Такие тупые иногда бывают парни.
– Я должен выйти отсюда, – сказал я. – Иначе упаду в кетчуп.
Как раз в эту минуту за окном прошла парочка ребят из школы. В другой раз я послал бы их к чертям, они были чужаками, ездили на автобусе и жили в таких районах Торонто, которые звучат непонятно для меня. Я всегда испытывал к ним некоторую жалость – представляете, быть так далеко от центра событий и все такое. Но сегодня я им помахал. Один из них, приятный парень с курчавыми волосами, Чаммер Фарина (где он взял такое имечко? – неудивительно, что он живет на Марсе), обернулся и увидел Скарлет. Он сказал что-то своему другу, у которого было такое же странное имя, и оба они обернулись и посмотрели на нее, что мне ужасно польстило. Я представил, как они говорят об этом. Вы знаете, со мной всегда так. Я уверен, что люди только и делают, что ходят вокруг целый день и думают обо мне. Я хочу сказать, что тот факт, что им нет до меня дела, ничуть меня не обескураживает. Абсолютно.
Мы вернулись домой к Скарлет около шести. Я выдохся. Я не слишком много спал и теперь после того, как поел (теперь я ел и не мог остановиться), прикорнул на кушетке. Проснулся, чувствуя себя так, как чувствовали бы себя вы, если бы уснули при свете дня и проснулись в темноте: несколько сумасшедшим. Кроме того, у меня был ужасный вкус во рту. Так что я пошел в ванную, снова использовал зубную щетку Скарлет и ополоснул лицо холодной водой. Когда я вышел, она сидела у окна, глядя на город. Это была совершенно очаровательная ночь, все вокруг сверкало и напоминало огромный аквариум. Мы посидели немного, глазея.
– Думаешь, ты прославишься? – спросил я.
– Не знаю. Может быть, – сказала она.
– Станешь знаменитой моделью?
– Нет, у меня ноги слишком короткие.
– А я стану знаменитым, – сказал я.
– Откуда ты знаешь?
– Мне кажется, что я смотрю на вещи, как на них смотрит знаменитый человек.
– Не слишком скромно.
– Я же не хожу и не рассказываю об этом всем встречным – поперечным.
– Ты просто ходишь, думая об этом. Это еще хуже, – сказала она.
– Уверен, чувствовать себя знаменитым – обязательное условие для того, чтобы стать знаменитым.
Мы посмотрели вдаль еще немного, не глядя друг на друга, а в комнате тем временем становилось все темнее и темнее.
– Ты способен совершить что-то особенное, – сказала она через некоторое время. – Как те, кто умеет петь или что-то в этом роде.
– Знаю.
– Но в чем твои способности?
– Пока не знаю. Но они есть. В противном случае чувствовать так было бы слишком жестокой шуткой.
– Мой отец любит знаменитых людей, – сказала она. – Думаю, он и сам хотел бы быть знаменитым.
– Каждый хочет быть знаменитым.
– Нет. Далеко не каждый об этом задумывается.
– Я думаю, тебе следует стать знаменитой, чтобы знать, что в этом нет ничего особенного. Иначе это жульничество. Как будто ты находишь для себя оправдание, чтобы даже не пытаться.
– Может быть.
Я посмотрел на нее. Она была очень хорошенькой в этой темной комнате, ее голова лежала на руке.
– Я не собираюсь становиться знаменитой, – сказала она.
– Ты не можешь этого знать.
– Нет. Я знаю. Я ни в чем не хороша. Но вероятно, закончу свои дни с кем-нибудь знаменитым. Может быть, поэтому я встретила тебя.
Да, это был день, говорю я вам.
Глава 4
В тот вечер я прибыл на станцию примерно в полдесятого и уселся там в ожидании поезда. Мне было о чем подумать, но терпения недоставало, так что я встал и принялся шататься вокруг, разглядывая газеты и журналы, а потом отправился в кафе и еще – посмотреть на себя в зеркало в туалете, а заодно пописать.
Я видел, конечно, ту хорошенькую девушку, которая сидела рядом со мной на скамейке. Она была похожа на олененка, ее волосы были мягкие и коротко подстрижены, и, когда ее мама пошла купить что-то, я понадеялся было, что она со мной заговорит. А потом я подумал, парни, какой я в самом деле прожорливый маленький козел. Только что расстался со своей девушкой, и вот пожалуйте, уже готов рыскать снова. В любом случае она взглянула на меня только один раз (обычно девушки так не делают, для начала я должен с ними немного поговорить, в противном случае я – человек-невидимка), а через некоторое время и вовсе ушла, и я остался один, глядя в высокий-высокий потолок, слушая названия крошечных городков, которые объявляли через громкоговоритель. Кримсби… Фергюс… Порт-Далхаузи…
Я несколько раз подходил и спрашивал у служителя, в какое точно время прибывает поезд, и наконец он отправил меня на перрон номер два, и я взобрался в вагон. Я хотел оказаться первым, чтобы занять местечко получше. Я очень нервничаю насчет того, где сижу; не имеет значения, в кино или в самолете, я должен оказаться в правильном месте. Так что я занял место рядом с проходом, чтобы можно было встать и пойти пописать, никого не доставая. Понимаете, чтобы я мог сделать это, когда захочу. Но так уж устроено: если ты это можешь, тебе никогда не бывает нужно.
В вагоне никого не было, кроме одной старушки дальше по проходу, которая очень аккуратно ела сандвич. Она так осторожно откусывала маленькие кусочки, словно боялась, что у нее зубы сломаются, если она будет жевать посильнее.
Минутой позже мимо прошел пьяный. У него были красные глаза и меховая шапка, входя в купе, он встретился со мной взглядом. Не знаю почему, но я – настоящий чертов магнит для всяких сумасшедших, их, похоже, просто тянет ко мне. Так что я сформировал научную теорию, как немедленно от них избавляться. Я смотрю на их туфли. У сумасшедших всегда хреновые туфли. Языки свешиваются, или слишком большого размера, или они совершенно не того цвета для того парня, который в них обут, например, ярко-желтые ботинки на бомже в длиннющем пальто; или задираются пятки, есть целая куча вещей, на которые можно уставиться. Так что когда я иду по улице, например, и вижу, как какой-нибудь парень пробирается через толпу ко мне, когда я вижу, что он принял решение, что я – именно тот парень, который ему нужен и направляется ко мне по прямой, первое, что я делаю, – смотрю вниз и проверяю его туфли.
Что я и сделал с этим парнем в поезде. Точно, они были в хреновом состоянии. Без шнурков.
И несло от него препорядочно.
– Привет, молодой человек.
Я поднял глаза.
– О, привет, – сказал я по-настоящему дерьмовым официальным тоном.
– Могу ли я присоединиться к тебе?
– Очень жаль, но нет. Жду маму. Она разговаривает с полицейским.
Ну, последнюю фразочку, вероятно, произносить необходимости не было, но я ее все равно выдал. Я знал, что только позволь этому парню сесть, он начнет всю дорогу тявкать, и если обычно меня не заботит, с кем я говорю, сегодня был особый вечер. Сегодня я просто хотел сидеть в поезде и думать обо всем том, что произошло со Скарлет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53