Может быть, что-то, указывающее на спрятанный клад…
Она вежливо улыбнулась, словно стараясь смягчить неприличность вопроса и всячески потакая своему душевнобольному собеседнику.
– Ничего такого я там не заметил. Это простой отчет о событиях, записанный юнгой, который участвовал в первой экспедиции Уолтера Рэли.
– Убивать, значит, не из-за чего?
Еще одна вежливая улыбка.
– Насколько я могу видеть, ни в малейшей степени. Просто несколько весьма забавных личностей захотели наложить лапы на этот дневник. Больше мне сказать нечего.
Кивок.
– Значит, дневник прислали с Ямайки?
– Да. У сэра Тоби обнаружился некий родственник, о котором он ничего не знал. Его звали Уинстон Синклер. Тот человек умер, а дневник переслал его юрист.
– Что ж, благодарим вас, мистер Блейк. Увидеть полную картину никогда не помешает.
Инспектор встала и протянула мне руку, а «вождь краснокожих» со вздохом захлопнул блокнот.
Я повернулся к двери.
– Как был убит сэр Тоби?
– Вам разве не рассказывали? Похоже, он сильно кому-то досадил. Все происходило у него в кабинете. Его привязали к стулу, вставили в рот кляп и сделали очень-очень больно. Я не могу раскрывать подробности. Скажу лишь, что крови там было много. Умер он от сердечного приступа. Его дочь вернулась из ночного клуба уже после случившегося. Увиденное не могло ее не расстроить.
– Обычный грабитель просто взял бы и дал ему чем-нибудь по голове – разве я не прав? Так себя ведут, если что-то ищут…
– Мы рассматриваем все возможные версии, – последовал стандартный ответ. – В какое время вы встречались с той женщиной в соборе?
– Около десяти вечера.
– В среду?
– Да.
– А когда позвонили сэру Тоби?
– Следующим утром, в семь часов. В четверг. Когда именно его убили?
– Между десятью и полуночью, вечером того же дня. Он сел на поезд до Линкольна сразу же после вашего звонка. Где вы были тем вечером?
– Лежал под одеялом в одной гостинице в Бистере.
Я продиктовал адрес.
– Та женщина попыталась завладеть дневником, и через двадцать четыре часа сэр Тоби умирает во время пытки. И вы говорите, что тут нет никакой связи.
У инспектора получилось улыбнуться.
– Это вы так говорите, мистер Блейк. Никакого интереса этот дневник не представляет, верно? Убивать там не из-за чего?
– Доктор Кан?
– Зоула Кан у телефона.
– Меня зовут Блейк. Гарри Блейк. Вы меня не знаете, я торгую старинными картами.
Она ответила не сразу. Затем в ее голосе послышался холодок.
– Вы из Линкольна?
– Да, верно! – удивился я.
– На самом деле мы пересекались, мистер Блейк. Пару лет назад, в Росс-он-Уай, на мероприятии для библиофилов. «Терра Нуэва».
«Вот черт…»
Теперь я вспомнил эту женщину. Просто имя Зоулы Кан, историка-мариниста, не увязывалось у меня в голове с тем существом. Мы тогда с нею сцепились.
– Теперь я вспомнил. Гастальди тысяча пятьсот сорок восьмого года, которого вы приняли за Джиро-ламо Русцелли.
Из телефонной трубки на меня так и дохнуло морозом.
– Ошиблись вы, а не я, уверяю вас!
Мы не сошлись во мнениях относительно авторства «Терры Нуэвы», карты шестнадцатого века. На кону не стояло и шестисот долларов – просто была задета профессиональная гордость. На подобных веселых мероприятиях никогда не обходится без изрядного количества выпивки. Дела приняли совсем опасный поворот, и в конце концов она обозвала меня недоучкой – прямо перед коллегами, смотревшими на нас выпучив глаза.
Я в долгу не остался и сообщил ей, что она ведьма, каких поискать.
Откашлявшись, я задумался, не ошибкой ли был этот звонок.
– Доктор Кан, мне попал в руки один путевой дневник. Его вел некий человек, участвовавший в экспедиции Рэли тысяча пятьсот восемьдесят пятого года.
– Что?! Экспедиция к Роаноку?
– Да.
– Вы обнаружили путевой дневник, который вел кто-то из находившихся на борту?
– Да, юнга по имени Джеймс Огилви.
– С ума сойти! Да где ж вы его откопали?
– С ума и вправду можно сойти, однако это еще не все. Мне, если честно, нужна ваша помощь. Я полагаю, что в дневнике содержится больше, чем видно невооруженным глазом. Что касается права собственности, то тут, скажем так, не все ясно. Мы могли бы встретиться?
– Да, разумеется! И, само собой, не забудьте дневник. Где вы находитесь?
– В Линкольне. Но я могу подъехать к вам прямо сейчас. Чем скорей мы встретимся, тем лучше.
– Вряд ли вы успеете добраться до Национального морского музея к сегодняшнему вечеру…
Ей, как и мне, не терпелось.
– Конечно, успею. Я буду там около пяти.
– Я приготовлю обалденную паэлью…
«Смотри, не отрави меня!» – подумал я.
– … и обещаю не класть в нее яд, – добавила она.
– Тяните за голову. Не так, сильнее – в этом весь смысл. А теперь отрежьте щупальца прямо над глазами.
– И что мне с этим делать? – спросил я, поднимая мокрую блестящую тушку.
– Под раковиной есть мусорное ведро.
– Вообще-то я плохо в этом разбираюсь… – сказал я, пытаясь справиться с кусочками головоногого моллюска.
– Непонятно другое, мистер Блейк.
– Зовите меня Гарри.
Тут моллюск выскользнул у меня из рук. Я, словно охотничья собака, отыскал его и понес к мусорному ведру, стараясь преодолеть легкую тошноту.
– Непонятно другое: почему убили Теббита? Нельзя же всерьез увязывать его смерть с этой рукописью.
В течение секунды я исподтишка ее разглядывал.
С той нашей встречи она почти не изменилась: где-то под сорок, с черными волосами, достигающими плеч, с длинными раскачивающимися серьгами, на лице – ни морщинки, а по акценту можно было догадаться, что какое-то время она провела в Штатах. Я подхватил ее у Национального морского музея, и мы поехали к ней домой. Жила Зоула неподалеку, в просторной современной квартире, располагавшейся на четвертом этаже. Из ее окон открывался прекрасный вид на Гринвич-парк, а благодаря тяжелым стеклопакетам в квартиру почти не проникал уличный шум. На стенах тут и там висели невразумительные картины, но семейных фото я не заметил. По всей видимости, она жила одна.
– Возможно, они пытались убедить его, чтобы он отдал им дневник. И у него отказало сердце.
Зоула посмотрела на меня так, словно проверяла, не шучу ли я.
– Стыд какой! У вас просто разыгралось воображение.
– Что вы знаете об играх моего воображения? – спросил я словно в шутку.
– А что вы знаете обо мне?
Она резала на куски морского ангела. В руках у нее был длинный тонкий нож – похоже, острый как бритва.
– Теперь удалите хрящ, – сказала Зоула. – Не ножом. Выдавливайте его – вот так.
Из щупальца выскочил круглый хрящ, похожий на глазное яблоко.
– Хорошо. Теперь удалите перепонку – вот ту коричневую штуку.
Я изо всех сил скреб ногтями, а слизью перемазался чуть не по локоть. Зоула продолжала живенько резать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Она вежливо улыбнулась, словно стараясь смягчить неприличность вопроса и всячески потакая своему душевнобольному собеседнику.
– Ничего такого я там не заметил. Это простой отчет о событиях, записанный юнгой, который участвовал в первой экспедиции Уолтера Рэли.
– Убивать, значит, не из-за чего?
Еще одна вежливая улыбка.
– Насколько я могу видеть, ни в малейшей степени. Просто несколько весьма забавных личностей захотели наложить лапы на этот дневник. Больше мне сказать нечего.
Кивок.
– Значит, дневник прислали с Ямайки?
– Да. У сэра Тоби обнаружился некий родственник, о котором он ничего не знал. Его звали Уинстон Синклер. Тот человек умер, а дневник переслал его юрист.
– Что ж, благодарим вас, мистер Блейк. Увидеть полную картину никогда не помешает.
Инспектор встала и протянула мне руку, а «вождь краснокожих» со вздохом захлопнул блокнот.
Я повернулся к двери.
– Как был убит сэр Тоби?
– Вам разве не рассказывали? Похоже, он сильно кому-то досадил. Все происходило у него в кабинете. Его привязали к стулу, вставили в рот кляп и сделали очень-очень больно. Я не могу раскрывать подробности. Скажу лишь, что крови там было много. Умер он от сердечного приступа. Его дочь вернулась из ночного клуба уже после случившегося. Увиденное не могло ее не расстроить.
– Обычный грабитель просто взял бы и дал ему чем-нибудь по голове – разве я не прав? Так себя ведут, если что-то ищут…
– Мы рассматриваем все возможные версии, – последовал стандартный ответ. – В какое время вы встречались с той женщиной в соборе?
– Около десяти вечера.
– В среду?
– Да.
– А когда позвонили сэру Тоби?
– Следующим утром, в семь часов. В четверг. Когда именно его убили?
– Между десятью и полуночью, вечером того же дня. Он сел на поезд до Линкольна сразу же после вашего звонка. Где вы были тем вечером?
– Лежал под одеялом в одной гостинице в Бистере.
Я продиктовал адрес.
– Та женщина попыталась завладеть дневником, и через двадцать четыре часа сэр Тоби умирает во время пытки. И вы говорите, что тут нет никакой связи.
У инспектора получилось улыбнуться.
– Это вы так говорите, мистер Блейк. Никакого интереса этот дневник не представляет, верно? Убивать там не из-за чего?
– Доктор Кан?
– Зоула Кан у телефона.
– Меня зовут Блейк. Гарри Блейк. Вы меня не знаете, я торгую старинными картами.
Она ответила не сразу. Затем в ее голосе послышался холодок.
– Вы из Линкольна?
– Да, верно! – удивился я.
– На самом деле мы пересекались, мистер Блейк. Пару лет назад, в Росс-он-Уай, на мероприятии для библиофилов. «Терра Нуэва».
«Вот черт…»
Теперь я вспомнил эту женщину. Просто имя Зоулы Кан, историка-мариниста, не увязывалось у меня в голове с тем существом. Мы тогда с нею сцепились.
– Теперь я вспомнил. Гастальди тысяча пятьсот сорок восьмого года, которого вы приняли за Джиро-ламо Русцелли.
Из телефонной трубки на меня так и дохнуло морозом.
– Ошиблись вы, а не я, уверяю вас!
Мы не сошлись во мнениях относительно авторства «Терры Нуэвы», карты шестнадцатого века. На кону не стояло и шестисот долларов – просто была задета профессиональная гордость. На подобных веселых мероприятиях никогда не обходится без изрядного количества выпивки. Дела приняли совсем опасный поворот, и в конце концов она обозвала меня недоучкой – прямо перед коллегами, смотревшими на нас выпучив глаза.
Я в долгу не остался и сообщил ей, что она ведьма, каких поискать.
Откашлявшись, я задумался, не ошибкой ли был этот звонок.
– Доктор Кан, мне попал в руки один путевой дневник. Его вел некий человек, участвовавший в экспедиции Рэли тысяча пятьсот восемьдесят пятого года.
– Что?! Экспедиция к Роаноку?
– Да.
– Вы обнаружили путевой дневник, который вел кто-то из находившихся на борту?
– Да, юнга по имени Джеймс Огилви.
– С ума сойти! Да где ж вы его откопали?
– С ума и вправду можно сойти, однако это еще не все. Мне, если честно, нужна ваша помощь. Я полагаю, что в дневнике содержится больше, чем видно невооруженным глазом. Что касается права собственности, то тут, скажем так, не все ясно. Мы могли бы встретиться?
– Да, разумеется! И, само собой, не забудьте дневник. Где вы находитесь?
– В Линкольне. Но я могу подъехать к вам прямо сейчас. Чем скорей мы встретимся, тем лучше.
– Вряд ли вы успеете добраться до Национального морского музея к сегодняшнему вечеру…
Ей, как и мне, не терпелось.
– Конечно, успею. Я буду там около пяти.
– Я приготовлю обалденную паэлью…
«Смотри, не отрави меня!» – подумал я.
– … и обещаю не класть в нее яд, – добавила она.
– Тяните за голову. Не так, сильнее – в этом весь смысл. А теперь отрежьте щупальца прямо над глазами.
– И что мне с этим делать? – спросил я, поднимая мокрую блестящую тушку.
– Под раковиной есть мусорное ведро.
– Вообще-то я плохо в этом разбираюсь… – сказал я, пытаясь справиться с кусочками головоногого моллюска.
– Непонятно другое, мистер Блейк.
– Зовите меня Гарри.
Тут моллюск выскользнул у меня из рук. Я, словно охотничья собака, отыскал его и понес к мусорному ведру, стараясь преодолеть легкую тошноту.
– Непонятно другое: почему убили Теббита? Нельзя же всерьез увязывать его смерть с этой рукописью.
В течение секунды я исподтишка ее разглядывал.
С той нашей встречи она почти не изменилась: где-то под сорок, с черными волосами, достигающими плеч, с длинными раскачивающимися серьгами, на лице – ни морщинки, а по акценту можно было догадаться, что какое-то время она провела в Штатах. Я подхватил ее у Национального морского музея, и мы поехали к ней домой. Жила Зоула неподалеку, в просторной современной квартире, располагавшейся на четвертом этаже. Из ее окон открывался прекрасный вид на Гринвич-парк, а благодаря тяжелым стеклопакетам в квартиру почти не проникал уличный шум. На стенах тут и там висели невразумительные картины, но семейных фото я не заметил. По всей видимости, она жила одна.
– Возможно, они пытались убедить его, чтобы он отдал им дневник. И у него отказало сердце.
Зоула посмотрела на меня так, словно проверяла, не шучу ли я.
– Стыд какой! У вас просто разыгралось воображение.
– Что вы знаете об играх моего воображения? – спросил я словно в шутку.
– А что вы знаете обо мне?
Она резала на куски морского ангела. В руках у нее был длинный тонкий нож – похоже, острый как бритва.
– Теперь удалите хрящ, – сказала Зоула. – Не ножом. Выдавливайте его – вот так.
Из щупальца выскочил круглый хрящ, похожий на глазное яблоко.
– Хорошо. Теперь удалите перепонку – вот ту коричневую штуку.
Я изо всех сил скреб ногтями, а слизью перемазался чуть не по локоть. Зоула продолжала живенько резать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73