8
– А как поживает наша мисс Салли Хастингс? – спросила Агнесс у Джинджер Хортон, при этом застенчиво и многозначительно глядя на Гая. У нее был свой интерес к юной леди, и, без сомнения, из-за племянника.
– Бедная Салли, – сказала Джинджер Хортон, выражая предельное безразличие. – Она стала такой занудой…
– Какой стыд, – сказала Агнесс. – Такая хорошая девушка, разве тебе так не казалось, Гай?
– Очаровательная девушка, – ответил Гай Гранд.
– Да ты просто не заметил, но я должна тебе сказать, – продолжила его тетушка в несколько суровом тоне, – хоть она не сказала за весь вечер и пары слов, но, как мне подсказывает интуиция, ты ей очень понравился, Гай.
– Мы встречались потом у нее дома, – пояснил Гай.
– Гай, не может быть! – с неподдельной досадой воскликнула Агнесс.
– Да все может быть, – сказал Гай. – Для маленького тет-а-тет – вам должно быть понятно, что это значит.
– Ну ладно, – сказала Агнесс. Она сделала большой глоток чаю и сжала губы, но затем продолжила, обращаясь к Джинджер. – Какой стыд, Джинджер! Такая умная девушка… но, я полагаю, что многие из них… я имею в виду – девушки – ее сорта? Я лично ставлю на первое место моральные качества девушки, а не ее ум, – не правда ли, Гай?
– О, я думаю, об этом даже говорить не надо, – легко сказал Гай.
Вторжение Гая в мир профессионального бокса, по сути своей событие довольно значительное, не было замечено мастерами пера. Беспечные журналисты продолжали вершить свои дела, изощряясь в похвалах Чемпиону. Они написали так: «Чемпион полон мужества и бойцовской силы, и хотя он еще и не прославился на весь мир, однако и не опозорился. Он вполне может потягаться с лучшими из лучших».
В колонке они разместили прогнозы по поводу исхода матча:
Вы, может, спросите: «А мог бы Чемпион взять Гибралтарский приз простым правым встречным?» Каков будет ответ на этот вопрос? Он мог, но мог бы и добавить пару финтов до кучи. «Но, – захотите вы узнать, – смог бы он продержаться в заглавном воскресном бою против Бомбера, из тех бычков, что почти без замаха ломают прямым ударом полено в щепки?» И вот что я вам скажу: да если бы Чемпион не ушел от такого удара, знаете, что бы он сделал? Да он просто отбил бы его своим смехом! «Ладно, – скажете вы, – а смог бы он выстоять против Большого Джона Л. когда костяшки уже были сбиты в кровь в зале на 108-й?» Хотите услышать ответ? Скажу вам вот что. Стоим как-то мы с Чемпионом и его седой мамашей на углу Дэрроу и Леке, вдруг подгребает какой-то уличный громила и начинает одаривать чемпионову маму лещами.
– Ты, говорит, грязная старая шлюха! – и по морде ее. Маму чемпиона! Представляете?!
И если думаете, что чемпион Америки в тяжелом весе будет стоять и смотреть, как какая-то шваль лупит его мамашу – ошибаетесь! Лучше натяните кепку на уши, мистер, может поможет! Ответ Н… Е… Т…! Пишется «НЕТ!» «Ладно, – скажете вы, – пока все тип-топ, но мог бы чемпион вырубить Деметрия, когда Деми размахивал, так сказать, своими сетью и трезубцем, а чемпион был словно связан по рукам и ногам?» Так? Хотите знать, что я думаю? Так вот, слушайте. Если бы Чемпион…
Чемпион был национальным героем. Всем своим поведением он выражал полное презрение к мнению общественности, что и сделало его телезвездой. Он был малый с доброй душой, при этом восхитительно невежествен и туп – и очень любил похулиганить!
Гранд каким-то образом проник внутрь, положил кредитки на стол (два миллиона, без налогов) и сделал так, чтобы Чемпион выкинул в следующем бою нечто странное: повел себя в гомосексуалистской, или попросту женственной манере… И после этого начал бы вести себя так все время – на телевидении, на ринге, везде – притворялся педиком, строил странные гримасы, вздрагивал от каждого шороха и так далее.
Следующий большой бой должен был пройти совсем по-другому Противником Чемпиона в этот раз был тридцатитрехлетний ветеран ринга по имени Тексас Паувелл. У Текса был свой внушительный рекорд: сорок побед (25 посредством нокаута), семь поражений и три ничьих. Он довольно долго находился в центре пристального внимания публики и был известен, с легкой руки журналистов, как «грубый клиент» или «жесткий пряник».
«Текс идет на бой, – написали они. – Большой вопрос, вынесет ли он этот бой? Останется ли он в сознании, чтобы довести бой до конца? Ответ на этот вопрос будет дан сегодня вечером на ринге в Гарден!»
Хитрость задумки Гранда заключалась в том, что с Тексом тоже была достигнута некоторая договоренность. Он должен был не просто провести бой, а всем своим поведением на ринге наглядно показать, что он гомосексуалист. Та же договоренность – или «фишка», как это называли в те дни – заключена была и с Комиссией, и все меры предосторожности были предприняты заранее.
Шоу началось, и происходившее на ринге оказалось настолько «смешным», что бой – теоретически – мог бы быть прерван на первом же ударе колокола.
К счастью, всё произошло быстро. Чемпион и его противник выпрыгнули из своих углов, жеманно виляя бедрами, и их первый же осторожный обмен ударами – которые были для каждого не страшнее удара маленькой девочки – вызвал крики удивления и одновременно презрения и негодования.
Затем Тексас Паувелл повел наступление против Чемпиона, высокомерно приблизился и стал наступать, размахивая при этом руками словно ветряная мельница. Чемпион какое-то время отчаянно пытался закрыться, но, в конце концов, пронзительно вскричал: «Я не могу больше этого вынести!» После этого он согнулся, упал на пол, обливаясь слезами отчаяния, и начал избивать кулаками пол. Жалкое зрелище. Одним словом, неудачник, которого мир еще не видывал.
Текс горделиво вскинул голову и поднял руку, как победитель – вопросительно и кокетливо поглядывая на рефери.
Очевидно, некоторые из зрителей нашли представление настолько отвратительным, что прямо в зале попадали в глубокий обморок.
9
– Джинджер, – начала Агнесс, – когда ты в первый раз осознала, что Салли Хастингс настолько… эээ… вульгарна?
– Агнесс, Битси узнала это первой! – искренне воскликнула Джинджер.
– Собака? – спросил Гранд.
– Что ты имеешь в виду, Джинджер? – было видно, что Агнесс раздирают сомнения. В тот же момент она быстро переглянулась с племянником, всем своим видом давая понять, как она его обожает.
– Она совсем не любила нашу Битси, Агнесс, – начала Джинджер, – никто не обращался с Битси худшим образом, уверяю вас!
* * *
Работа Гранда в кино индустрии была, очевидно, связана с его безграничной симпатией к драматическому театру. Вместе с возрождением телевизионной драмы он был несказанно рад пробраться, как сам он написал, «назад на сцену».
«Шоу-бизнес – лучший бизнес» – любил он подшучивать над актерами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23