– Так что же, Скитер? Не хочешь ли ты отправиться со мной и стать дровосеком?
– Хочу.
– Мы не связываем себя узами брака. Просто валим деревья и живем как одна семья.
– Понимаю. – Я распустил завязки фартука, снял его и повесил на крючок. – Мне придется носить клетчатую рубашку?
– Да, – отозвался Лили. – Зайдем в магазин, а потом отправимся в лес. – Он поднялся и взял меня за руку. – Отличная была еда, малыш. Спасибо.
– Всегда пожалуйста.
ЛЫЖНЫЕ СТРАСТИ, ПОСТФАКТУМ

1
Йа, привет, добрые американцы! Прошу прощения за мой английский, но я лучше буду говорить, потому что иначе мне останется только писать. (Ха-ха. Как вам мой каламбур?). Так вот, я – большой белокурый немецкий парень. Я так всегда описываю себя людям, когда мы назначаем первое свидание, и они спрашивают, кого искать. Во всяком случае, я никогда раньше не описывал, что я сделал как сексуальная единица, но я постараюсь, потому что, как сказал бы Фрейд: «Секс – дас гут для сердца и души». По крайней мере, это очень актуальная история, потому что такие случаются только в вашей американской культуре. Я цитирую доброго доктора, потому что ему нравился секс и он был первым, кто сделал из грязи науку.
Что б там ни думали о немцах, на самом деле некоторые из них очень застенчивые, и я – один из таких парней. Особенно часто меня смущает мой размер. У меня росту два метра, и я едва могу пройти в дверь, поскольку мои плечи довольно широкие. Очевидно, леди это любят. Они еще любят сильные молодые руки и то, что находится у меня между ног. Унд так, однажды я ехал в подъемнике, а вместе со мной поднимались три американских фрау с белыми волосами. На них было много макияжа, видите ли. Внезапно, в ста метрах над землей подъемник остановился и закачался. Тогда я сказал: у меня есть одно последнее желание… Это была такая шутка, но тут… О, майн готт! Через миг они все три были голые. И все, что я видел вокруг себя – это выбритые лобки и круглые сиськи, и все эти фройляйн творили со мной удивительные вещи. Они совали свои языки мне в рот, и теребили мой член, и гладили мою попу, и все это было просто фантастиш. И как поет мой любимый американский ансамбль «Пейвмент» – «Нно, поехали, лошадки!» Я сам– то почти ничего и не делал, только следовал наставлениям из порнофильмов моего дедушки Гейнера. Это было настоящее безумие, как война. Разрушенные города, крики, вопли, огонь и бомбы. «Шнелль»! – скомандовал я под музыку взрывов, а девушки кричали, и пели, и смеялись, и все это было похоже на парад при захвате города, когда жители подносят победителю большие искусственные ключи от ворот. А победителем был я. И потом фройляйн, все трое, накинулись на меня – кровожадные и безжалостные, как коммунистическая революция. И у них были крепкие зады, которые я мял, и давил, и щипал как бандит. О люди, иногда я чувствую себя драконом. Особенно после того, как американские леди заглотали в себя шесть пинт моей мужской жидкости и ласкали мой член, и хотели всего больше, и стонали, и говорили: «Да, да». И я уже просил их полизать мне яйца, но тут подъемник шевельнулся, и мы доехали до верху. И служитель в униформе протянул им всем лыжи, а я взял мейн сноуборд. Я бордмен (это сленг сноубордистов) и еще я постмодерновый парень. Пусть будет сноуборд здесь и сейчас, потому что я не такой, как мои бабушка и дедушка. Это понятно? Так что я сказал: «Пока, девушки»! И помахал на прощание.
2
Я обожаю природу. Это значит, что мне гораздо больше нравится трахаться в лесу, нежели в четырех стенах. Вдобавок, я очень сексуальна и постоянно утомляю своего парня. Я хочу несколько раз в день, а его потолок – это один, максимум два разика. Когда я училась в колледжег я состояла в лыжной команде университета. Катались мы отвратительно, зато просто обожали вечеринки в горах…
Боже! Я обожаю свой компьютер. Давно хотела это сказать. Он такой милый. Послушнее любого щенка. Я беру его с собой в постель. Когда мой комп собирается отрубиться, он мне подмигивает и говорит: «Спокойной ночи, Тыквочка».
Ну вот, а теперь я расскажу, что со мной недавно приключилось. Все это – правда на сто процентов и очень-очень сексуально. Не так давно, катаюсь я на лыжах и чувствую, что мне надо бы пописать. Ну ладно, я отправляюсь в овражек, где уже один раз отлила без помех. Спускаю свои лиловые лыжные штанишки, присаживаюсь и спокойненько себе писаю, как вдруг… Сюрприз! Появляется парень в красной куртке с белым крестом. Лыжный патруль… Просто отпадный мальчик. Нет, ну вообще-то я не маньячка. Я не ем сырое мясо, не краду детей из колыбелек и не набрасываюсь на парней. Но вот он стоит прямо передо мной – чисто выбритый, муси-пуси, голубоглазый восторг. Я говорю:
– Привет.
А он мне:
– Ты писаешь.
Я говорю:
– Что, прости?
Я всегда переспрашиваю, даже если знаю, что парень сказал. Это плохая привычка, она ужасно бесит людей, но я ничего не могу с собой поделать. А парень повторяет:
– Ты писаешь.
И потом еще добавляет:
– У тебя суперская задница.
Тогда я говорю:
– Хочешь попользоваться?
А он мне:
– О черт! Да.
Так что я встаю и перестаю писать, а он кричит:
– Нет! Я хочу твоей водички! Давай, крошка, повисай на меня!
Йоу! Я ушам своим не верю. Всегда мечтала пописать на своего парня – и чтобы он меня тоже как следует окропил своей золотистой струйкой. Но мой дружок тут, конечно, не в игре, потому что он такой консервативный лох. Я с ним порвала еще перед новым годом.
– Ладненько, иди сюда, – говорю я. – Как тебя зовут?
Парень снимает лыжи и отвечает:
– Джон. Но друзья зовут меня Ухаб.
Я говорю:
– Bay, отвязное прозвище.
А он мне:
– Да, точно. – И спускает штаны.
У него просто офигительный член.
– Ну ничего себе, – говорю я. – Вот это размерчик. Ничего, если я его чуть-чуть пожую?
– Да не вопрос, – отвечает он. – Только смотри: ты обещала на меня пописать. Давай, а иначе я сам из тебя выдавлю это дело… Шучу, шучу.
Я берусь за его штуку и – батюшки мои!.. Какие яйца! Свешиваются чуть ли не до колен. В жизни таких не видела.
– Ты что, спрут? – спрашиваю я, начиная долизывать его супер-пупер гиганта.
– Нет, я ирландец, – говорит он. – Сожми его посильнее. Давай, стисни мой хер со всей дури. А потом укуси как следует.
Ну, я так и делаю, и тут он как заорет:
– О! Мама! Боже! – И всаживает свою штуковину мне прямо в горло. Вообще, трахаться на снегу – это надо уметь. Я заглатываю. У его спермы такой забавный вкус. Что-то типа брокколи… или морской капусты. Ну вот, а потом он ложится и говорит:
– Давай, окропи меня, детка. – Так что я снова спускаю трусы и выжимаю все остатки из своего мочевого пузыря прямо ему в рот.
– О да! – стонет он. – Давай еще!
Я сгребаю его за уши и принимаюсь елозить попой по его лицу. Трусь писькой о его нос – сперва медленно, потом быстрее, пока кончик носа не касается клитора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84