ГЛАВА VI
В жизни редко встретишь людей, готовых признать, что им небезразлично мнение о них окружающих, но еще меньше людей, которым оно безразлично. Не успела мне прийти мысль, что надо бы жениться на Эрике, а я уже начал задумываться: а как отнесутся к ней другие? Почему, если она так хороша, мужчины не бегают за ней толпой? Потому ли, что завидные женихи не болтаются по библиотекам, или имеется более веская причина? У кого в таких случаях спрашивают совета? Не могу же я просто подойти к Манни, Эду или Тони и сказать: «Будь другом, разберись, что у меня за девушка».
К счастью, все выяснилось само собой. Неподалеку от того места, где мы жили, на Унтер-ден-Айхен, была небольшая гостиница, которая называлась "Немецкий дом". Туда мы иногда поселяли источников, если им приходилось задержаться у нас на несколько дней, и там же каждую пятницу собирались после работы всей командой – и немцы, и американцы. Эти наши сборища получили название «Heldenkreis» – "кружок героев". До глубокой ночи мы пили пиво, Маннштайн рассказывал истории про вермахт, а Бекманн с Колем вспоминали всякие удачи и провалы в разведывательной работе. Мы, американцы, в основном слушали и учились – что, впрочем, шло нам только на пользу. Эрика относилась к нашему кружку с неодобрением, потому что по пятницам я всегда бывал занят. Время от времени она даже намекала, что никакого кружка-то на самом деле, наверно, и нет – просто я встречаюсь с другими девушками.
Однако в сентябре она убедилась, что кружок действительно существует. Несмотря на все наши жеребячьи игры в задней комнате библиотеки, мы с Эрикой еще ни разу не оставались вместе на ночь, потому что она не могла бросить отца одного, и я думал, что и дальше задняя комнатка будет нашим единственным пристанищем. Но однажды совершенно неожиданно Эрика спросила, не могли бы мы провести где-нибудь ночь; если дома будет Юрген, отцу она скажет, что осталась у подруги.
– О чем речь, – ответил я.
– Где и когда? – спросила Эрика.
– В "Немецком доме", в субботу годится? – спросил я.
– Годится, – сказала она.
В субботу Эрика все устроила, как задумала: Юрген остался ночевать с профессором. В гостинице нам дали большую светлую комнату, выходившую окнами на двор. Поразвлекавшись пару часов в постели, мы спустились в ресторан поужинать, и там, к моему изумлению, сидел наш кружок героев в полном составе. Я ничего не мог понять – ведь мы собирались только вчера, почему же они и сегодня здесь? Мало того, все они были еще и с дамами. Я уже хотел было шмыгнуть с Эрикой обратно в дверь, но тут меня заметил Маннштайн.
– Дэйвис! – воскликнул он. – Почему так поздно?
– Тебе что, не передали? – спросил Тони.
– Что именно?
– Насчет сегодня.
– Никто мне ничего не передавал.
– Вчера, когда ты уже ушел, было решено устроить ужин для дам. Вот сегодня все и собрались.
Действительно, накануне вечером я ушел первым и, хотя уже было поздно, заскочил к Эрике в библиотеку. Эрика почувствует, какой от меня идет запах, думал я, и поймет, что я пил пиво, а не развлекался с кем-нибудь еще. Надо сказать, что неприятности из-за кружка героев были не только у меня: жены наших немцев тоже относились к этим сборищам весьма неодобрительно, и время от времени между нами возникал разговор, что неплохо было бы их как-нибудь пригласить, но только не в пятницу. Значит, приглашение состоялось. Эд с Тони думали, что мне об этом сообщит Манни, а тот провел весь день со своей французской подружкой. Жена Маннштайна оказалась хорошо сохранившейся блондинкой сорока с чем-то лет. Фрау Бекманн и фрау Коль были постарше – обе бойкие, общительные толстушки. Я уже начал внутренне готовиться к тому, что придется весь вечер чувствовать неловкость, но тут фрау Коль сказала Эрике: "Идите-ка, милочка, к нам", и подвинулась на скамейке, чтобы Эрика могла сесть. Не прошло и минуты, как они уже болтали, будто старые приятельницы после долгой разлуки. Вскоре Бекманн поднялся со своего места, подошел к жене и сказал:
– Подвинься, дорогая, – мне нужно поговорить с этим прелестным созданием.
А через какое-то время не утерпел и Маннштайн:
– Хватит уже с тебя, – сказал он, обращаясь к Бекманну, – пусть она лучше идет к нам, – и Эрика подсела к Маннштайну с Колем.
Потом в дело вступили и американцы, заявив, что теперь их очередь.
– Не волнуйтесь, – успокоила меня фрау Коль, – раз они так обхаживают девушку, значит, знают, что она не про них. Но вы, негодник, – вы-то почему ее от всех прятали?
Эд задал примерно тот же вопрос:
– Слушай, что это тебе взбрело в голову скрывать такую красотку? Никак боишься, что мы ее у тебя отобъем?
А Манни сказал:
– Не могу вспомнить, когда в последний раз видел такое чудо. К тому же она совсем не глупа. Очень странно.
Да, успех Эрика имела потрясающий. В какой-то момент фрау Бекманн отозвала меня в сторонку.
– Не хочу вмешиваться не в свое дело, – сказала она, – но я на вашем вместе не стала бы зря тратить время в этой компании.
Совет показался мне благоразумным, и уже через минуту я шепнул Эрике, что неплохо было бы смотаться отсюда. Мы постарались уйти незаметно, но Бекманн все-таки крикнул вслед, обращаясь к Эрике:
– До свидания, красавица! Когда он вам надоест, возвращайтесь к нам!
Тесно прижавшись друг к другу в постели, мы слушали, как внизу наши герои распевали песни. Уже засыпая, я услышал:
Один солдат на свете жил,
Девчонку целый год любил,
И год, и много лет подряд –
Такой вот верный был солдат.
После вечера в «Немецком доме» я успокоился, но спокойствие это продолжалось недолго, потому что, как ни странно, меня раньше совершенно не волновало, что произойдет, когда с Эрикой познакомятся другие мужчины. Правда, никто из наших не пробовал ее у меня отбить, но один майор, по фамилии Холлоран, предпринял такую попытку.
Этот Холлоран только что прибыл в Берлин в качестве нового начальника части штаба по обслуживанию и решил устроить в офицерском клубе вечер с выпивкой и закуской для всех своих немецких сотрудников. То, что вечер должен был состояться в пятницу, оказалось весьма кстати, потому что я шел на собрание нашего кружка, и Эрике все равно пришлось бы сидеть одной дома, а так она отправилась в клуб. Это означало, что на следующий день не будет никаких обид, и первые несколько часов в кружке я чувствовал себя вполне безмятежно, но потом Маннштайн поинтересовался, где это Эрика сегодня развлекается.
– У офицеров? – переспросил он, когда я ответил. – И вы им доверяете?
Мне, признаться, и в голову не приходило, что тут может крыться какая-нибудь опасность. Нам, срочнослужащим, кадровые офицеры представлялись страшными дубинами, и я не сомневался, что для девушек они – пустое место. Пятнадцать минут спустя я попрощался и ушел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125