- Давайте остановимся, - предложил он, и девушка устало кивнула ему в
ответ. Принц никогда не видел ее такой безнадежно несчастной, и его
пронзило чувство огромной вины.
- Мне... мне очень жаль, - сказал принц. - Это я втянул нас в эту
авантюру. Мне казалось, что преследование фирболгов замечательно развлечет
нас всех.
- Это не твоя вина, - вздыхая, ответила ему Робин. Она посмотрела на
неподвижное тело позади Тристана и губы ее сжались. - Мы все были за
погоню - все, кроме Арлена. Мы все ответственны за последствия. Она
подняла голову, усилием воли стараясь победить отчаянье.
- Где разобьем лагерь? Хотелось бы, чтоб где-нибудь поблизости.
- Подожди здесь вместе с остальными, - сказал Тристан, - а я поищу
место, где мы могли бы спокойно провести ночь. Испытывая облегчение от
того, что он может подумать о чем-то еще, кроме Арлена, принц съехал с
тропинки, чтобы исследовать плотные заросли сосен. Вскоре он обнаружил
место, незаметное снаружи, где была довольно большая сухая площадка,
устланная сосновыми иголками и защищенная от дождя нависающими ветками
сосен. Вскоре к нему присоединились и остальные. Робин развела небольшой
костер, который совсем не дымил, а Тристан тем временем проехал назад и
замел следы огромной веткой, так что складывалось впечатление, будто они
поехали дальше по основной тропе. Укрытие оказалось настолько теплым и
сухим, насколько вообще на это можно было рассчитывать в таких условиях.
Они по очереди дежурили, но даже к утру, когда занялся серый, туманный
рассвет, фирболги не появились. У Даруса началась лихорадка, и он в
беспамятстве бредил. Они привязали его к седлу и, замерзшие, поехали
дальше. Единственным утешением было отсутствие преследователей.
- Они, наверное, боятся спускаться с гор, - заметил Керен.
- Даже если они просто бесцельно бродят по окрестностям.
- А я боюсь, что предположение нашего маленького друга может
оказаться верным: они не будут слишком близко подходить к поселениям людей
такими небольшими группами.
- Надеюсь, что вы правы, - ответил Тристан. Обстоятельства
складывались так, что шансы Даруса выжить были совсем небольшими, а при
возможной схватке они и вовсе оказывались нулевыми. К вечеру этого дня
всадники подъехали к маленькой хижине лесника. Домик стоял на небольшой
прогалине, со всех сторон окруженной лесом; рядом весело журчал ручей. На
заборчике сушились шкуры, а рядом с пустым загоном для скота примостился
наполовину разрушившийся навес.
- Кто вы такие? - голос был мрачным и подозрительным.
Говоривший стоял за углом хижины. Им оказался изнуренный работой
человек средних лет, очень просто одетый. На плече у него лежал топор
дровосека с длинной ручкой - казалось, легкого движения руки достаточно,
чтобы привести его в боевое положение. Дверь хижины со скрипом
приоткрылась, и в проеме принц увидел какую-то неясную фигуру. Однако, он
отлично разглядел заряженный арбалет, направленный прямо ему в сердце.
- Кто вы такие? - снова спросил лесник.
- Я Тристан Кендрик, принц Корвелла, - сказал Тристан, гордо вскинув
голову. Он вздрогнул, увидев, что арбалет слегка переместился, однако
выстрела не последовало. - Один из моих спутников ранен - ему необходим
отдых и тепло.
Лесник заметно успокоился.
- Да, конечно. Я уже встречал вас раньше, мой принц. Пожалуйста,
простите мне мою подозрительность - сейчас в Ллирате наступили опасные
времена.
Слегка кивнув, он добавил:
- Почему бы вам не зайти в дом? Дверь хижины распахнулась и их глазам
предстал парнишка лет двенадцати, так и не выпустивший из рук арбалета.
Вслед за мальчиком из хижины вышла крепко сложенная женщина и торопливо
направилась к лошади Даруса. Робин уже помогала калишиту.
- Быстрее! - заторопилась женщина, ее округлое лицо было полно
сочувствия. - Бедный парень! Давайте отнесем его в дом.
Остальные с благодарностью последовали за хозяевами в теплую хижину.
Впервые за последние два дня путешественники могли просушить свою насквозь
промокшую одежду.
- Меня зовут Киган из Диннвалла, - представился хозяин, когда они
вошли в его маленький домик. - А это Энид и мой сын Эван. Сынок, сбегай и
присмотри за лошадьми! Быстро! Эван, который продолжал глазеть на гостей,
повернулся и побежал к лошадям. Остальные осторожно положили Даруса на
единственную большую кровать. Калишит весь горел в лихорадке и продолжал
тихонько стонать. Предоставив женщинам заботиться о Дарусе, Тристан с
помощью хозяина постарался получше укрыть тело Арлена. Его плоть, холодная
и отвердевшая, уже мало напоминала человека, который был верным другом и
учителем принца в течение всей его сознательной жизни. Тристан подготовил
тело для похорон, уверенный, что его отец обязательно устроит
торжественную церемонию, когда они вернутся домой. С тоской вспоминал он
грубоватые наставления своего старого учителя. И хотя его похвалы всегда
были редкими, но он никогда не терял веру в способность Тристана учиться и
совершенствоваться. Он умер, как настоящий воин! Среди ффолков считалось,
что это лучший способ умереть - так, во всяком случае думал раньше принц.
Теперь эта мысль перестала казаться ему столь несомненной. Тристан
вернулся в хижину, когда уже совсем стемнело, с удовольствием принюхиваясь
к запахам стряпни. Киган и его семья поделились с принцем и его спутниками
всем, что у них было в их скромном жилище. После простого, но сытного
обеда и нескольких стаканов домашнего вина, они впервые за много дней
могли позволить себе расслабиться. Только тяжелое состояние Даруса и
непредсказуемые опасности, которые поджидали их в лесу за крепкими стенами
хижины, не давали им в полной мере насладиться гостеприимством лесника.
- Ваши спутники говорят, что вас зовут Керен Доннелл, - несколько
поколебавшись, сказал лесник после ужина. - Не могли бы... не могли бы мы
просить вас спеть что-нибудь?
- С удовольствием, - ответил менестрель поднимаясь, и направился к
дверям, у которых они сложили все свои вещи. Он достал лютню и,
возвращаясь к своему месту, взял несколько аккордов, осторожно настраивая
лютню. Потом он заиграл. Песня о Матери-Земле наполнила скромную хижину.
Песня рассказывала о богине и ее славных делах, о том, как она
поддерживает в мире равновесие между добром и злом. Богиня и ее почитатели
знали, что ни добро, ни зло в чистом виде не сделают мир лучше. Таким
образом, она посвятила себя сохранению Равновесия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110