– И где вы занимаетесь своим ремеслом?
– Я держу аптеку в Лондоне.
– К северу или к югу от моста?
– К югу.
– В Саутворке?!
Сэр Эдвард возвысил голос, словно был страшно удивлен, хотя я ни минуты не сомневался, что он знал ответ заранее.
– Среди ворья и шлюх?!
– Моему ремеслу находится там применение – как и в любом другом месте. Кроме того, в богатых кварталах еврея не всегда встречают дружелюбно.
– Раз вы аптекарь, то вы, надо думать, разбираетесь в травах?
– Разбираюсь. А также в бальзамах и лечебных повязках.
– Вы являетесь последователем Клавдия Галенаили относите себя к преобразователям?
– По правде говоря, не знаю. До сих пор ни одна трава не позволила вылечить сифилис или чуму, и я уверен, что преобразователям не следует мешать в их поисках. Я применяю любые лекарства, лишь бы они помогли вылечить болезнь, пусть это будут травы последователей Галена или химические вещества приверженцев Парацельса.
– Значит, вы разбираетесь в травах?
– Конечно.
– Считаете ли вы, что вам эти вопросы знакомы лучше, чем мистеру Оксендейлу?
– По правде говоря… – Аптекарь пугливо оглянулся на Ральфа. – По правде говоря… Думаю, мистер Оксендейл плохо в них разбирается.
Я чувствовал ловушку и был удивлен, что аптекарь ее не замечал. Наверное, его ум помутился от страха.
Не без гордости он добавил:
– Я учился у самих Питера Северинуса и Томаса Эрастуса.
– Человек, так глубоко изучивший травы, знает, наверное, и яды? – захлопнул ловушку сэр Эдвард.
– Яды? – переспросил дрожащим голосом аптекарь.
– Яды.
– Так, знаю кое-что…
– Понятно. О травах он знает много, а о ядах – почти ничего.
Сэр Эдвард кивнул какому-то морщинистому человеку в черной кожаной куртке, который сидел за спиной джентльменов. Тот суетливо подбежал к законнику, протянул ему маленькую черную коробку и вернулся на свое место.
– Узнаете эту коробку? – спросил сэр Эдвард.
В его голосе слышалось торжество. Как ни трудно было в это поверить, но на лице аптекаря, и так донельзя огорченном, выразилась совсем уж небывалая скорбь.
– Это часть моих медицинских запасов.
– Именно! – произнес сэр Эдвард с насмешкой. – Это было найдено вчера в вашем жилище.
Он положил коробочку на стол перед Ральфом Лейном. Тот открыл ее и заглянул внутрь.
Я чуть не задохнулся. Я уже видел эти листья – в секретной нише над койкой Мармадьюка! Мне тут же стало ясно, что мистер Роузен невиновен, а убийства совершали Мармадьюк, Рауз и Кендалл, двое из которых были судьями! Да, я знал это, и мистер Роузен будет спасен, если я все расскажу, но меня в таком случае ждет виселица. Я исподтишка оглянулся. Никто не заметил моей тревоги: все взгляды были устремлены на склянку. Что же делать?
От ужасной дилеммы меня отвлек отрывистый голос Лейна:
– Что это?
– Это листья аконита, – ответил готовый упасть в обморок аптекарь.
Казалось, цепи своим весом сейчас оторвут ему руки. Законник предвосхитил следующий вопрос Лейна:
– Расскажите нам об аконите.
– Это лекарственное растение.
– А если мы предложим вас проглотить один лист?
– В чрезмерных количествах это veneficia.
– Veneficia? А если без латыни?
– Яд.
– Громче!
– Яд, – повторил аптекарь и сокрушенно кивнул.
Яд. Казалось, часовня набита мертвецами. Сэр Эдвард некоторое время хранил молчание. На его лице было написано презрение. Слово „яд“ миазмами повисло в воздухе. Наконец сэр Эдвард спросил:
– А это растение – оно тоже ядовитое?
– Да, но только в чрезмерных количествах.
– Какое же количество является „чрезмерным“? Если мы захотим положить сколько-нибудь на ваш язык?
Аптекарь оказался в западне. Он прошептал:
– Нужна самая малость…
– Еще раз! Громче! – скомандовал Лейн.
– Крошечная доля?
– Да.
– Неужели! Выходит, говоря „чрезмерное количество“, вы имеете в виду „самую малость“?
Несчастный аптекарь кивнул.
– Опишите приметы, указывающие на отравление аконитом.
– Смерть.
Легкая волна смеха ослабила всеобщее напряжение. Взгляд Лейна опять установил тишину.
– А перед смертью? Не возникает ли онемение и покалывание во рту?
– Да, такие ощущения появляются через несколько минут после принятия яда.
– Просто покалывание во рту? Значит, смерть легкая? Или покалывание распространяется дальше?
– Оно охватывает всю глотку, а затем и все тело. Жертва теряет зрение и слух, оставаясь при этом в сознании.
– Человек слеп, глух, обездвижен, однако продолжает осознавать, что с ним происходит?
Аптекарь кивнул:
– У него расширяются зрачки. В конце концов он умирает от удушья.
– В конце концов? И сколько времени это длится?
– От нескольких минут до нескольких часов, в зависимости от дозы.
Законник кивнул. Ральф Лейн разглядывал содержимое коробки. На лице его был написан чуть ли не ужас. Он взял следующую склянку. Там лежали ярко-зеленые высушенные жучки. Их я тоже видел в тайнике Мармадьюка.
Лоб мистера Роузена блестел от пота.
– Шпанская мушка.
– Шпанская мушка? Снова яд? – нахмурился Лейн.
– Да, сэр, но…
– А это?
– Это растение завезено из Южной Америки. Я собрал его во время путешествия с капитаном Фробишером.
– Разумеется, тоже яд?
Взгляд Лейна исключал всякие сомнения в вине аптекаря.
– Да, сэр.
Аптекарь отвечал еле слышно, и я с трудом разбирал его слова.
– Это?
– Ягоды.
– Вижу, что ягоды!
– Те самые, которые, по мнению брадобрея-врачевателя, убили Саймона Фладда.
Очередная склянка.
– По-моему, я такие уже видел.
– Верно, сэр. Это листья белладонны.
Лейн вытащил пробку.
– Сэр! – остановил его мистер Роузен. – Этот яд способен проникнуть внутрь и через кожу!
Лейн поспешно вставил пробку и бросил склянку обратно в ящик.
– Как отличить отравление белладонной? – сурово спросил он.
– Человеку трудно глотать, кожа краснеет, у него все сильнее болит голова, начинаются видения… Потом – обездвиженность и смерть.
– А глаза? – спросил сэр Эдвард. – Вы не упомянули самое заметное отличие смерти от белладонны.
Аптекарь ненадолго закрыл лицо ладонями, словно закрываясь от чудовищных обстоятельств.
– Зрачки так сильно расширены, что глаза кажутся совсем черными. По ним действительно проще всего отличить отравившегося белладонной. В небольших количествах она использовалась для придания женским глазам большей привлекательности. Отсюда и название –„белладонна“.
Сэр Эдвард немедленно воспользовался этой возможностью и высмеял обвиняемого:
– Зачем она у вас? Чьи глаза вы собрались украшать? Глаза моряков? Или глаза военных? Нет, наверное, вы приберегли это для глаз пленных дикарок!
В часовне засмеялись. Мистер Роузен ничего не отвечал. Лицо его приняло самое жалкое выражение.
– Когда брадобрей-врачеватель и вы ухаживали за бедным мистером Фалконером…
– Его зрачки расширились и глаза были совершенно черными…
– Вы согласны с мнением мистера Оксендейла, что мистер Фалконер был отравлен?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73