– Без сомнения. Наверняка, ведь список был весьма внушительный: там были люди, начиная с генерал-майора Джорджа Олмстеда, в прошлом возглавлявшего программу военной помощи Доминиканской Республике, до сына Рузвельта, включая советника Трухильо по военным вопросам Джозефа Фрини. Трухильо дал немало денег на избирательную кампанию Эйзенхауэра, а потом – на избирательную кампанию Никсона. Но особенно сильны были позиции сторонников Трухильо в Палате представителей Конгресса, а в Сенате его поддерживал сам Джон Маккормак, лидер сенатского большинства, всегда превозносивший Трухильо как «оплот антикоммунизма на Американском континенте». Поэтому вполне естественно, что доклад Эрнста, тесно связанного с Рузвельтом-младшим, стал основным аргументом в кампании по дезориентации общества относительно истинной судьбы Хесуса и его местонахождения, и если многие газеты подняли шум, то потому, что это было выгодно их хозяевам. По сути, Трухильо с самого начала своего правления крепко держал в узде политические силы США. Хотя некоторые честные политики, вроде Саммера Уэллса, не переносили его, после того как в 30-е годы он убил двенадцать тысяч гаитянцев. Может, и остальные не переносили его, но он был им необходим как сторожевой пес Карибского побережья. Может, излишне кровавый, с их точки зрения, но, без сомнения, он прекрасно справлялся со своей задачей. Трухильо и его американские сторонники, истые германофилы, в душе, конечно, были на стороне нацистов. Но Благодетель Родины прекрасно понимал, что не может себе позволить идти наперекор американцам, не ставя при этом под угрозу свою власть и собственную жизнь. Поэтому он строил из себя ключевую фигуру, препятствующую проникновению нацистов в страны Карибского бассейна. Во время войны у него были надежные друзья в Вашингтоне, которые распространяли эту точку зрения: Дэвис, в прошлом американский посол в Москве, или Нельсон Рокфеллер, защищавший интересы компании «Юнайтед Фрут» на всем Американском континенте, или Кордел Халл, неоднократно в качестве почетного гостя посещавший Санто-Доминго и покидавший его с ворохом подарков; там даже улица была названа в его честь. Он подкупал послов, генеральных прокуроров, сенаторов, членов палаты представителей и их жен, делая всем роскошные подарки в духе «Тысяча и одной ночи». Жене Кордела Халла он подарил сказочное жемчужное ожерелье, а если политики его подводили – если такое вообще могло случиться, – он обращался за помощью к американским военным, перед которыми было совсем несложно изобразить себя защитником Карибского побережья. Одному американскому агентству, находившемуся в Нью-Йорке, Трухильо платил по сто тысяч долларов ежегодно – сто тысяч долларов, при том что это была за сумма в 40 – 50-е годы! – за то, чтобы они пропагандировали его и его деятельность в Соединенных Штатах и во всей Латинской Америке. Знаете ли вы, что Трухильо, совершенно безграмотный Трухильо, стал доктором honoris causa университета в Питтсбурге? Самое забавное, что средства на подкуп людей, от которых это зависело, Трухильо взял из специального фонда: то были средства, выделенные американскими евреями на прием Доминиканской Республикой евреев, бежавших от ужасов нацизма. Теперь вы понимаете, насколько глубоко пустило корни зло на этой земле, как много тут людей – некоторые еще живы, – на которых лежит ответственность за политику Трухильо и за то, как долго продержался его режим? Эта зловещая страница Истории записана в моей памяти. И в моей душе.
– Мне странно, что, зная все это, вы столько лет молчали.
– Тут вы подошли, быть может, к истинной причине нашей встречи. Молчание… Признаюсь вам, что перспектива нашей встречи сильно меня беспокоила. Я часто представлял себе эту встречу, и воображение не обмануло меня. Вы – преданная и любящая женщина. Я имею в виду, любящая правду и справедливость, как любил их я всю мою жизнь. Для вас Галиндес – жертва чудовищного заговора, и это действительно так. Но фигура Галиндеса вызывает интерес, которого этот человек не заслужил – ни в плохом, ни в хорошем смысле слова.
Старик протягивает руку, взглядом прося разрешения ласково, но твердо положить ее на руку женщины.
– У меня уже нет времени даже на то, чтобы умереть. Может, я уже умер, поэтому во имя тех идеалов, которые мы с вами разделяем, я хочу сказать вам, дочь моя, что вы пошли не за той звездой. История несправедлива к своим самым преданным слугам, и нужно очень придирчиво разбирать обломки кораблекрушения. Вам кажется, что вы успели подхватить память о мученике, прежде чем ее поглотят воды океана забвения, но вы ошиблись. Простите, что я выражаюсь так возвышенно, но я принадлежу к эпохе болеро, и от этого не уйти даже в самых трагических обстоятельствах. Вы ошиблись, разбирая обломки, и мне нравится, что я вас рассмешил, вспомнив эпоху болеро. Мне нравится, что вы смеетесь, очень нравится, потому что ваш смех разрушает погребальную атмосферу нашего разговора. Но прежде чем мы с вами выйдем из машины, я хочу четко и недвусмысленно сказать следующее: продолжая копаться в том, что случилось в марте 1956 года, вы оказываете плохую услугу Хесусу. Новые поколения никогда не поймут той двойной или тройной игры, что он вел, и те памятники Хесусу де Галиндес, что воздвигли в разных странах Латинской Америки, могут превратиться в ничто. И я не хотел бы дожить до этого. Вся ответственность за обломки этих памятников будет лежать на вас. Я сказал все, теперь ваша очередь.
Женщина выходит из машины, потягивается, оглядывается по сторонам, словно пытаясь понять, где находится. Вольтер ждет, что она опять сядет в машину, а потом решает тоже выйти на воздух. Он тоже потягивается и даже пытается изобразить что-то вроде гимнастических упражнений, разминая затекшие мускулы.
– Разговаривать в машине неудобно, зато надежно. Когда-то я выполнял задание в Юкатане, и все, что я сказал, прочитали по губам. То были времена, когда над Гватемалой нависли грозные тучи, когда готовилось свержение Арбенса. Жаль, что вы должны улететь сегодня же, потому что Майами – очень красивый город, если не обращать внимания на его обитателей. Посмотрите, какой красивый парк; там, ближе к морю, есть бассейн, а еще дальше можно покататься на водных лыжах. Мне иногда нравится приходить сюда и смотреть на молодежь: какие они акробатические номера выделывают на этих лыжах! Приятно посмотреть на них – подтянутые, ловкие, каждый жест рассчитан. В Древней Греции их бы изваяли в камне, и это было бы гораздо красивее их дурацкого дискобола, который похож на молодого бычка. Какая разница между тем, каким был этот город раньше и каким стал теперь! Знаете, когда все тут начало меняться в худшую сторону?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121