Марсель мялся, не желая меня впускать, но я успел показать ему бутылку «Перно», купленного в казино за углом.
– Это вам. Не желаете выпить со мной?
Сработало. Он пропустил меня и провел на маленькую кухню, где в полной тишине открыл бутылку и наполнил бокалы. Молча пригласил в гостиную – я вошел и сел в кресло. Вот, значит, куда Луи приходил на терапию. Не вдохновляло. Было очевидно, что и до нашего аперитива Перес не терял времени: на столике стояла початая бутылка «Перно» (я угадал) и недопитый бокал.
– Прошу вас, присаживайтесь, – сказал он и поставил мою бутылку на столик.
Коротко я рассказал о том, как чувствует себя Луи и что прогноз плох. В общем, он вряд ли выберется из комы.
– Бедный, бедный, – пробормотал Перес и отвел взгляд.
– Я слышал, вы больше не практикуете.
– Да, – мрачно подтвердил Перес. – Не практикую.
– Это из-за Луи? – Он был такой сломленный – а может, такой пьяный, – что я решил говорить без обиняков. Этот человек – развалина.
– Нет. Из-за его матери. Когда случилось несчастье, она пришла ко мне. – Перес говорил, глядя мне в глаза, – мне стало не по себе. Он отпил вина и закашлялся, на шее заходил кадык. – Она сказала, не дай бог из-за меня еще кто-нибудь пострадает.
На подоконнике я заметил бинокль. На книжных полках – альбомы по примитивному искусству, книги о художниках, какая-то классика, много Флобера. Целая полка отведена под психологию. Но квартира была аскетична: стены голые, никаких украшательств, кроме горки морских ракушек.
– Слушайте, я уже рассказал детективу Шарвийфор все, что мог, – произнес Перес. – Ответил на все ее вопросы.
Перес быстро хмелел, но, как и детектив, смотрел с пытливым профессиональным интересом. Я улыбнулся, отпил еще вина. «Перно» ударяло в голову, и это было нехорошо, потому что нам предстоял серьезный разговор. Я почти не ел. Пить надо с умом.
– А на мои ответите? – спросил я.
– Я рад помочь Луи, – ответил Перес. – Если это возможно… – Он как-то сразу сник, но взгляда не отвел. Я видел, что он порывается что-то сказать. – Натали утверждала, что я должен был это предвидеть.
– И вы тоже так думаете?
– В определенном смысле да. Я согласен с тем, что недопонял ситуацию. Не уловил определенных знаков. В чем и признался детективу.
– Вы имеете в виду Пьера Дракса?
– Я имею в виду все в совокупности, – ответил он. – Вы и не представляете. Но хочу сказать в свое оправдание…
– Я вас ни в чем не обвиняю, – поспешно вставил я. – Я не за этим сюда пришел. Не думаю, будто кто-то вообще мог это предотвратить. Но вы рассказывайте.
– Дело в том, что я работал вслепую. Натали Дракс должно была меня предупредить о некоторых вещах. До того, как она привела Луи на сеансы, я о многом ее расспросил, но она умолчала о самом важном. Если бы я знал то, что знаю теперь, я по-другому бы слушал Луи. Время от времени он повторял, что Пьер ему не родной отец. Я считал это выдумкой. А на самом деле так и оказалось. Луи не знал, что это факт, – просто слышал обрывки разговоров, ловил вибрации. У мальчика была потрясающая интуиция. И еще у него часто выплывала тема изнасилования.
Марсель замолчал и внимательно посмотрел на меня, пытаясь понять, в курсе я или нет. Я медленно кивнул.
– В общем, Луи был гораздо догадливее, чем все мы думали, – заключил Перес. – Он был талантливым ребенком. Если б я знал, что он может такое угадать… Если бы я знал, многое встало бы на свои места. Но только теперь все прояснилось.
– Вам нравился Луи? – тихо спросил я. – Мне ведь не пришлось с ним пообщаться. Каким он был?
– Удивительный, необычайно восприимчивый ребенок. Он закручивал такие истории! Я никогда не мог разобрать, где в них настоящее, где преувеличение, а где он просто-напросто сочиняет. Подтрунивает надо мной, не подпускает к тому, что его на самом деле тревожило.
– Но вам он нравился?
– Мне платили не за то, чтобы он мне нравился. Луи меня завораживал и одновременно приводил в бешенство. Порой он бывал агрессивен, что-нибудь колотил в моем доме. После того как наши сеансы прекратились, он прислал мне письмо.
– Письмо?
Внутри у меня что-то екнуло.
– Он любил писать письма. – Перес тяжело поднялся и подошел к столу в углу. Открыл ящик и вытащил сложенный лист бумаги. – Но мне он написал всего одно. Это копия, оригинал забрала полиция.
Я взглянул на письмо. Классический детский почерк – ровный и аккуратный, достойный всяческой похвалы.
– Кроме письма в конверт были вложены хомячьи какашки, – грустно улыбнулся он. – Что вполне в духе Луи. Письмо я отдал детективу Шарвийфор.
Ты жирный врун, Жирный Перес. Ты сказал, что не хочешь меня больше видеть. Ты сказал, что я невозможный. Она мне сама сказала. И еще ты обещал, что это останется между нами, а сам все наврал. Ты отстойный. Я желаю тебе, чтобы ты умер поскорее или заболел мерзкой болезнью.
Луи Дракс
Вот это гнев. Я был поражен. Ну и ребенок. Что с ним сделали, как довели до такого состояния? И кто?
Перес вытер слезы рукавом. Заметив мой взгляд, пожал плечами и отвернулся.
– Я тоже получил письмо от Луи, – медленно произнес я. Во рту пересохло. – Поэтому я и пришел к вам. Не только для того, чтобы задавать вам вопросы. Мне нужна ваша помощь.
Он резко обернулся, в глазах боль.
– Какое еще письмо? Он же в коме.
Я вытащил ксерокс письма и рецепт, протянул их Пересу. Подождал, пока тот их изучит.
– Ну? – Он посмотрел на меня. – Я ничего не понимаю. Лучше объясните.
– Ребенком и подростком я ходил во сне. Потом не делал этого много лет. Но недавно, когда появился Луи, я снова начал. Только я особо никуда не ходил. Я писал письма. Я написал это письмо, еще одно – для Натали, и еще выписал ей этот рецепт. Написал их во сне – у меня есть видеозапись.
Перес медленно кивнул, не отрывая от меня взгляда. Я видел, как в голове его роятся вопросы, видел, как нарастает волнение.
– Инсулин. Хлороформ. Мышьяк. Газ зарин. Семена люпинов, – бормотал Перес. А потом хлопнул по столу так, что зазвенели бокалы. – Это Луи. Абсолютно точно. Он всякие факты собирал. Про медицинские аномалии, про яды. Все совпадает. Это Луи. Поразительно. И письмо тоже. Это Луи.
У меня отлегло от сердца.
– А я уж начал подумывать, что схожу с ума, – признался я.
– Неудивительно, – кивнул Перес. – И вы не поделились с полицией, потому что они все равно бы не поверили, что это Луи.
Он сказал это сухо, не упрекая.
– Да.
– Вас можно понять, – сказал Перес. – Но стоит очень серьезно все обдумать.
Потом мы долго говорили. Он загорелся и своим волнением заразил меня. Я был напуган, сбит с толку и растерян – пожалуй, не в силах оценить происходящее, помимо вреда моей репутации. Но теперь я смотрел под другим углом. Мы получили шанс. Надежду для Луи – и, возможно, искупление для человека, вбившего себе в голову, будто именно он отправил Луи на тот свет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
– Это вам. Не желаете выпить со мной?
Сработало. Он пропустил меня и провел на маленькую кухню, где в полной тишине открыл бутылку и наполнил бокалы. Молча пригласил в гостиную – я вошел и сел в кресло. Вот, значит, куда Луи приходил на терапию. Не вдохновляло. Было очевидно, что и до нашего аперитива Перес не терял времени: на столике стояла початая бутылка «Перно» (я угадал) и недопитый бокал.
– Прошу вас, присаживайтесь, – сказал он и поставил мою бутылку на столик.
Коротко я рассказал о том, как чувствует себя Луи и что прогноз плох. В общем, он вряд ли выберется из комы.
– Бедный, бедный, – пробормотал Перес и отвел взгляд.
– Я слышал, вы больше не практикуете.
– Да, – мрачно подтвердил Перес. – Не практикую.
– Это из-за Луи? – Он был такой сломленный – а может, такой пьяный, – что я решил говорить без обиняков. Этот человек – развалина.
– Нет. Из-за его матери. Когда случилось несчастье, она пришла ко мне. – Перес говорил, глядя мне в глаза, – мне стало не по себе. Он отпил вина и закашлялся, на шее заходил кадык. – Она сказала, не дай бог из-за меня еще кто-нибудь пострадает.
На подоконнике я заметил бинокль. На книжных полках – альбомы по примитивному искусству, книги о художниках, какая-то классика, много Флобера. Целая полка отведена под психологию. Но квартира была аскетична: стены голые, никаких украшательств, кроме горки морских ракушек.
– Слушайте, я уже рассказал детективу Шарвийфор все, что мог, – произнес Перес. – Ответил на все ее вопросы.
Перес быстро хмелел, но, как и детектив, смотрел с пытливым профессиональным интересом. Я улыбнулся, отпил еще вина. «Перно» ударяло в голову, и это было нехорошо, потому что нам предстоял серьезный разговор. Я почти не ел. Пить надо с умом.
– А на мои ответите? – спросил я.
– Я рад помочь Луи, – ответил Перес. – Если это возможно… – Он как-то сразу сник, но взгляда не отвел. Я видел, что он порывается что-то сказать. – Натали утверждала, что я должен был это предвидеть.
– И вы тоже так думаете?
– В определенном смысле да. Я согласен с тем, что недопонял ситуацию. Не уловил определенных знаков. В чем и признался детективу.
– Вы имеете в виду Пьера Дракса?
– Я имею в виду все в совокупности, – ответил он. – Вы и не представляете. Но хочу сказать в свое оправдание…
– Я вас ни в чем не обвиняю, – поспешно вставил я. – Я не за этим сюда пришел. Не думаю, будто кто-то вообще мог это предотвратить. Но вы рассказывайте.
– Дело в том, что я работал вслепую. Натали Дракс должно была меня предупредить о некоторых вещах. До того, как она привела Луи на сеансы, я о многом ее расспросил, но она умолчала о самом важном. Если бы я знал то, что знаю теперь, я по-другому бы слушал Луи. Время от времени он повторял, что Пьер ему не родной отец. Я считал это выдумкой. А на самом деле так и оказалось. Луи не знал, что это факт, – просто слышал обрывки разговоров, ловил вибрации. У мальчика была потрясающая интуиция. И еще у него часто выплывала тема изнасилования.
Марсель замолчал и внимательно посмотрел на меня, пытаясь понять, в курсе я или нет. Я медленно кивнул.
– В общем, Луи был гораздо догадливее, чем все мы думали, – заключил Перес. – Он был талантливым ребенком. Если б я знал, что он может такое угадать… Если бы я знал, многое встало бы на свои места. Но только теперь все прояснилось.
– Вам нравился Луи? – тихо спросил я. – Мне ведь не пришлось с ним пообщаться. Каким он был?
– Удивительный, необычайно восприимчивый ребенок. Он закручивал такие истории! Я никогда не мог разобрать, где в них настоящее, где преувеличение, а где он просто-напросто сочиняет. Подтрунивает надо мной, не подпускает к тому, что его на самом деле тревожило.
– Но вам он нравился?
– Мне платили не за то, чтобы он мне нравился. Луи меня завораживал и одновременно приводил в бешенство. Порой он бывал агрессивен, что-нибудь колотил в моем доме. После того как наши сеансы прекратились, он прислал мне письмо.
– Письмо?
Внутри у меня что-то екнуло.
– Он любил писать письма. – Перес тяжело поднялся и подошел к столу в углу. Открыл ящик и вытащил сложенный лист бумаги. – Но мне он написал всего одно. Это копия, оригинал забрала полиция.
Я взглянул на письмо. Классический детский почерк – ровный и аккуратный, достойный всяческой похвалы.
– Кроме письма в конверт были вложены хомячьи какашки, – грустно улыбнулся он. – Что вполне в духе Луи. Письмо я отдал детективу Шарвийфор.
Ты жирный врун, Жирный Перес. Ты сказал, что не хочешь меня больше видеть. Ты сказал, что я невозможный. Она мне сама сказала. И еще ты обещал, что это останется между нами, а сам все наврал. Ты отстойный. Я желаю тебе, чтобы ты умер поскорее или заболел мерзкой болезнью.
Луи Дракс
Вот это гнев. Я был поражен. Ну и ребенок. Что с ним сделали, как довели до такого состояния? И кто?
Перес вытер слезы рукавом. Заметив мой взгляд, пожал плечами и отвернулся.
– Я тоже получил письмо от Луи, – медленно произнес я. Во рту пересохло. – Поэтому я и пришел к вам. Не только для того, чтобы задавать вам вопросы. Мне нужна ваша помощь.
Он резко обернулся, в глазах боль.
– Какое еще письмо? Он же в коме.
Я вытащил ксерокс письма и рецепт, протянул их Пересу. Подождал, пока тот их изучит.
– Ну? – Он посмотрел на меня. – Я ничего не понимаю. Лучше объясните.
– Ребенком и подростком я ходил во сне. Потом не делал этого много лет. Но недавно, когда появился Луи, я снова начал. Только я особо никуда не ходил. Я писал письма. Я написал это письмо, еще одно – для Натали, и еще выписал ей этот рецепт. Написал их во сне – у меня есть видеозапись.
Перес медленно кивнул, не отрывая от меня взгляда. Я видел, как в голове его роятся вопросы, видел, как нарастает волнение.
– Инсулин. Хлороформ. Мышьяк. Газ зарин. Семена люпинов, – бормотал Перес. А потом хлопнул по столу так, что зазвенели бокалы. – Это Луи. Абсолютно точно. Он всякие факты собирал. Про медицинские аномалии, про яды. Все совпадает. Это Луи. Поразительно. И письмо тоже. Это Луи.
У меня отлегло от сердца.
– А я уж начал подумывать, что схожу с ума, – признался я.
– Неудивительно, – кивнул Перес. – И вы не поделились с полицией, потому что они все равно бы не поверили, что это Луи.
Он сказал это сухо, не упрекая.
– Да.
– Вас можно понять, – сказал Перес. – Но стоит очень серьезно все обдумать.
Потом мы долго говорили. Он загорелся и своим волнением заразил меня. Я был напуган, сбит с толку и растерян – пожалуй, не в силах оценить происходящее, помимо вреда моей репутации. Но теперь я смотрел под другим углом. Мы получили шанс. Надежду для Луи – и, возможно, искупление для человека, вбившего себе в голову, будто именно он отправил Луи на тот свет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57