дорожка.
Багаж стоял уже на крыльце, Ханна расплатилась и нажала кнопку звонка. Веселая трель разнеслась по дому, однако никто не вышел. Удивляться было нечему: занавески на окнах задернуты, садовых инструментов не видно, шланг для полива тщательно свернут. Тихо, пусто.
Ханна грустно усмехнулась. Наивно, но она надеялась застать Джину здесь, застать несчастную, разбитую невеселым концом романа. Здесь, дома, Ханна смогла бы взять глупышку под крыло, окружить ее заботами и почти материнской любовью. Она бы выслушала Джину, они вместе поплакали бы и принялись жить дальше – спокойно и счастливо. Но, увы, все было иначе. Ветер разметал пышные волосы Ханны. Она не замечала этого. В глазах ее застыла тревога.
– Значит, я опоздала. Значит, она побежала за ним сломя голову, – пробормотала Ханна и вздрогнула от мелькнувшей малодушной мыслишки: «Лучше бы мне спокойно сидеть в Лондоне…» Впрочем, она все равно знала, что не способна на такое.
Оставив багаж у парадной двери, Ханна обошла дом в поисках запасного входа. По их старой семейной традиции у порога стоял вверх дном цветочный горшок, но ключа под ним не было. Ломбарды не такие простаки! Цветочный горшок – только указатель, где искать. Ханна огляделась и в нескольких ярдах увидела старую деревянную тачку, уставленную кадушками с зеленью. В одной из них среди стеблей тимьяна лежала будто бы для украшения перевернутая ракушка. Под ней-то и обнаружила Ханна связку ключей.
– Извините, одну минутку! – громко окликнула ее из-за забора светловолосая женщина средних лет. Застигнутая врасплох, Ханна смущенно произнесла:
– Я… вы не подумайте… Дело в том, что я…
– Ханна, – закончила за нее незнакомка. – Ваша фотография стоит у нее на полке.
– Неужели? – Ханна подошла к забору, чтобы поздороваться с женщиной. Ей как воздух нужны любые знакомые Джины. А это была любезная и доброжелательная соседка, интересующаяся всеми и всем, знающая всех и все. О лучшем и мечтать нечего!
– Джина уехала, – тем временем сообщила соседка. – Разве она вам не говорила?
– Нет. По крайней мере… Хотя я не удивлена этим, – призналась Ханна.
Женщина чуть нахмурилась, ее светло-карие глаза на мгновение потемнели.
– Уехала в Куинслэнд. Ничего не объяснила, но я и сама догадываюсь.
– Так значит…
– Да. Именно. Доктор Хартфилд. Прекрасно понимаю вашу тревогу. Вы ведь из-за этого приехали? – спросила соседка, проявляя проницательность ведуньи.
– Из-за этого тоже, – нехотя сказала Ханна, но капитулировала перед неподдельным участием этой женщины и выпалила – Я недавно получила от нее письмо. В нем шла речь о…
– О романе.
– Я сразу поняла, что надо ехать, только никак не могла связаться с Джиной. Хорошо еще, что она регулярно звонит матери в Перт, а то я бы не знала, что и думать. А давно она уехала? Когда собиралась вернуться? Или же…
– Месяц назад. Теперь муж следит за ее садом. Кстати, меня зовут Пэтти Болтон, мужа – Дэвид. Пэтти и Дэвид Болтон. Вы не волнуйтесь, нам никаких хлопот – всего-то подстричь лужайку да полить, если дождя нет. А уехала она на четыре месяца. Какая-то работа в Куинслэнде подвернулась.
– Ей или ему?
– Не знаю. Но думаю, ему. Что до нее, так она ждет, что эти четыре месяца обернутся вечностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
«Он собирается развестись с женой, как только будет выплачен последний взнос за машину , – писала Джина и, иллюстрируя редкие душевные качества своего возлюбленного, добавляла – Он оставит ей и дом, и машину. Меня это совершенно не волнует… – далее неразборчиво, – мы начнем все с нуля».
Пробежав глазами письмо, Ханна бросилась к телефону. Разница во времени между Европой и Австралией тогда не имела для нее значения. Она готова была бранить сестру, умолять, угрожать ей. Где уж тут до церемоний и вежливых слов! Ханна совершенно не подумала, что по телефону едва ли возможен серьезный разговор. Не верь ему, хотелось ей докричаться до Джины, не верь! Сейчас тебе всюду мерещится счастье, но скоро…
…Ханна не дозвонилась тогда до сестры, не дозвонилась и на следующий день, и через неделю. Шло время, а она даже имени этого негодяя не узнала. Звонок в Перт и разговор с Элис тоже ничего не прояснили. Осторожные расспросы убедили Ханну в том, что Элис ничего не подозревает о похождениях дочери, а огорошить ее таким известием Ханна не решилась. Элис, правда, сообщила, что пару дней назад Джина ей звонила, и что они прекрасно поболтали, и что голос у той был бодрый и радостный. Эти сведения напугали Ханну еще больше. Значит, малышка попалась всерьез.
Раз так, пора возвращаться в Австралию! Решение пришло неожиданно, хотя Ханна уже полтора года подумывала об этом. После разрыва с Патриком ее ничто не держало в Англии. Два месяца назад она даже подала заявку на трудоустройство в Канберре. Правда, в сравнении с тревогой за сестру это казалось мелочью. Тем более раз за такой срок она не получила ответа, значит, вакансий по ее специальности нет, решила Ханна, хотя прекрасно знала, что врачи с ее квалификацией во всем мире нарасхват, особенно если за нее ручаются в своих рекомендациях ведущие лондонские хирурги.
Ханна была одержима мыслью спасти Джину, а та по-прежнему не отвечала по телефону. Ханна спешно простилась с Лондоном, сдала дела, уволилась. Потом сборы, а в голове стучит одно: Джину надо вырвать из рук очередного волокиты вроде Патрика Лейси! За два дня до отъезда она нашла в почтовом ящике официальное письмо с австралийским штемпелем. Каково же было ее удивление, когда она прочитала извещение о том, что ее приняли в штат ожогового центра Канберры на должность хирурга. В письме для чего-то сообщалось, что столичный ожоговый центр – новое медицинское учреждение, которое является подразделением базового регионального травматологического госпиталя.
…Такси поднималось на высокий холм. По обе стороны автострады открывался прекрасный вид. Ханна вспомнила, что дорога вот-вот будет проходить мимо медицинского городка, где ей предстоит работать. В запасе у нее еще четыре недели до начала контракта, и уж она потратит их с пользой: она отвадит от своей юной сестры доктора Как-там-его Хартфилда. А благополучное трудоустройство только придавало Ханне уверенность в себе.
Еще несколько минут пути, и такси подкатило к маленькому коттеджу из светлого кирпича, где в тихом пригороде новой Канберры обитала Джина. Домик производил приятное впечатление, особенно радовал глаз сад-«подросток». Как и большинство своих братьев-близнецов на этой улице, садик представлял собой аккуратно постриженную лужайку, на которой группками торчали молодые кустарники. К дверям вела вымощенная светлой плиткой дорожка.
Багаж стоял уже на крыльце, Ханна расплатилась и нажала кнопку звонка. Веселая трель разнеслась по дому, однако никто не вышел. Удивляться было нечему: занавески на окнах задернуты, садовых инструментов не видно, шланг для полива тщательно свернут. Тихо, пусто.
Ханна грустно усмехнулась. Наивно, но она надеялась застать Джину здесь, застать несчастную, разбитую невеселым концом романа. Здесь, дома, Ханна смогла бы взять глупышку под крыло, окружить ее заботами и почти материнской любовью. Она бы выслушала Джину, они вместе поплакали бы и принялись жить дальше – спокойно и счастливо. Но, увы, все было иначе. Ветер разметал пышные волосы Ханны. Она не замечала этого. В глазах ее застыла тревога.
– Значит, я опоздала. Значит, она побежала за ним сломя голову, – пробормотала Ханна и вздрогнула от мелькнувшей малодушной мыслишки: «Лучше бы мне спокойно сидеть в Лондоне…» Впрочем, она все равно знала, что не способна на такое.
Оставив багаж у парадной двери, Ханна обошла дом в поисках запасного входа. По их старой семейной традиции у порога стоял вверх дном цветочный горшок, но ключа под ним не было. Ломбарды не такие простаки! Цветочный горшок – только указатель, где искать. Ханна огляделась и в нескольких ярдах увидела старую деревянную тачку, уставленную кадушками с зеленью. В одной из них среди стеблей тимьяна лежала будто бы для украшения перевернутая ракушка. Под ней-то и обнаружила Ханна связку ключей.
– Извините, одну минутку! – громко окликнула ее из-за забора светловолосая женщина средних лет. Застигнутая врасплох, Ханна смущенно произнесла:
– Я… вы не подумайте… Дело в том, что я…
– Ханна, – закончила за нее незнакомка. – Ваша фотография стоит у нее на полке.
– Неужели? – Ханна подошла к забору, чтобы поздороваться с женщиной. Ей как воздух нужны любые знакомые Джины. А это была любезная и доброжелательная соседка, интересующаяся всеми и всем, знающая всех и все. О лучшем и мечтать нечего!
– Джина уехала, – тем временем сообщила соседка. – Разве она вам не говорила?
– Нет. По крайней мере… Хотя я не удивлена этим, – призналась Ханна.
Женщина чуть нахмурилась, ее светло-карие глаза на мгновение потемнели.
– Уехала в Куинслэнд. Ничего не объяснила, но я и сама догадываюсь.
– Так значит…
– Да. Именно. Доктор Хартфилд. Прекрасно понимаю вашу тревогу. Вы ведь из-за этого приехали? – спросила соседка, проявляя проницательность ведуньи.
– Из-за этого тоже, – нехотя сказала Ханна, но капитулировала перед неподдельным участием этой женщины и выпалила – Я недавно получила от нее письмо. В нем шла речь о…
– О романе.
– Я сразу поняла, что надо ехать, только никак не могла связаться с Джиной. Хорошо еще, что она регулярно звонит матери в Перт, а то я бы не знала, что и думать. А давно она уехала? Когда собиралась вернуться? Или же…
– Месяц назад. Теперь муж следит за ее садом. Кстати, меня зовут Пэтти Болтон, мужа – Дэвид. Пэтти и Дэвид Болтон. Вы не волнуйтесь, нам никаких хлопот – всего-то подстричь лужайку да полить, если дождя нет. А уехала она на четыре месяца. Какая-то работа в Куинслэнде подвернулась.
– Ей или ему?
– Не знаю. Но думаю, ему. Что до нее, так она ждет, что эти четыре месяца обернутся вечностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41