И в этот момент Бетизак с ужасом понял, что умирает. Нет никаких Адских Садов, никаких подземных дворцов, нет ничего и никого, только невозможная боль пузырящейся ожогами кожи и удушье, разрывающее грудь. Он, Пейре Бетизак, покинутый всеми ангелами и демонами этого мира, задыхается от едкого дыма в пламени костра. А потом — тихо угасает в одинокой, неуютной постели старого холостяка, оплывая последним холодным потом как гаснущая свеча — воском. А потом — истекает кровью на каком-то неведомом поле брани, среди тысяч тел себе подобных. А потом — тонет в море, оглушенный огромной волной. А потом… Он пережил не один десяток смертей, прежде чем Владычица решила, что с него довольно; но каждая из них — от легкой до мученической — была ему равно страшна и ненавистна. То острие, которым Люцифер вычертил новую линию его жизни (кажется, это был коготь…), впилось в ее основание, вонзилось в самые глубины его существа… и внезапно все закончилось.
— Открывай глаза… ученик, — голос у Люцифера был усталым, но довольным, — на сегодня все. Пойдем, тебе надо отдохнуть. Приляг вот здесь, — он уложил обессилевшего уже — не — человека на низкое ложе, прикрыл его каким-то темным мехом, присел рядом.
— Я… очень… кричал?… — едва дыша, спросил тот.
— А как же… Да не переживай, здесь тебе этого никто не поставит в упрек… Ну, будет с тебя на сегодня. Отдыхай.
И Люцифер провел рукой по лицу лежащего, словно стирая следы пережитого, а подошедшая неслышно Ата положила свою легкую ладонь ему на лоб… Сон пришел мгновенно и свалил его, как тяжкая болезнь.
Вот уже несколько недель ученик Тени жил в покоях Люцифера. Его обучение продвигалось поразительно быстро, хозяин был им доволен. Первое, что будущему Мастеру Теней пришлось выучить — это язык, на котором были составлены все заклинания, управляющие Тенью; язык древний, мелодичный и грозный.
— Кто говорил на этом языке, Хозяин?
— Сколько раз тебе повторять: зови меня по имени… ведь ты мне не раб. А что касается языка… Видишь ли, на земле, кроме вас — людей, жили еще расы, так сказать, побочные дети Творца. С вашим приходом некоторые из них ушли в тень, спрятались, некоторые — совсем исчезли… до поры. И был некогда народ — прекрасный, дивный народ… Они чтили мудрецов, славили воинскую доблесть, воспевали красоту своих женщин… но и только. Они были настолько прекрасны и совершенны, что каждый из них заменял самому себе все и вся; так что мир, в результате, оказался им попросту не нужен. Кстати, некоторые из них стали моими слугами… и не последними. Россказни отцов-проповедников о происках суккубов вкупе с инкубами весьма близки к истине. А язык их действительно хорош… Итак, назови мне слова, отпирающие врата гнева.
— Draug — na — Rut, veni to Dagor!
— Отлично. А что сие означает?
— Волк гнева, гряди на битву!
— А какими словами ты будешь заклинать погружаемого в уныние?
— Seine to fuin on Heleworn! Linge at Dehelduwatt, girif et Helkharakse…
— И как ты истолкуешь сие?
— М-м… Пожалуй, так: взгляни в глубину зеркала мрака! низринься в пепел, в ледяных челюстях содрогнись… Верно?
— Верно. А теперь давай рассмотрим следующую формулу…
Затем пришел черед учения о Тени, о той великой силе, что дремлет у ног каждого из смертных. Люцифер рассказывал своему ученику о ее первоэлементах, о их возможностях, о их мерзейшей мощи.
— … Иногда оказывается, что первоэлемент — всего лишь пусковой механизм, камешек, обрушивающий лавину. Возьми, к примеру, алчность. Следствием ее освобождения могут стать воровство, мошенничество, обман, даже убийство… Или гордыня. Возгордившийся человек начинает слушать, видеть, чувствовать и любить только себя… сколько боли он способен причинить в таком состоянии? А если он возгордится своею добродетелью?.. Главное — угадать, какой именно из семи первоэлементов освободить в каждом определенном случае. Вот об этом мы сегодня и поговорим…
Наконец, когда все знания, необходимые Мастеру Теней, были изложены и усвоены, Люцифер повел своего ученика в одну из дальних пещер, где обосновались кузнецы-цверги — народец неуживчивый, сквалыжный, жадный и мстительный, но удивительно искусный в деле изготовления магических предметов, предназначенных для служения Тьме. Один из них, едва завидев хозяина, оторвался от столика с инструментами, на котором возвышалось нечто вроде недоделанного ковчежца для святых мощей (это действительно был ковчежец, за таковой его и продали какому-то аббатству, но вот вместо святых мощей там был коготь морского дракона, обладающий удивительным свойством притягивать к себе молнии…) и дробной рысью подбежал к нему.
— Мое почтение, господин. Желаете посмотреть на нашу работу? Или у вас есть новое дело для нас?
— Угадал, уважаемый Гронто. Вот, привел вам своего будущего придворного Мастера, а это — материал для его магического предмета, — и Люцифер потряс в воздухе небольшим кожаным мешочком, — очень прошу тебя, Гронто, оторвись на время от своей безделушки, помоги ему.
— Слово господина — как дыхание вечности. Пойдемте со мною, юноша, — и цверг повел несколько опешившего от такого «комплимента» ученика (уже давным-давно вышедшего из юношеского возраста) к отдельно стоящему столу.
— Что ж… посмотрим, — и маленький кузнец высыпал на гладкую каменную столешницу несколько (семь) драгоценных камней, немалой величины и поразительной яркости. Цверг сопнул носом, запыхтел как кузнечные мехи… было ясно, что если бы не истинная преданность господину и не желание блеснуть мастерством, помогая самому придворному Мастеру, то он, Гронто Медный Штырь, уже давно бы перерезал «юноше» горло, спихнул его тело в ближайшее озерцо лавы и сидел бы себе, любовался камушками всласть.
— Что будем делать, господин будущий Мастер? Жезл, медальон, ларец?
— Нет, уважаемый мэтр Гронто, не это. Не с руки мне будет медальон крутить или ларцом размахивать. А сделаем мы, пожалуй, кольцо.
— Кольцо? — усомнился Гронто, — Не многовато ли камней для одной оправы? Посмотрите, как они прекрасны! Каждый из них достоин собственной оправы, разве не так?
— Может, и так, но семь колец на руках мужчины — еще больший перебор, мастер Гронто. Нет, их судьба — быть в одной оправе… А расположить их надо вот так… — «юноша» нарисовал на листе пергамента причудливый, с плавными изгибами контур и принялся выкладывать на него камни.
— Вот так… Здесь — черная бездна уныния, застывшая кровь гнева, осколок небес гордыни и — розовый сгусток сладострастия; а вот сюда — рыжее пламя кухонного очага для чревоугодия, золотые блестки для алчности и фиолетовый яд зависти. Ну, что скажете, мастер?
— Что скажу?… Скажу, что ежели бы у Господина не было на вас столь определенных и необратимых планов, то я выпросил бы вас к себе в ученики… а потом ходил бы и пыжился от гордости:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
— Открывай глаза… ученик, — голос у Люцифера был усталым, но довольным, — на сегодня все. Пойдем, тебе надо отдохнуть. Приляг вот здесь, — он уложил обессилевшего уже — не — человека на низкое ложе, прикрыл его каким-то темным мехом, присел рядом.
— Я… очень… кричал?… — едва дыша, спросил тот.
— А как же… Да не переживай, здесь тебе этого никто не поставит в упрек… Ну, будет с тебя на сегодня. Отдыхай.
И Люцифер провел рукой по лицу лежащего, словно стирая следы пережитого, а подошедшая неслышно Ата положила свою легкую ладонь ему на лоб… Сон пришел мгновенно и свалил его, как тяжкая болезнь.
Вот уже несколько недель ученик Тени жил в покоях Люцифера. Его обучение продвигалось поразительно быстро, хозяин был им доволен. Первое, что будущему Мастеру Теней пришлось выучить — это язык, на котором были составлены все заклинания, управляющие Тенью; язык древний, мелодичный и грозный.
— Кто говорил на этом языке, Хозяин?
— Сколько раз тебе повторять: зови меня по имени… ведь ты мне не раб. А что касается языка… Видишь ли, на земле, кроме вас — людей, жили еще расы, так сказать, побочные дети Творца. С вашим приходом некоторые из них ушли в тень, спрятались, некоторые — совсем исчезли… до поры. И был некогда народ — прекрасный, дивный народ… Они чтили мудрецов, славили воинскую доблесть, воспевали красоту своих женщин… но и только. Они были настолько прекрасны и совершенны, что каждый из них заменял самому себе все и вся; так что мир, в результате, оказался им попросту не нужен. Кстати, некоторые из них стали моими слугами… и не последними. Россказни отцов-проповедников о происках суккубов вкупе с инкубами весьма близки к истине. А язык их действительно хорош… Итак, назови мне слова, отпирающие врата гнева.
— Draug — na — Rut, veni to Dagor!
— Отлично. А что сие означает?
— Волк гнева, гряди на битву!
— А какими словами ты будешь заклинать погружаемого в уныние?
— Seine to fuin on Heleworn! Linge at Dehelduwatt, girif et Helkharakse…
— И как ты истолкуешь сие?
— М-м… Пожалуй, так: взгляни в глубину зеркала мрака! низринься в пепел, в ледяных челюстях содрогнись… Верно?
— Верно. А теперь давай рассмотрим следующую формулу…
Затем пришел черед учения о Тени, о той великой силе, что дремлет у ног каждого из смертных. Люцифер рассказывал своему ученику о ее первоэлементах, о их возможностях, о их мерзейшей мощи.
— … Иногда оказывается, что первоэлемент — всего лишь пусковой механизм, камешек, обрушивающий лавину. Возьми, к примеру, алчность. Следствием ее освобождения могут стать воровство, мошенничество, обман, даже убийство… Или гордыня. Возгордившийся человек начинает слушать, видеть, чувствовать и любить только себя… сколько боли он способен причинить в таком состоянии? А если он возгордится своею добродетелью?.. Главное — угадать, какой именно из семи первоэлементов освободить в каждом определенном случае. Вот об этом мы сегодня и поговорим…
Наконец, когда все знания, необходимые Мастеру Теней, были изложены и усвоены, Люцифер повел своего ученика в одну из дальних пещер, где обосновались кузнецы-цверги — народец неуживчивый, сквалыжный, жадный и мстительный, но удивительно искусный в деле изготовления магических предметов, предназначенных для служения Тьме. Один из них, едва завидев хозяина, оторвался от столика с инструментами, на котором возвышалось нечто вроде недоделанного ковчежца для святых мощей (это действительно был ковчежец, за таковой его и продали какому-то аббатству, но вот вместо святых мощей там был коготь морского дракона, обладающий удивительным свойством притягивать к себе молнии…) и дробной рысью подбежал к нему.
— Мое почтение, господин. Желаете посмотреть на нашу работу? Или у вас есть новое дело для нас?
— Угадал, уважаемый Гронто. Вот, привел вам своего будущего придворного Мастера, а это — материал для его магического предмета, — и Люцифер потряс в воздухе небольшим кожаным мешочком, — очень прошу тебя, Гронто, оторвись на время от своей безделушки, помоги ему.
— Слово господина — как дыхание вечности. Пойдемте со мною, юноша, — и цверг повел несколько опешившего от такого «комплимента» ученика (уже давным-давно вышедшего из юношеского возраста) к отдельно стоящему столу.
— Что ж… посмотрим, — и маленький кузнец высыпал на гладкую каменную столешницу несколько (семь) драгоценных камней, немалой величины и поразительной яркости. Цверг сопнул носом, запыхтел как кузнечные мехи… было ясно, что если бы не истинная преданность господину и не желание блеснуть мастерством, помогая самому придворному Мастеру, то он, Гронто Медный Штырь, уже давно бы перерезал «юноше» горло, спихнул его тело в ближайшее озерцо лавы и сидел бы себе, любовался камушками всласть.
— Что будем делать, господин будущий Мастер? Жезл, медальон, ларец?
— Нет, уважаемый мэтр Гронто, не это. Не с руки мне будет медальон крутить или ларцом размахивать. А сделаем мы, пожалуй, кольцо.
— Кольцо? — усомнился Гронто, — Не многовато ли камней для одной оправы? Посмотрите, как они прекрасны! Каждый из них достоин собственной оправы, разве не так?
— Может, и так, но семь колец на руках мужчины — еще больший перебор, мастер Гронто. Нет, их судьба — быть в одной оправе… А расположить их надо вот так… — «юноша» нарисовал на листе пергамента причудливый, с плавными изгибами контур и принялся выкладывать на него камни.
— Вот так… Здесь — черная бездна уныния, застывшая кровь гнева, осколок небес гордыни и — розовый сгусток сладострастия; а вот сюда — рыжее пламя кухонного очага для чревоугодия, золотые блестки для алчности и фиолетовый яд зависти. Ну, что скажете, мастер?
— Что скажу?… Скажу, что ежели бы у Господина не было на вас столь определенных и необратимых планов, то я выпросил бы вас к себе в ученики… а потом ходил бы и пыжился от гордости:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27