И, несмотря на это, к собственному ужасу, я узнал, что твоя мать беременна. Ума не приложу, как это могло случиться. Достаточно сказать, что такое случается. Когда я узнал, что мы зачали тебя, во-первых, я испытал – и ты должна меня понять – состояние глубочайшего ужаса. Во-вторых, я гневался на твою мать, я не мог отделаться от мысли, что она меня как-то перехитрила. Я ведь знал, что она очень хотела второго ребенка, поэтому не исключал интриг с ее стороны. В-третьих, я сверился со своими чувствами относительно аборта. Я прислушался к себе и понял, что отношусь к этому спокойно, теоретически и практически. Но как бы горячо я ни убеждал твою мать, какие ни приводил аргументы, я не смог уговорить ее сделать аборт.
Так появилась на свет ты, Люси.
Вероятно, из-за предшествующих твоему рождению событий первые пару лет я тебя не любил. Наоборот – меня переполняли гнев, горечь, раздражение. Можешь ли ты себе представить – испытывать подобные чувства к крошечному, беспомощному существу, которое плачет в ночи…
И это уже другая история – как я полюбил тебя, мое дитя, по мере того, как ты училась ходить, говорить, рассуждать. Моя любовь к тебе – уже сама по себе чудо, как, впрочем, и события, произошедшие со мной за последние несколько дней.
И я подумал, не есть ли все это промысел некой Высшей Силы.
Возрадуйся же!
С любовью,
Твой отец Питер
Маргарет
Дорогая Маргарет.
Жена моя.
Если я не состоялся как отец – это потому, что не состоялся как мужчина. Но я должен открыться этому миру, открыться тебе, моей жене.
Я должен открыться Истине.
В своей жизни мы редко озвучиваем сомнения и отрицательное отношение ко многим вещам, надеясь, что все само собой утрясется. Как мы ошибаемся! В математике, умножая два отрицательных числа, мы получаем положительное (-2) х (-2) = +4. Но, как я теперь знаю («знаю» во многих смыслах этого слова), в жизни все обстоит иначе!
Так что же произошло с нашим браком? Как ты прекрасно знаешь, я далеко не сразу на него решился. Ты помнишь, как пространно я объяснял тебе, что социально-экономические институты нашего общества, в том числе институт брака, суть не что иное, как смирительная рубашка для человека.
Тем не менее я по твоему требованию (и с готовностью!) отмел всяческие сомнения. На более банальном уровне я солгу, сказав, что меня не волновал конкретно наш с тобой брак. Я всегда считал, что необязательно подбирать себе партнера (партнершу) по своему образу и подобию, но все же меня волновало, что я пожизненно связываю себя с человеком, лишенным высоких интеллектуальных запросов. Пойми, я говорю это не в уничижительном смысле – ты сама знаешь: я никогда не считал, что необходимо (или, спешу прибавить, достаточно) иметь высокий интеллект, чтобы быть хорошим человеком. И я бы не назвал тебя человеком неинтеллектуальным. К тому же у тебя много других прекрасных качеств. Маргарет, я хочу сказать тебе: ты была хорошей женой и матерью.
Но продолжим. Маргарет, должен признаться, наша сексуальная жизнь доставляла мне много разочарований. Но опять же мне не в чем тебя упрекнуть. Мы не отвечаем за свои животные инстинкты, но правда состоит в том, что ты никогда не получала удовольствия от акта совокупления и воспринимала его не иначе как с определенной долей смирения. Разве я не прав? Оральный секс был для тебя отвратителен, ты считала его распущенностью, правда? Но я-то обожаю оральный секс! Как прекрасно отдавать и принимать! Как ты знаешь, я всегда был человеком непомерных страстей и аппетитов в сексуальной сфере. И все же, Маргарет, я не в обиде на тебя. Истина не преследует цели кого-то обвинить: как можно упрекать тебя, если твоя биология устроена именно так. Или как можно упрекать тебя за то, что ты воспитана в консервативном, мещанском духе среднего класса. Ты абсолютно не виновата. Боюсь, я слишком пространен, дорогая моя. Но это так приятно – говорить Правду! Срывая паутину сомнений и компромиссов! Надеюсь, и ты думаешь так же. О, мне так много хочется тебе сказать, меня просто распирает от искренности – боюсь, я бормочу, как безумный!
Скоро я напишу тебе еще.
Со всей любовью,
Питер
Джоанне
Дорогая Джоанна.
Я прощаю тебя!
С любовью,
Твой отец
Питер
К полуночи все письма были написаны. Он раздаст их днем, хотя его не покидало чувство, что письмо для Маргарет следует отредактировать.
Но сейчас времени нет. Пора действовать.
Нет. Стоп. Спокойно. Прежде чем приступить к следующей задаче, нужно поразмыслить.
В доме было тихо: Питер вышел через заднюю дверь во тьму сада.
Он прошел на лужайку, лег на спину и уставился в небо, не замечая, что трава сырая после грозы.
В детстве Питер любил крошечный дворик за родительским домом, любил лежать на крыше угольного сарая. Он смотрел на вечернее небо и удивлялся… Эти мелкие сверкающие точки, словно булавочные головки, воткнутые в небо, – это и есть звезды? Они что, действительно существуют? Хорошо было бы оказаться среди них и оттуда смотреть. Когда Питер стал юношей, все переменилось. Он по-прежнему смотрел на небо, но теперь поражался не мелким световым точкам, а океану темноты, их омывающему. Он увлекся космологией, астрономией и астрофизикой: ему нравилось соединять световые точки, будто сплетая между ними паутину: и если делать все разумно, эта паутина послужит ему страховочной сеткой, что не даст провалиться в темноту.
Питер улыбнулся. Как же глуп он был, как далек от истины!
Ночь была ясной. Что там, комета? Нет, просто звездочка мигает, по правде мигает.
Питер опять улыбнулся.
Он готов вернуться к работе. Со всем усердием.
К четырем часам утра Питер составил отчет для мистера Несбитта – добрых шестьдесят страниц: он прекрасно понимал, что излагаемые им мысли не являются сугубо научными, и наслаждался ими тем более.
И вдруг он замер посередине предложения: из ниоткуда, из пустоты, ни к чему в сознание прорвалась, пульсируя, мысль… Минуточку! Как он мог забыть! Завтра! Нет же – четыре часа утра, значит, сегодня…
Собеседование! На должность декана!
Питер принимает решение, что пора одеваться. Он спешит наверх в спальню, тычется в темноте, выдвигает ящики комода, открывает шкаф, шарит на полках, вытаскивая одежду на ощупь. Он не сомневается: что попадется под руку, то и подойдет. Свет не включает, чтобы не разбудить Маргарет.
Питер прыгает на одной ноге, пытаясь натянуть носок – на самом деле это трусы Маргарет. Питер падает на кровать и боится, что испугает жену, но, к счастью, кровать пуста.
Просто Маргарет спит в комнате Люси.
Теперь Питер одет и явно не сознает, насколько нелеп: цветастая гавайка, кардиган Маргарет, смокинг, вельветовые брюки. Он спешит обратно в кабинет. К тому моменту, когда Люси засовывает ему стихотворение под дверь, Питер написал еще пятьдесят вдохновенных страниц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Так появилась на свет ты, Люси.
Вероятно, из-за предшествующих твоему рождению событий первые пару лет я тебя не любил. Наоборот – меня переполняли гнев, горечь, раздражение. Можешь ли ты себе представить – испытывать подобные чувства к крошечному, беспомощному существу, которое плачет в ночи…
И это уже другая история – как я полюбил тебя, мое дитя, по мере того, как ты училась ходить, говорить, рассуждать. Моя любовь к тебе – уже сама по себе чудо, как, впрочем, и события, произошедшие со мной за последние несколько дней.
И я подумал, не есть ли все это промысел некой Высшей Силы.
Возрадуйся же!
С любовью,
Твой отец Питер
Маргарет
Дорогая Маргарет.
Жена моя.
Если я не состоялся как отец – это потому, что не состоялся как мужчина. Но я должен открыться этому миру, открыться тебе, моей жене.
Я должен открыться Истине.
В своей жизни мы редко озвучиваем сомнения и отрицательное отношение ко многим вещам, надеясь, что все само собой утрясется. Как мы ошибаемся! В математике, умножая два отрицательных числа, мы получаем положительное (-2) х (-2) = +4. Но, как я теперь знаю («знаю» во многих смыслах этого слова), в жизни все обстоит иначе!
Так что же произошло с нашим браком? Как ты прекрасно знаешь, я далеко не сразу на него решился. Ты помнишь, как пространно я объяснял тебе, что социально-экономические институты нашего общества, в том числе институт брака, суть не что иное, как смирительная рубашка для человека.
Тем не менее я по твоему требованию (и с готовностью!) отмел всяческие сомнения. На более банальном уровне я солгу, сказав, что меня не волновал конкретно наш с тобой брак. Я всегда считал, что необязательно подбирать себе партнера (партнершу) по своему образу и подобию, но все же меня волновало, что я пожизненно связываю себя с человеком, лишенным высоких интеллектуальных запросов. Пойми, я говорю это не в уничижительном смысле – ты сама знаешь: я никогда не считал, что необходимо (или, спешу прибавить, достаточно) иметь высокий интеллект, чтобы быть хорошим человеком. И я бы не назвал тебя человеком неинтеллектуальным. К тому же у тебя много других прекрасных качеств. Маргарет, я хочу сказать тебе: ты была хорошей женой и матерью.
Но продолжим. Маргарет, должен признаться, наша сексуальная жизнь доставляла мне много разочарований. Но опять же мне не в чем тебя упрекнуть. Мы не отвечаем за свои животные инстинкты, но правда состоит в том, что ты никогда не получала удовольствия от акта совокупления и воспринимала его не иначе как с определенной долей смирения. Разве я не прав? Оральный секс был для тебя отвратителен, ты считала его распущенностью, правда? Но я-то обожаю оральный секс! Как прекрасно отдавать и принимать! Как ты знаешь, я всегда был человеком непомерных страстей и аппетитов в сексуальной сфере. И все же, Маргарет, я не в обиде на тебя. Истина не преследует цели кого-то обвинить: как можно упрекать тебя, если твоя биология устроена именно так. Или как можно упрекать тебя за то, что ты воспитана в консервативном, мещанском духе среднего класса. Ты абсолютно не виновата. Боюсь, я слишком пространен, дорогая моя. Но это так приятно – говорить Правду! Срывая паутину сомнений и компромиссов! Надеюсь, и ты думаешь так же. О, мне так много хочется тебе сказать, меня просто распирает от искренности – боюсь, я бормочу, как безумный!
Скоро я напишу тебе еще.
Со всей любовью,
Питер
Джоанне
Дорогая Джоанна.
Я прощаю тебя!
С любовью,
Твой отец
Питер
К полуночи все письма были написаны. Он раздаст их днем, хотя его не покидало чувство, что письмо для Маргарет следует отредактировать.
Но сейчас времени нет. Пора действовать.
Нет. Стоп. Спокойно. Прежде чем приступить к следующей задаче, нужно поразмыслить.
В доме было тихо: Питер вышел через заднюю дверь во тьму сада.
Он прошел на лужайку, лег на спину и уставился в небо, не замечая, что трава сырая после грозы.
В детстве Питер любил крошечный дворик за родительским домом, любил лежать на крыше угольного сарая. Он смотрел на вечернее небо и удивлялся… Эти мелкие сверкающие точки, словно булавочные головки, воткнутые в небо, – это и есть звезды? Они что, действительно существуют? Хорошо было бы оказаться среди них и оттуда смотреть. Когда Питер стал юношей, все переменилось. Он по-прежнему смотрел на небо, но теперь поражался не мелким световым точкам, а океану темноты, их омывающему. Он увлекся космологией, астрономией и астрофизикой: ему нравилось соединять световые точки, будто сплетая между ними паутину: и если делать все разумно, эта паутина послужит ему страховочной сеткой, что не даст провалиться в темноту.
Питер улыбнулся. Как же глуп он был, как далек от истины!
Ночь была ясной. Что там, комета? Нет, просто звездочка мигает, по правде мигает.
Питер опять улыбнулся.
Он готов вернуться к работе. Со всем усердием.
К четырем часам утра Питер составил отчет для мистера Несбитта – добрых шестьдесят страниц: он прекрасно понимал, что излагаемые им мысли не являются сугубо научными, и наслаждался ими тем более.
И вдруг он замер посередине предложения: из ниоткуда, из пустоты, ни к чему в сознание прорвалась, пульсируя, мысль… Минуточку! Как он мог забыть! Завтра! Нет же – четыре часа утра, значит, сегодня…
Собеседование! На должность декана!
Питер принимает решение, что пора одеваться. Он спешит наверх в спальню, тычется в темноте, выдвигает ящики комода, открывает шкаф, шарит на полках, вытаскивая одежду на ощупь. Он не сомневается: что попадется под руку, то и подойдет. Свет не включает, чтобы не разбудить Маргарет.
Питер прыгает на одной ноге, пытаясь натянуть носок – на самом деле это трусы Маргарет. Питер падает на кровать и боится, что испугает жену, но, к счастью, кровать пуста.
Просто Маргарет спит в комнате Люси.
Теперь Питер одет и явно не сознает, насколько нелеп: цветастая гавайка, кардиган Маргарет, смокинг, вельветовые брюки. Он спешит обратно в кабинет. К тому моменту, когда Люси засовывает ему стихотворение под дверь, Питер написал еще пятьдесят вдохновенных страниц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53