Но Уолтер ответил, что это настолько чересчур, что уже самое оно, проверено на практике.
Да, действительно: как-то на вечеринке у Мартина Парринга Уолтер раскрутил на поцелуй Дженис Сайдботтом.
Но не потому, утверждал я, что Уолтер такой обходительный и нашелся что сказать. Я дико извиняюсь, но Дженис Сайдботтом была пьяная в доску после шести порций «Бэйбичэм» с сидром, который я, следуя жесткой инструкции друга, обильно сдобрил ликером «Драмбуе».
А также
Свет на вечеринке был приглушен, и когда Уолтер потащил Дженис в укромный уголок, она просто приняла его за другого. А именно – за Байрона Эдвардса. Байрон – улучшенная копия Уолтера, и, если честно, у них только прически похожи, а если уж совсем честно, у Байрона скорее внешность Аль Пачино, да еще, что немаловажно, «форд-капри». На счету у Байрона поцелуев как грязи, и бедная Дженис Сайдботтом размечталась, что и до нее дошла очередь.
Конечно, Уолтер все отрицал, но я остался при своем мнении. Я же видел, что было дальше. Кто-то случайно включил свет, Дженис Сайдботтом увидела истинное лицо партнера, шарахнулась от него, ни секунды не сомневаясь, и исторгла из себя сначала дикий вопль, а затем неудержимый поток рвоты.
Прямо на новый пиджак Уолтера. Ужас. С тех пор пиджак пожизненно отдавал ликером «Драмбуе». Характерный такой запашок.
Но дело не в этом.
Ведь в настоящий момент я стою у стола Джоанны. И было бы неплохо, если б я кинул хоть какую-нибудь реплику.
ПАВИЛЬОН: ОФИС – ДЕНЬ
Джоанна удивленно смотрит на Винса, который слегка пошатывается. Кажется, он пытается что-то сказать… Но, как ни странно, мы слышим лишь нечто среднее между ХРИПОМ и БУЛЬКАНЬЕМ.
ДЖОАННА
Вы в порядке?
ВИНС Э…
ДЖОАННА
Только у вас красное лицо.
Винс, наконец, обретает дар речи. Он пятится к своему столу.
ВИНС
Э… Нет, я в порядке. Да-да. Благодарю вас.
Винс садится за стол и зарывается в папку. Через несколько секунд звонит телефон.
ВИНС (снимает трубку)
Винс Смит слушает.
Голос ДЖОАННЫ в трубке
Привет, это я, Джоанна.
ВИНС
Здравствуйте, Джоанна.
ДЖОАННА
Вы забыли формы С56.
ВИНС
Что?
ДЖОАННА
Бланки. Вы же за ними ко мне подходили.
ВИНС
Ах да. С56.
ДЖОАННА
Вам действительно нужны бланки? Или это повод поболтать со мной?
ВИНС
Э. Нет. Э, я не знаю. Я сегодня сам не свой.
ДЖОАННА
Может быть, вы что-то съели?…
И кладет трубку.
Что за дела?
Я написал кучу эпизодов. Для своего будущего фильма.
За многие годы – сотни эпизодов. Длинных и коротких. От руки и на пишмашинке, на клочках бумаги, на тыльной стороне ладони, на конвертах и пр. Эпизодов драгоценных, смятых и выброшенных, потерянных и найденных. Много их было, очень. Иные казались гениальными, иные – чушью собачьей, а на следующий день все менялось местами, и я вконец запутывался и уже сам не видел разницы.
Но это и не имело особого значения, потому что я никогда не надеялся, что дело дойдет до съемок. Правда, однажды я попытался сделать этот свой фильм – ну, как бы реальнее. Был у меня один старый знакомый, выбился в кинорежиссеры. Не так чтобы в мир большого кино: всякие передачки по телику, комедийные шоу, все такое. Он тоже мечтал снять настоящее кино. Вот я и подумал: может, он возьмется за мой сценарий? Когда-нибудь. Если превращу свою сборную солянку в сценарий.
Вот я и позвонил. Мы встретились и распили пару кружек пива.
Я стеснялся начать разговор. А вдруг он расценит это как вторжение на его территорию? Но мой знакомый прореагировал спокойно.
– Отлично. О чем сценарий? – спросил он.
– О моей жизни.
– Кого, нафиг, интересует твоя жизнь?
Он не стеснялся в выражениях. Говорил в лоб. Это, наверное, хорошее качество.
– Слушай, Винс, без обид. Если завтра ты вдруг надумаешь свалить на тот свет, я пророню пару слезинок. И загляну на похороны, если других неотложных дел не будет. Так что если не приду, извини. Но что-нибудь обязательно пришлю. Цветы, не знаю.
– Я очень тронут.
– Да ладно. Когда мы в последний раз виделись?
– В прошлом году. У Джима.
– Именно. Прошло девять месяцев, так? Скажу тебе честно – я знаю, ты ценишь во мне это редкое качество, – за те девять месяцев, что ты не звонил, я ни разу о тебе не вспомнил, ни разу. И если б ты не позвонил, я бы и дальше не вспоминал. Возможно, никогда. Хотя нет, врать не стану. Может быть, в один прекрасный день – в очень отдаленном будущем – что-то шевельнулось бы во мне, навеянное какой-нибудь ассоциацией с прошлым. И я бы сказал себе: стоп. А что там у нас с Винсом Смитом? И, может, я бы даже стал перелистывать старую телефонную книгу в поисках твоего номера, если б у меня других дел не нашлось. Но скорее всего меня бы что-нибудь уже отвлекло: старый геморрой, соседская собака залаяла, или красивая сексапильная дикторша заговорила по «ящику», и все, и тогда уж, поверь мне, дружище, я бы снова забыл про тебя начисто. Вот скажи, какой смысл зрителям тратить пять фунтов добытых кровью и потом денег, два часа драгоценной жизни – и все ради чего? Смотреть, как толстожопый рекламщик ковыряет свой пупок? Правда в том, что даже мне твоя жизнь неинтересна. А я – твой старый приятель. Ну что, проняло?
Да, правда-матка – она такая.
– Слушай, ты хочешь написать настоящий сценарий? Пиши. Про нашествие инопланетных пауков, про ядерную боеголовку в Овальном кабинете, про армию голубых, напавших на Китай. Про что угодно, только никаких соплей про собственную жизнь. Кому это интересно? Вот если б твой папаша заделался новым мессией – тогда я понимаю.
ПАВИЛЬОН: ГОСТИНАЯ В ДОМЕ СМИТОВ – ДЕНЬ
Гарольд сидит в кресле, курит трубку. Телевизор включен, но Гарольд читает местную газету.
ПО ТЕЛЕВИЗОРУ – перед изумленной аудиторией УРИ ГЕЛЛЕР гнет взглядом ложку.
Гарольд слышит аплодисменты, поднимает голову. Откладывает газету.
Ее лицо
Сомнений не было. Это Оно.
Ничего особенного не происходило. Обменялись «привет» и «здрасьте», и я почти ничего не знал о ней. Знал только, что ее семья переехала откуда-то с юга: ее отец получил работу в университете, что-то там преподавал из науки. Еще я знал, что они живут в престижном районе.
И все.
Но этого было достаточно.
Ну, честно говоря, достаточно было увидеть ее лицо.
Лицо.
Ее глаза, губы, зубы, нос. Этого вполне хватает, благодарю покорно.
Это было Оно. То самое, настоящее. А значит, настало время, чтобы сделать
Шаг
Ну вот. Все мои планы насмарку.
Черт, черт и еще раз черт возьми.
22 декабря, 4.58 пополудни, и все насмарку.
А я уже все продумал. Распланировал.
Объясняю.
Полдень, работа кипит, пока все под контролем.
Я разбираю бумаги по делу «Р. против Монктон»: заявления, показания, счета за адвокатские услуги. Все должно быть отсортировано, разложено, подколото и готово для отправки в суд, который может состояться в любой день сразу после рождественских каникул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Да, действительно: как-то на вечеринке у Мартина Парринга Уолтер раскрутил на поцелуй Дженис Сайдботтом.
Но не потому, утверждал я, что Уолтер такой обходительный и нашелся что сказать. Я дико извиняюсь, но Дженис Сайдботтом была пьяная в доску после шести порций «Бэйбичэм» с сидром, который я, следуя жесткой инструкции друга, обильно сдобрил ликером «Драмбуе».
А также
Свет на вечеринке был приглушен, и когда Уолтер потащил Дженис в укромный уголок, она просто приняла его за другого. А именно – за Байрона Эдвардса. Байрон – улучшенная копия Уолтера, и, если честно, у них только прически похожи, а если уж совсем честно, у Байрона скорее внешность Аль Пачино, да еще, что немаловажно, «форд-капри». На счету у Байрона поцелуев как грязи, и бедная Дженис Сайдботтом размечталась, что и до нее дошла очередь.
Конечно, Уолтер все отрицал, но я остался при своем мнении. Я же видел, что было дальше. Кто-то случайно включил свет, Дженис Сайдботтом увидела истинное лицо партнера, шарахнулась от него, ни секунды не сомневаясь, и исторгла из себя сначала дикий вопль, а затем неудержимый поток рвоты.
Прямо на новый пиджак Уолтера. Ужас. С тех пор пиджак пожизненно отдавал ликером «Драмбуе». Характерный такой запашок.
Но дело не в этом.
Ведь в настоящий момент я стою у стола Джоанны. И было бы неплохо, если б я кинул хоть какую-нибудь реплику.
ПАВИЛЬОН: ОФИС – ДЕНЬ
Джоанна удивленно смотрит на Винса, который слегка пошатывается. Кажется, он пытается что-то сказать… Но, как ни странно, мы слышим лишь нечто среднее между ХРИПОМ и БУЛЬКАНЬЕМ.
ДЖОАННА
Вы в порядке?
ВИНС Э…
ДЖОАННА
Только у вас красное лицо.
Винс, наконец, обретает дар речи. Он пятится к своему столу.
ВИНС
Э… Нет, я в порядке. Да-да. Благодарю вас.
Винс садится за стол и зарывается в папку. Через несколько секунд звонит телефон.
ВИНС (снимает трубку)
Винс Смит слушает.
Голос ДЖОАННЫ в трубке
Привет, это я, Джоанна.
ВИНС
Здравствуйте, Джоанна.
ДЖОАННА
Вы забыли формы С56.
ВИНС
Что?
ДЖОАННА
Бланки. Вы же за ними ко мне подходили.
ВИНС
Ах да. С56.
ДЖОАННА
Вам действительно нужны бланки? Или это повод поболтать со мной?
ВИНС
Э. Нет. Э, я не знаю. Я сегодня сам не свой.
ДЖОАННА
Может быть, вы что-то съели?…
И кладет трубку.
Что за дела?
Я написал кучу эпизодов. Для своего будущего фильма.
За многие годы – сотни эпизодов. Длинных и коротких. От руки и на пишмашинке, на клочках бумаги, на тыльной стороне ладони, на конвертах и пр. Эпизодов драгоценных, смятых и выброшенных, потерянных и найденных. Много их было, очень. Иные казались гениальными, иные – чушью собачьей, а на следующий день все менялось местами, и я вконец запутывался и уже сам не видел разницы.
Но это и не имело особого значения, потому что я никогда не надеялся, что дело дойдет до съемок. Правда, однажды я попытался сделать этот свой фильм – ну, как бы реальнее. Был у меня один старый знакомый, выбился в кинорежиссеры. Не так чтобы в мир большого кино: всякие передачки по телику, комедийные шоу, все такое. Он тоже мечтал снять настоящее кино. Вот я и подумал: может, он возьмется за мой сценарий? Когда-нибудь. Если превращу свою сборную солянку в сценарий.
Вот я и позвонил. Мы встретились и распили пару кружек пива.
Я стеснялся начать разговор. А вдруг он расценит это как вторжение на его территорию? Но мой знакомый прореагировал спокойно.
– Отлично. О чем сценарий? – спросил он.
– О моей жизни.
– Кого, нафиг, интересует твоя жизнь?
Он не стеснялся в выражениях. Говорил в лоб. Это, наверное, хорошее качество.
– Слушай, Винс, без обид. Если завтра ты вдруг надумаешь свалить на тот свет, я пророню пару слезинок. И загляну на похороны, если других неотложных дел не будет. Так что если не приду, извини. Но что-нибудь обязательно пришлю. Цветы, не знаю.
– Я очень тронут.
– Да ладно. Когда мы в последний раз виделись?
– В прошлом году. У Джима.
– Именно. Прошло девять месяцев, так? Скажу тебе честно – я знаю, ты ценишь во мне это редкое качество, – за те девять месяцев, что ты не звонил, я ни разу о тебе не вспомнил, ни разу. И если б ты не позвонил, я бы и дальше не вспоминал. Возможно, никогда. Хотя нет, врать не стану. Может быть, в один прекрасный день – в очень отдаленном будущем – что-то шевельнулось бы во мне, навеянное какой-нибудь ассоциацией с прошлым. И я бы сказал себе: стоп. А что там у нас с Винсом Смитом? И, может, я бы даже стал перелистывать старую телефонную книгу в поисках твоего номера, если б у меня других дел не нашлось. Но скорее всего меня бы что-нибудь уже отвлекло: старый геморрой, соседская собака залаяла, или красивая сексапильная дикторша заговорила по «ящику», и все, и тогда уж, поверь мне, дружище, я бы снова забыл про тебя начисто. Вот скажи, какой смысл зрителям тратить пять фунтов добытых кровью и потом денег, два часа драгоценной жизни – и все ради чего? Смотреть, как толстожопый рекламщик ковыряет свой пупок? Правда в том, что даже мне твоя жизнь неинтересна. А я – твой старый приятель. Ну что, проняло?
Да, правда-матка – она такая.
– Слушай, ты хочешь написать настоящий сценарий? Пиши. Про нашествие инопланетных пауков, про ядерную боеголовку в Овальном кабинете, про армию голубых, напавших на Китай. Про что угодно, только никаких соплей про собственную жизнь. Кому это интересно? Вот если б твой папаша заделался новым мессией – тогда я понимаю.
ПАВИЛЬОН: ГОСТИНАЯ В ДОМЕ СМИТОВ – ДЕНЬ
Гарольд сидит в кресле, курит трубку. Телевизор включен, но Гарольд читает местную газету.
ПО ТЕЛЕВИЗОРУ – перед изумленной аудиторией УРИ ГЕЛЛЕР гнет взглядом ложку.
Гарольд слышит аплодисменты, поднимает голову. Откладывает газету.
Ее лицо
Сомнений не было. Это Оно.
Ничего особенного не происходило. Обменялись «привет» и «здрасьте», и я почти ничего не знал о ней. Знал только, что ее семья переехала откуда-то с юга: ее отец получил работу в университете, что-то там преподавал из науки. Еще я знал, что они живут в престижном районе.
И все.
Но этого было достаточно.
Ну, честно говоря, достаточно было увидеть ее лицо.
Лицо.
Ее глаза, губы, зубы, нос. Этого вполне хватает, благодарю покорно.
Это было Оно. То самое, настоящее. А значит, настало время, чтобы сделать
Шаг
Ну вот. Все мои планы насмарку.
Черт, черт и еще раз черт возьми.
22 декабря, 4.58 пополудни, и все насмарку.
А я уже все продумал. Распланировал.
Объясняю.
Полдень, работа кипит, пока все под контролем.
Я разбираю бумаги по делу «Р. против Монктон»: заявления, показания, счета за адвокатские услуги. Все должно быть отсортировано, разложено, подколото и готово для отправки в суд, который может состояться в любой день сразу после рождественских каникул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53