Она на очень хорошем французском заказала пиво. Я собирался спросить, где она так хорошо выучила язык, но не спросил. Мне не хотелось терять на это время. Лучше, если это останется тайной. Уголком глаза я заметил, как кто-то в яркой рубахе прошел по дороге. Бирюзовый со вспышками красного. Я подумал: кто это?
– Ваш отель нравится мне больше, чем мой. Я собрала вещи, – сказала она, глядя на белый фасад, балконы над баром, на одном из которых застыла безмолвная пара. Гашиш, предположил я.
– А.
– Решила в последнюю минуту. – Она была словно пациент с зубной болью, ни о чем другом не могла думать.
– Вы уже говорили.
– Конечно, теперь, когда я здесь, я думаю: и что дальше? – сказала она.
– Точно.
Она сказала:
– Мы вроде бы летели с вами одним самолетом, не так ли?
– Да, это так.
– На самом деле, поправьте меня, если я ошибаюсь, вроде все пошло просто ужасно. – Она мило и грустно рассмеялась.
Мы смотрели на людей, идущих по дороге.
– Знаете, что я заметила? – спросила она.
– Что?
– Я заметила, что люди, которые много путешествуют…
– Да.
– Никогда не задают вопросов. У них ни к кому нет любопытства. Вы когда-нибудь это замечали?
– Пожалуй, да.
– Думаешь про людей, что они будут любопытными.
– Это так и не так.
Она смотрела на меня одно мгновение.
– Тогда задайте мне вопрос.
Я сказал:
– Позвольте мне заказать вам выпить. Что-нибудь подходящее.
– Подходящее, да?
– Да. И давайте просто посидим здесь и посмотрим вокруг.
Он позвенела браслетом на запястье и потом потеряла к нему интерес.
– Не возражаете, если я закурю?
– Нет, пожалуйста.
Собака залаяла на дороге; что-то сдвинулось в растительности; проехала машина.
– Это немного вроде необычно, – сказала она. – Вас приглашают выпить и потом просят не разговаривать.
– Можете говорить, если хотите.
Она отхлебнула пива.
– Вы просто не собираетесь обращать внимание.
– Умеренное внимание. – Я махнул официанту: – Два коньяка, пожалуйста.
– Не возражаете, если я кое-что у вас спрошу? – сказала она.
– Зависит от того – что.
Но ей не удалось продолжить, потому что в этот момент пожилая пара прошла по дороге и поднялась по ступеням. Они были дорого одеты и прекрасно проводили время. Может быть, у них была годовщина. Они приветствовали нас с английским акцентом и прошли в бар, мужчина, седоволосый, очень осторожно придерживал жену за спину. Они устроились в кабинке.
Появился коньяк. Мы пили его в молчании, глядя на дорогу, за которой был океан.
– Хорошо, – сказала она.
– Да.
– Приятно выпить с кем-то в чужой стране.
– Это так.
– Теперь я могу вернуться в отель с сознанием, что сделала что-то стоящее в свой первый вечер в этом городе. – Она пыхнула сигаретой, задумчиво выдохнула дым. – Как вас зовут?
Секунду я колебался, но проблема того не стоила. Я сказал:
– Роман.
Она сказала:
– Вы хороший человек, Роман. Должно быть, Бог послал мне вас.
– Спасибо.
– Вы – моя добрая фея, – сказала она.
– Что?
Седовласый англичанин поднялся из своей кабинки, его жена улыбалась, он прошел к бару. Что-то было в его движениях – изящество давно женатого пожилого человека, – что заставило меня смотреть ему вслед. Долговязый официант поменял американские доллары, музыка остановилась, мужчина вернулся в свою кабинку, его жена смотрела на него с ожиданием; потом со скрипом старой виниловой пластинки Эдит Пиаф запела «La Vie en Rose»; седовласый мужчина поднял жену, она положила руку ему на плечо, посмотрела на него с изумлением, нежностью и любовью, вы должны много-много лет любить кого-то, чтобы смотреть на него так, и они немного потанцевали, недалеко от своей кабинки, не напоказ, хотя все смотрели на них. Двое, немного сгорбленные возрастом, с морщинистыми руками. Я пытался представить себе М. и меня через тридцать, сорок лет дороги, но то, что я видел, казалось необъяснимым, – была полоса шоссе где-то за городом, прямо рядом с мостом, снег вился поземкой по асфальту под порывами ветра.
– Вы хотите потанцевать? – сказала она.
Я сказал:
– Нет, сейчас нет, спасибо.
– Давайте, – сказала она, – тряхнем стариной.
Я наклонился и поцеловал ее в щеку.
– Вы мне нравитесь, – сказал я, – но мне пора идти.
Я шагнул из патио на дорогу, пересек ее, не оглядываясь, и стал спускаться по белой песчаной дорожке, пока она не исчезла в лесу. Она шла дальше, через деревья, в сырую растительность, уходя зигзагами то в одну, то в другую сторону, запах океана становился сильнее, луна висела над головой абсолютно круглая, абсолютно нейтральная. Я вышел на прогалину, на пляж с темным песком. Туристы никогда сюда не заходили; морские раковины резали им ноги. Рядом со старым бревном, под кипой мертвых ветвей, я обнаружил каноэ Потца. Иногда, поздно ночью, вооруженные только мотком веревки и гигантским серебряным крюком с приманкой, мы отправлялись рыбачить, охотиться на барракуду.
Я стащил каноэ по песку к воде, сбросил туфли и взобрался на борт. Я уже взялся за весла, когда услышал что-то позади. Я думал, что это женщина из бара последовала за мной. Думал: не будь грубым. Но это был Раймонд. Коп в раю. В ярком свете луны я различил его ужасную рубашку, легкий отблеск на его волосах.
Я сказал:
– Господи Исусе, что вы здесь делаете?
Он зашел по грудь в теплую воду и положил обе руки на борт. Я думал, он собирается вытащить меня на берег.
– У меня отпуск, – сказал он. – У всех есть отпуск, почему у меня нет? – Он продолжал держать руки на борту.
Я сказал:
– Я видел вас раньше.
Он посмотрел на воду: лунный свет шел рябью до самого горизонта.
– Что там с другой стороны?
– Что вы хотите сказать? – спросил я.
– Говорю, что вы сели в лодку и направляетесь прямо туда. Куда вы приплывете?
– В Китай, – сказал я.
– Я Китай? Вы что, издеваетесь надо мной?
Я сказал:
– Раймонд, у вас есть жена или кто-нибудь еще?
– Не тогда, когда я в отпуске, – сказал он. – Вы отправляетесь на рыбалку?
– Нет, я просто собираюсь немножко погрести.
– Мирная маленькая прогулка на веслах, – сказал он. – Звучит неплохо. Не желаете прогуляться в компании?
Я сказал:
– Нет, не сегодня вечером, Раймонд. Может быть, мы можем выпить вместе завтра вечерком. Вы еще будете здесь?
– Дождь или жара. Не могу уехать, даже если бы и захотел.
– Тогда увидимся завтра вечером.
Он отпустил лодку.
– Не дайте себя кому-нибудь съесть.
Я отгреб на пятьдесят, сто ярдов, луна плясала на воде, я оглянулся. Раймонд уже стоял на берегу, со скрещенными руками, глядя на меня. Я видел красный огонек сигареты; это, может быть, даже была сигара.
Я греб минут двадцать, и потом, когда уже скрылся из вида, когда я уже больше не мог разглядеть Раймонда, когда береговая линия превратилась в кучку сияющих огоньков, я вытащил бутылочку из кармана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29