Он продолжает читать. Для него я – настырная девчонка, лебезящая перед ним сестричка. Его лицо похоже на розовую губку, впитывающую в себя все последние сплетни мира музыки. Этим он живет. Что записывают местные коллективы? Распадутся ли на этот раз «Бридерз» навсегда? Слезла ли Ким Дил с героина? Я и сама это читаю. Для нас это многое значит.
Деннису восемнадцать. Он высокий, худой и бледный. У него длинный вздернутый нос, который смахивает на трамплин в небо. Волосы у него черные (у меня темно-каштановые), а глаза – зеленые (у меня светло-карие). Деннис играет на гитаре. Его группа называется «Буттафуоко». Деннис чувствует себя песчинкой в этом огромном мире, но мне он представляется гигантом в мире лилипутов. Для меня Деннис – как Питер О'Тул в «Лоренсе Аравийском».
Наши родители час назад уехали на работу. В их отсутствие я решила не отправлять себя сегодня в школу. Несмотря на то что друзья спели бы для меня, а кто-нибудь даже преподнес праздничный торт. Но все это мне неинтересно. Сегодня я занимаюсь на дому.
– А как насчет почесать мне спинку? Ты задолжал мне как минимум десять раз. Это был бы подходящий подарок с твоей стороны. Я сниму одежду, и ты сделаешь мне массаж. Сейчас только сбегаю наверх за маслом.
Он переворачивает страницу своего журнала и вонзает вилку в кусок омлета, который, вот удивительно, все еще не съеден. Маленький желтенький кусочек отделяется от общей массы. Он подносит его к своей щеке и замирает в этом положении. Он занят чтением. Я прикуриваю сигарету и выкидываю спичку в раковину.
– А что, если мы отправимся в кладовку и потискаем друг друга прямо в одежде. Обещаю, что не буду тебя щекотать.
Я выпускаю несколько смачных колец дыма. Только он все равно на меня не смотрит. Он жует омлет, проглатывает и кладет вилку на стол.
– Деннис, послушай меня, наконец. Я серьезно. Давай живо сюда свои руки.
(Теперь я рассвирепела.)
Он держит кусок горелого хлеба у себя под носом.
– Брось чертов тост и ползи ко мне. Пусть твои руки займутся делом. Ты понимаешь, что я тебе говорю или нет? Давай посмотрим, на что способны твои одаренные пальчики. Я хочу, чтобы ты сжимал меня в своих объятьях до тех пор, пока я не лопну. Давай! Схвати меня покрепче. Я хочу, чтобы ты сыграл на моих струнах. Представь, что я – твой «Стратокастер». Возьми на мне пару аккордов – так, чтобы у меня искры полетели из глаз.
На мгновение я пускаю воду из крана, чтобы затушить сигарету. Он откусывает кусок тоста, затем второй, третий, пока не доедает его до конца, и опять берется за вилку. Я стою и кручу свой любимый завиток на шее. Деннис кашляет.
– Я хочу, чтобы ты заставил меня стонать. Потому что у меня ты будешь выть и заикаться. Давай, братишка, не стесняйся. Твоя сестренка вся раскалилась. Там, между ног.
Он опять кашляет.
Я прикасаюсь к своей промежности. Мне приятно, что странно, ведь я нахожусь не где-нибудь, я на нашей просторной кухне, знакомой с детства, а моя утренняя речь во славу инцеста, в середине которой я споткнулась, вызывает во мне сомнения. Я прикасалась к себе сотни раз. Это восхитительно. И поразительно, что до сих пор не надоело. Но передо мной встала проблема: есть я и мой брат, и не понятно, что с этим делать. Элементы этого уравнения слишком обособлены друг от друга. Я слышу голос у себя в голове. И он говорит: «Ну и что это за фигня? Ты серьезно, Джил? Ты что, в самом деле хочешь трахнуться с Деннисом?» И я думаю: «Да! Да, хочу. Я вполне серьезна и чуть-чуть боюсь. Это моя миссия».
Деннис тянется за стаканом молока. Он берет его так, будто собирается сделать шахматный ход. При этом, конечно же, продолжает таращиться в журнал.
С тех пор как мы с Деннисом выросли, мы редко видели друг друга голышом. Помню, как-то он заглянул мне под платье. Я перешагнула через него, когда он чинил что-то на полу, лежа на спине. Он схватил меня за щиколотки и не отпускал. Потом посмотрел прямо вверх и сказал: «Ого, Джил!» И пропел: «Не плачь, девчонка! Ты стала взрослой!» А я видела его в ванной. Его плоскую, упругую задницу и его член, прижатый к раковине, пока он брился. Симпатичный такой. Слоновий хобот в миниатюре.
– Начинай медленно. Ты же понимаешь. Сначала оближи меня. Мои ноги и подмышки. А затем начни орудовать своим похабным язычком у меня в П. Пусть он станет молнией, и пусть ее удары разорвут меня на части.
На какое-то мгновение Деннис переводит взгляд на меня. Кажется, он вот-вот что-то скажет. Он отпускает стакан с молоком, которое так и не отхлебнул, хлюпает носом и сморкается. После чего опять возвращается к чтению, пролистывает несколько страниц й снова тянется той же рукой к стакану.
– Я хочу, чтобы у меня снесло крышу, Деннис. Мы обменяемся с тобой головами. Я буду отсасывать у тебя твоим же собственным ртом. Облизать самый кончик, а потом выжать из него всю сперму без остатка. Каждая капелька до последней попадет в мою именинную глотку. А потом я собираюсь выстрелить твоей же спермой тебе прямо в лицо. И так как мы обменялись головами, струя будет то, что надо: напористой и бьющей точно в цель. Ведь это будет рот парня, который знает, как надо плеваться. И все попадет в мои изумленные глаза. Так что мне повезет дважды: я дважды поймаю твою сперму. Естественно, мне придется заплатить за это временной слепотой, и я буду кричать: «Помогите кто-нибудь!» Так что тебе придется меня спасать. Ты ведь меня спасешь? Разве ребята не любят спасать девчонок?
Деннис переворачивает страницу своего журнала, отхлебывает сразу полстакана молока и едва заметно охает. Сидит и про себя, наверное, думает: «Ради бога, Джил! Шла бы ты в школу к своим друзьям!» Он слизывает свои молочные усы.
– Деннис, хватай меня. Трахни меня стоя. Посади меня на раковину и трахни. Давай же. Напугай меня. Я хочу, чтобы мы, словно бойскауты, содрали себе ногти… и чтобы в доме взорвались все лампочки… и штукатурка посыпалась со стен.
Ноль эмоций.
Мы с Деннисом по-настоящему близки. Целуемся, можно сказать, без передыху. Когда я просовываю свой язык к нему в рот, он немного отстраняется. Ну, вроде как стесняется. Я занимаюсь этим уже не первый год, и он еще ни разу не врезал мне. Несколько раз он даже заплетал мне волосы. У него получается туго.
– Деннис, ты просто охренеешь, когда засунешь в меня свой член. На что поспорим, что ты буквально взлетишь? Мы будем заниматься этим в гиперпространстве. Я унесу тебя с собою в горные выси. А когда ты кончишь в меня, я закричу так громко, что из могил поднимутся мертвецы, и запру навеки твой блаженный член. И тогда все плоды с грейпфрутового дерева влетят к тебе в окно и закатятся под кровать. А я все буду вращаться на твоем члене со скоростью в миллион оборотов в минуту, пока ты вновь не кончишь. Тогда я переверну тебя на живот и вылижу твой зад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
Деннису восемнадцать. Он высокий, худой и бледный. У него длинный вздернутый нос, который смахивает на трамплин в небо. Волосы у него черные (у меня темно-каштановые), а глаза – зеленые (у меня светло-карие). Деннис играет на гитаре. Его группа называется «Буттафуоко». Деннис чувствует себя песчинкой в этом огромном мире, но мне он представляется гигантом в мире лилипутов. Для меня Деннис – как Питер О'Тул в «Лоренсе Аравийском».
Наши родители час назад уехали на работу. В их отсутствие я решила не отправлять себя сегодня в школу. Несмотря на то что друзья спели бы для меня, а кто-нибудь даже преподнес праздничный торт. Но все это мне неинтересно. Сегодня я занимаюсь на дому.
– А как насчет почесать мне спинку? Ты задолжал мне как минимум десять раз. Это был бы подходящий подарок с твоей стороны. Я сниму одежду, и ты сделаешь мне массаж. Сейчас только сбегаю наверх за маслом.
Он переворачивает страницу своего журнала и вонзает вилку в кусок омлета, который, вот удивительно, все еще не съеден. Маленький желтенький кусочек отделяется от общей массы. Он подносит его к своей щеке и замирает в этом положении. Он занят чтением. Я прикуриваю сигарету и выкидываю спичку в раковину.
– А что, если мы отправимся в кладовку и потискаем друг друга прямо в одежде. Обещаю, что не буду тебя щекотать.
Я выпускаю несколько смачных колец дыма. Только он все равно на меня не смотрит. Он жует омлет, проглатывает и кладет вилку на стол.
– Деннис, послушай меня, наконец. Я серьезно. Давай живо сюда свои руки.
(Теперь я рассвирепела.)
Он держит кусок горелого хлеба у себя под носом.
– Брось чертов тост и ползи ко мне. Пусть твои руки займутся делом. Ты понимаешь, что я тебе говорю или нет? Давай посмотрим, на что способны твои одаренные пальчики. Я хочу, чтобы ты сжимал меня в своих объятьях до тех пор, пока я не лопну. Давай! Схвати меня покрепче. Я хочу, чтобы ты сыграл на моих струнах. Представь, что я – твой «Стратокастер». Возьми на мне пару аккордов – так, чтобы у меня искры полетели из глаз.
На мгновение я пускаю воду из крана, чтобы затушить сигарету. Он откусывает кусок тоста, затем второй, третий, пока не доедает его до конца, и опять берется за вилку. Я стою и кручу свой любимый завиток на шее. Деннис кашляет.
– Я хочу, чтобы ты заставил меня стонать. Потому что у меня ты будешь выть и заикаться. Давай, братишка, не стесняйся. Твоя сестренка вся раскалилась. Там, между ног.
Он опять кашляет.
Я прикасаюсь к своей промежности. Мне приятно, что странно, ведь я нахожусь не где-нибудь, я на нашей просторной кухне, знакомой с детства, а моя утренняя речь во славу инцеста, в середине которой я споткнулась, вызывает во мне сомнения. Я прикасалась к себе сотни раз. Это восхитительно. И поразительно, что до сих пор не надоело. Но передо мной встала проблема: есть я и мой брат, и не понятно, что с этим делать. Элементы этого уравнения слишком обособлены друг от друга. Я слышу голос у себя в голове. И он говорит: «Ну и что это за фигня? Ты серьезно, Джил? Ты что, в самом деле хочешь трахнуться с Деннисом?» И я думаю: «Да! Да, хочу. Я вполне серьезна и чуть-чуть боюсь. Это моя миссия».
Деннис тянется за стаканом молока. Он берет его так, будто собирается сделать шахматный ход. При этом, конечно же, продолжает таращиться в журнал.
С тех пор как мы с Деннисом выросли, мы редко видели друг друга голышом. Помню, как-то он заглянул мне под платье. Я перешагнула через него, когда он чинил что-то на полу, лежа на спине. Он схватил меня за щиколотки и не отпускал. Потом посмотрел прямо вверх и сказал: «Ого, Джил!» И пропел: «Не плачь, девчонка! Ты стала взрослой!» А я видела его в ванной. Его плоскую, упругую задницу и его член, прижатый к раковине, пока он брился. Симпатичный такой. Слоновий хобот в миниатюре.
– Начинай медленно. Ты же понимаешь. Сначала оближи меня. Мои ноги и подмышки. А затем начни орудовать своим похабным язычком у меня в П. Пусть он станет молнией, и пусть ее удары разорвут меня на части.
На какое-то мгновение Деннис переводит взгляд на меня. Кажется, он вот-вот что-то скажет. Он отпускает стакан с молоком, которое так и не отхлебнул, хлюпает носом и сморкается. После чего опять возвращается к чтению, пролистывает несколько страниц й снова тянется той же рукой к стакану.
– Я хочу, чтобы у меня снесло крышу, Деннис. Мы обменяемся с тобой головами. Я буду отсасывать у тебя твоим же собственным ртом. Облизать самый кончик, а потом выжать из него всю сперму без остатка. Каждая капелька до последней попадет в мою именинную глотку. А потом я собираюсь выстрелить твоей же спермой тебе прямо в лицо. И так как мы обменялись головами, струя будет то, что надо: напористой и бьющей точно в цель. Ведь это будет рот парня, который знает, как надо плеваться. И все попадет в мои изумленные глаза. Так что мне повезет дважды: я дважды поймаю твою сперму. Естественно, мне придется заплатить за это временной слепотой, и я буду кричать: «Помогите кто-нибудь!» Так что тебе придется меня спасать. Ты ведь меня спасешь? Разве ребята не любят спасать девчонок?
Деннис переворачивает страницу своего журнала, отхлебывает сразу полстакана молока и едва заметно охает. Сидит и про себя, наверное, думает: «Ради бога, Джил! Шла бы ты в школу к своим друзьям!» Он слизывает свои молочные усы.
– Деннис, хватай меня. Трахни меня стоя. Посади меня на раковину и трахни. Давай же. Напугай меня. Я хочу, чтобы мы, словно бойскауты, содрали себе ногти… и чтобы в доме взорвались все лампочки… и штукатурка посыпалась со стен.
Ноль эмоций.
Мы с Деннисом по-настоящему близки. Целуемся, можно сказать, без передыху. Когда я просовываю свой язык к нему в рот, он немного отстраняется. Ну, вроде как стесняется. Я занимаюсь этим уже не первый год, и он еще ни разу не врезал мне. Несколько раз он даже заплетал мне волосы. У него получается туго.
– Деннис, ты просто охренеешь, когда засунешь в меня свой член. На что поспорим, что ты буквально взлетишь? Мы будем заниматься этим в гиперпространстве. Я унесу тебя с собою в горные выси. А когда ты кончишь в меня, я закричу так громко, что из могил поднимутся мертвецы, и запру навеки твой блаженный член. И тогда все плоды с грейпфрутового дерева влетят к тебе в окно и закатятся под кровать. А я все буду вращаться на твоем члене со скоростью в миллион оборотов в минуту, пока ты вновь не кончишь. Тогда я переверну тебя на живот и вылижу твой зад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84