– С веревкой на шее?
– Кажется, нет. Вы когда думаете уезжать?
– Собираетесь поделиться трудами Брокки только с Гранадос? Я не доставлю вам этого удовольствия.
– Мне не нужны книги Брокки. Мне просто не хочется появиться в выпуске новостей. Или в суде.
– Не волнуйтесь, Миро. Против вас нет никаких улик. Они наверняка решат, что это было самоубийство, и, когда все успокоится, мы предпримем еще одну экспедицию.
Я пробыл в институте до самого закрытия, частью из-за того, что хотел собрать больше информации, частью из-за того, что действительно сильно нервничал. Я заговаривал с каждыми встречным, пытаясь узнать что-нибудь новое о смерти коменданта. Под предлогом поиска документов, необходимых мне для работы, я спустился в офис в подвальном помещении, чтобы поговорить с мужчиной в синем комбинезоне и толстой женщиной. Когда я вошел, там сидело еще четверо человек. Мне показалось, что все они косятся на меня с недоверием.
– Вам эти бумаги сегодня горят? Вы что не видите, что у нас горе? – упрекнула меня толстуха.
По счастью, кто-то вступил в разговор, отвлекая внимание.
– Когда его заберут? – спросил курьер.
– Когда позволит судебный врач. Кажется, завтра.
– А вскрытие будет?
– А я-то откуда знаю? Но такие депрессии, как была у него, часто заканчиваются трагедией.
– Он, наверное, хотел, чтобы его удержали от этого шага, – осмелился предположить курьер. – Может быть, он безмолвно просил о помощи, но никто ничего не заметил.
– Да нет, – заявила толстуха. – Эти неврастеники никогда никого не предупреждают. Они просто кончают с собой, и все. Когда решат, что так надо.
– А ночной сторож?
– Не поминай лихом. О нем только известно, что его никогда нет, а когда он здесь, он спит.
В общем, я понял, что здесь ничего нового я не узнаю, и вернулся на кафедру. В Берлоге меня ждал Конде. Я начал рассказывать ему о смерти Виейры.
– Увольте меня от плохих новостей, Миро. Я жду ваших отчетов. Есть какие-нибудь результаты?
К счастью, за выходные, пока я валялся в постели, я существенно продвинулся в работе. У меня уже был черновой вариант рассказа. В смысле, оригинала. На самом деле я но особенно тщательно сравнивал версии, мною двигала интуиция, которая, как известно, есть сестра лени. В результате появился рассказ на четыре страницы, который я уже отпечатал на институтском «Ундервуде». Я очень надеялся, что Конде не поймет, что я прочел меньше половины всех имевшихся бумаг.
Он быстро пробежал глазами текст.
– Великолепно, – сказал он. – Я его заберу, чтобы размножить.
– Подождите. Его нужно слегка подправить. Дайте мне еще неделю.
– Я ценю ваше стремление к совершенству, но текст мне нужен сейчас. Книга должна быть готова через месяц. Предисловие, хронология, описание, как вы пришли… как мы пришли к этому варианту, и история самого рассказа. Надо все делать быстро, иначе враги меня опередят.
Я вопросительно посмотрел на него. Я опасался, что Конде был в курсе о моих похождениях с Новарио и Гранадос.
– Я хотел бы вас кое о чем попросить. Эта женщина, имя которой я не хочу называть, мне угрожала…
– И чем угрожала?
– Да так, всякими глупостями. Но все равно: не пускайте ее на кафедру.
– У меня нет права ее не пускать. Любой может войти на кафедру.
Доктор Конде дотронулся до клавиши, которая освобождала каретку машинки. Каретка с шумом отъехала влево.
– Если вы заинтересованы в том, чтобы уберечь свою работу, не пускайте сюда эту придурочную. А будет ломиться, скажите, что это приказ доктора Конде. – Он улыбнулся, но улыбка вышла натянутой и неискренней. – Прошу прощения за этот тон, но Гранадос выводит меня из себя.
Он достал из портфеля чек.
– Возьмите, он уже подписан, его не нужно депонировать. На этом закончим расчеты.
Я спрятал чек. Когда Конде ушел, я еще раз просмотрел черновую копию «Замен». Поскольку я не ожидал, что Конде заберет рассказ прямо сегодня, я не проверил, были ли там опечатки. Основные фрагменты рассказа я взял из имеющихся версий, но имелись и мои собственные фразы, которые я попытался вставить в повествование. «Никто не поймет, что это была импровизация», – подумал я. В конце концов, чтобы хоть как-то приблизиться к оригиналу, было просто необходимо сделать кое-какие замены.
Замены
Представляю вашему вниманию рассказ Омеро Брокки, опубликованный под патронажем Академии гуманитарных наук, в том его варианте, который я вручил Конде. Рассказ вышел маленьким тиражом – всего шестьсот экземпляров, на сегодняшний день безвозвратно утерянных.
ЗАМЕНЫ
ОМЕРО БРОККА
I
Многие думают, что когда-то давным-давно существовал подлинный оригинальный текст, но никто толком не знает, почему этот текст стал жертвой многочисленных и бесконечных поправок. Изучив сотни версий, я пришел к выводу, что в самом начале не было никакого текста, написанного на бумаге, а был всего лишь анекдот, пересказанный много раз. Я знаю, что данное предположение – ересь, и поэтому я пишу эти заметки втайне ото всех. Иногда мне кажется, что эта история полностью лишена смысла, и то, что мы столько лет принимали за гениальное произведение, представляет собой чистый лист бумаги.
Кабинет, где я сейчас работаю, большой и просторный; ничем не хуже и ничем не лучше других кабинетов в редакции. Мое рабочее место находится рядом с большим окном, которое явно давно не мыли. За окном – выжженное солнцем пастбище. Я – редактор, у меня много работы, но иногда у меня получается выкроить время и на себя, когда все обо мне забывают: тогда я могу заниматься своими делами – в частности, редактировать никому не нужные тексты, как, например, вот этот, и смотреть на мертвый пейзаж за окном.
II
Мы надеваем на куклу старую одежду: коричневое пальтишко из овечьей кожи с засаленными лацканами, серые брюки, грязные ботинки без шнурков, синие шерстяные перчатки, кусок белой ткани вместо лица (голова куклы набита паклей), траченная молью фетровая шляпа. Раскладываем по карманам листочки с версиями рассказа и гоним куклу как курьера с этажа на этаж. Когда все листочки разобраны, мы опять набиваем карманы кукле, обеспечивая ей тем самым бесконечное существование. Со своим белым лицом при полном отсутствии характерных черт она больше похожа на призрак, чем на нормальную куклу – на призрак, в котором каждый видит что-то свое.
Деятельный почтальон сновал с этажа на этаж, раздавая посылки и письма, пока однажды не налетел на курьера. Его вывели на свежий воздух. Я видел в окно, как его разложили на желтой земле, чтобы облить бензином и сжечь. Потом я вышел на улицу, переворошил остывающий пепел и забрал в качестве сувенира уже почерневшую серебряную пуговицу.
III
Но вернемся к оригиналу рассказа, по крайней мере к тому варианту, на который имеются ссылки в большинстве его версий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43