По крайней мере описание полностью совпадает. Она знала его очень давно, была в него влюблена, и она провела с ним всего одну ночь.
– А почему это не может быть правдой?
– Потому что я объединил реальные факты его биографии с вымышленными, которые выдумал из головы – чтобы никто другой не мог пойти по следам Брокки. Гранадос уцепилась за эти вымышленные сведения о Брокке и начала буквально меня преследовать: она хотела работать вместе со мной над наследием писателя. Но я же не сумасшедший, чтобы взять на себя такой грех; кроме того, я считаю, что академическая работа требует сосредоточенности и одиночества. Когда я ей отказал, она поклялась мне отомстить. Конец истории вы знаете.
Я пожалел, что Конде рассказал мне правду: мне больше нравилась история о романе Гранадос с Броккой.
– Я уволен? – спросил я, полностью отдавая себе отчет, что наши с ним отношения переживали не лучшие времена.
– Я вас оставлю еще на какое-то время. Мне нужно будет объяснить вашей матери причины вашего увольнения. Нужно найти причину, даже если она не спросит, почему я не сделал этого раньше. Вашу маму больше всего интересует справедливость.
– Профессор Эстела Коралес де Миро прощает многое своим друзьям, но я не уверен, что в этот перечень входит убийство. Вы единственный враг, который был у Гранадос.
– Единственный? Она враждовала со студентами, со своими коллегами, с начальством. Последние лет пять ее главной заботой было разоблачение заговорщиков. Бывший декан отвел целый ящик своего стола под письма, которые ему писала Гранадос; когда к нему приходили друзья, он их показывал, чтобы развлечь гостей. Есть человек двадцать по меньшей мере, у которых была причина ее убить. И преследовать их бесполезно, потому что доказано, что Гранадос совершила единственный в своей жизни разумный поступок: покончила с собой.
– Трехо попробует доказать, что ее убили.
– Он даст начальству прослушать магнитофонную запись, чтобы ему позволили продолжать расследование, но этот ход его не спасет. Через неделю – прощай Трехо.
– Книги Брокки так и не нашлись, и в басню об их похищении уже никто не верит.
– А если книги появятся? Если я вам скажу, что почти разыскал их? К ним, пожалуй, добавятся и другие неопубликованные материалы. В конце года выходит первый том биографии, который покончит со всеми сомнениями и разоблачит клеветников. Никогда еще задача литературного критика не была такой важной: теперь в нем перестанут видеть незаконнорожденного сына, человека второго сорта, но признают отцом.
Он вытащил авторучку с золотым пером. Открыл первую страницу «Замен», написал посвящение и нарисовал тридцать кружочков.
Моему ученику Миро
я дарю эту книгу
и эти тридцать сребреников.
Д-р Конде
– Я слежу за действиями Трехо. – Он протянул мне книгу. – У меня тоже свои информаторы, еще с того времени, как я работал в министерстве. Старые друзья, для которых верность – священна. Это не ваш случай. Вас и Трехо видели вместе, и вы выглядели, как заговорщики. Я подготовлю докладную о деятельности Трехо для факультетского начальства.
Прежде чем он скрылся за дверью Склепа, я спросил:
– Это вы послали венок?
– Какой венок? – спросил он с раздражением.
Когда я ему объяснил, по его лицу прошла тень сомнения, он даже застыл на мгновение, пытаясь скрыть свое изумление.
– Это был не я. Я бы не потратил на эту ведьму ни единого песо, даже шутки ради.
Дверь в Берлогу закрылась. Я же сидел и гадал, был ли убийцей скрывшийся за ней человек. Дверь стала обложкой книги, которую я не смог открыть и содержание которой оставалось для меня тайной за семью печатями.
Разочарование
Я шел по улице, в центре, и вдруг увидел вдалеке Грога. Я ускорил шаги, чтобы догнать его; мне не терпелось скорее узнать, выяснил ли он или нет, что делал Конде в Доме «Спиноза». Прежде чем Грог пропал из виду, скрывшись в подъезде какого-то административного здания, я успел обратить внимание на его темный костюм и чемоданчик в руках. Почему-то это меня встревожило. Не задумываясь, я последовал за ним, но теперь я искал правду уже не о Конде, а о самом Гроге. Он вошел в лифт и посмотрел на часы, а потом дверцы закрыли. Я наблюдал по светящимся огонькам, где остановится лифт. Грог вышел на восьмом этаже. Я сел в другой лифт и тоже поднялся на восьмой этаж.
Там было четыре двери: адвокатская контора, компьютерная фирма, туристическое агентство и бухгалтерия. Я принялся заглядывать во все двери, пытаясь вспомнить настоящее имя Грога. В компьютерной фирме меня спросили:
– У вас назначена встреча с лиценциатом Грогенштайном?
Я сказал, что он – мой старый друг и что я не хотел бы ему мешать в рабочее время.
– Он заканчивает в пять, – сказал мне секретарь.
– Не говорите ему, что я заходил. Хочу устроить ему сюрприз.
Выходит, Грог – представитель богемы – работал. Неужели вся его сумасшедшая жизнь была выдумкой, а его отчаяние за столиком бара – притворством? Неужели он – самый обыкновенный служащий в самой обыкновенной фирме, который работает от звонка до звонка и получает стабильную зарплату? Неужели он, как и все, просыпается в семь утра, просматривает газету за завтраком и терпеливо ждет продвижения по службе?
Без четверти пять я устроился в кафе напротив офиса Грога. Я видел, как он выходил из здания, беседуя с другим служащим. Наверное, они обсуждали итоги последнего футбольного матча, или какие-нибудь экономические вопросы, или смеялись над сплетней. Мысленно я умолял, чтобы это был никакой не Грог, а его таинственный двойник, о котором я ничего не знал до сегодняшнего дня. Я надеялся, что его передвижения приведут меня к разгадке его тайны.
Он сел в автобус; я поднялся за ним, даже не взглянув на номер маршрута. Салон был набит битком, Грог сразу же прошел вперед; мне это было на руку, я смог скрыться в толпе. Он раскрыл газету и принялся разгадывать кроссворд. Я боялся, что пассажиры начнут выходить, и я не смогу больше прятаться. Когда Грог вышел на остановке в южном предместье, все это случилось так быстро, что мне пришлось броситься к выходу, расталкивая пассажиров, чтобы не потерять его. Какая-то женщина высказала мне вслед что-то не слишком приятное, дверь автобуса закрылась за мной с громким стуком, но я не обратил на это внимания.
Я последовал за Грогом, стараясь держаться на безопасном расстоянии. Я слышал, как он насвистывал модную песенку. Он остановился у одноэтажного здания, с недавно выкрашенным фасадом. Поискал по карманам ключи и, не найдя, позвонил. Дверь открыла молодая, достаточно миловидная женщина, с признаками очевидной беременности. Тут же показался пятилетний мальчуган, который обнял колени Грога. Не могу описать досады, которую я испытал при виде этой сцены домашнего счастья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43