Волков развил большую энергию, торопясь собрать законтрактованный им хлопок. Его приказчики вместе с поручителями не оставляли в покое дехкан, понуждая их быстрее сдавать сырец. Они ежедневно объезжали курганчи, сле-
дили за сбором хлопка с полей, не давали ему залеживаться на хирманах.
Хакимы предупредительно выполняли все требования Волкова и не раз бросали в кишлаки своих нукеров в помощь его приказчикам. Оказывать помощь этому русскому дельцу им приказывали из диван-ханы хивинского хана.
К концу ноября Волков скупил сырца в два раза больше чем законтрактовал. Часть его Волков успел очистить и отправить к железной дороге, а часть, по распоряжению Клингеля, держал в амбарах.
К началу декабря весь хлопок был убран с полей. А между тем многие коммерсанты еще не выполнили своих обязательств по договорам поставки. Из телеграмм, получаемых банком, коммерсанты знали об оживлении на Московской бирже спроса на туркестанский хлопок, о повышении на него цен. За крупные деньги чиновник почтово-телеграфной конторы снабжал всех коммерсантов копиями телеграфной переписки Волкова с крупной мануфактурной фирмой. Из этой переписки было видно, что фирма предлагала Волкову купить для нее хлопок по ценам намного выше тех, которые за последние дни стояли на рынке. Волков в клубе хвастался своими будущими громадными закупками хлопка, ряду промышленников он предлагал высокие цены за имеющееся у них очищенное волокно.
Это положило конец колебаниям самых осторожных промышленников. Они бросились скупать сырец, рвали его из рук мелких скупщиков, коммиссионеров. В короткое время цена хлопка увеличилась вдвое. Клингель щедро открывал кредиты коммерсантам на закупку хлопка. Ссуды широко выдавались по специальным счетам, обеспеченным хлопком, транспортными документами, векселями. Волков, которому Клингель показывал векселя, предъявленные Мешковым к учету, смеялся: большинство векселей было подписано приказчиками Мешкова, его сторожами, конюхами.
Весь ажиотаж этот на хлопковом рынке продолжался две недели. Он был искусственно создан директором банка совместно с Волковым. Высокие цены на хлопок держались до тех пор, пока Волков не продал коммерсантам через подставных лиц весь накопленный им
запас сырца, пока коммерсанты целиком не использовали кредитов, открытых им банком,
С середины декабря цены на хлопок начали стремительно падать. Они упали еше больше, когда выяснилась подложность телеграфной переписи Волкова с московской мануфактурной фирмой. По жалобе коммерсантов чиновник, снабжавший их фальшивыми телеграммами, был уволен, он уехал богатым человеком. Ревизия, назначенная округом, обнаружила задержку телеграмм местных коммерсантов с запросами о состоянии хлопкового рынка в Москве. Вслух говорили, что и телеграммы банка сочинялись Волковым и Клин-гелем.
Группа коммерсантов обратилась в Правление банка с жалобой на Клингеля. Они обвиняли его в намеренном обмане их подложными телеграммами, в спекуляции хлопком совместно с Волковым.
Правление банка переслало жалобу промышленников своему директору и потребовало от него объяснений. Родственник Клингеля, член правления банка, сообщил ему о назначении ревизии.
Жалоба коммерсантов озлобила Клингеля, он возмущенно рассказывал о ней Волкову.
— Подумай только, какая подлость!— говорил он своему компаньону.— Ведь не я же сам показывал им эти подложные телеграммы, они тайком покупали их у телеграфиста, а теперь винят меня.
Он потребовал от промышленников или немедленного погашения выданных ссуд или взноса разницы между последними ценами рынка и теми спекулятивными, по которым они закладывали сырец. Он угрожал подачей к взысканию, протестами векселей.
Рыжий родственник Волкова, инициатор жалобы, первый пал жертвой гнева Клингеля. Для погашения своей задолженности банку он вынужден был продать свой дом, свои земли и, окончательно разоренный, проклиная Волкова, уехал с семьей в Ташкент.
Мешков и Сыщеров также получили требование банка о взносе разницы между первоначальной и последней оценкой заложенного хлопка. Они вместе приехали в банк.
Обычно вежливый и корректный, Клингель на этот раз принял их сухо.
— Мы с просьбицей, Самуил Федорович,— сказал Мешков, тяжело опускаясь в кресло. Его огромный живот мягко лег на колени.
— Прижимаете вы нас, Самуил Федорович,— сопя и вздыхая, продолжал Мешков.— С хлопком у нас, сами знаете, плохо. Купили дорого, а запродали дешево, в дороге он к тому же. Чем же это нам теперь разницу банку платить?
— Я готов согласиться на дополнительное обеспечение,— сказал Клингель после некоторого размышления.— Но что вы мне можете предложить?
Мешков развел руками. Предложить ему было нечего, кроме завода или плантации, но банк не брал в залог недвижимости.
Лицо Клингеля выразило сочувственное внимание, когда Мешков откровенно рассказал ему о положении своих дел.
— Не мы одни, и Волков, ваш самый большой клиент, тоже попал на хлопке,— говорил Мешков.— Он ведь купил хлопка побольше нас, как он с вами разделается, уж и не знаем...
Клингель не выдержал, рассмеялся.
— Напрасно вы о нем беспокоитесь, господа. Господин Волков прекрасно заработал на повышении цен. Говорят, что это дало ему около миллиона рублей.
Сыщеров присунулся к столу, его огромные руки с длинными узловатыми пальцами судорожно сцепились. Он, заикаясь, спросил:
— П... п... позвольте, как же это заработал? Ведь он тоже покупал?
Клингель засмеялся еще сильнее, выражение сухости и официальности слетело с его лица. Он смотрел ласково и добро на растерянных коммерсантов.
— Господин Волков купил весь хлопок до подъема цен и купил много больше того, что ему было нужно по договору с банком. Банк потребовал от него погашения кредита. А Волков умело использовал настроение рынка и очень выгодно продал свои излишки. Он никак не мог пострадать, это неверные слухи, господа. Коммерсант не должен верить слухам, коммерсант должен быть трезвым политиком.
Ни тесгь, ни зять не поняли сразу, что они, как и многие коммерсанты, стали жертвой аферы Волкова,
поддержанного банком, что они покупали по бешеным ценам хлопок, принадлежащий именно Волкову.
Наставительный тон директора банка взорвал Мешкова.
— Все разорились, а Волков нет. Это... жульниче-ство, это обман, это...— Мешков задыхался от ярости.
Клингель перестал улыбаться, лицо его приняло прежнее официальное выражение, но он ни слова не ответил на брань, которой Мешков осыпал Волкова. Торжество Клингеля было полное. Ни один крупный коммерсант не избежал спекулятивной горячки, все они теперь были прочно связаны с Русско-Азиатским банком, все их предприятия, весь рынок хлопка поступал под контроль банка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
дили за сбором хлопка с полей, не давали ему залеживаться на хирманах.
Хакимы предупредительно выполняли все требования Волкова и не раз бросали в кишлаки своих нукеров в помощь его приказчикам. Оказывать помощь этому русскому дельцу им приказывали из диван-ханы хивинского хана.
К концу ноября Волков скупил сырца в два раза больше чем законтрактовал. Часть его Волков успел очистить и отправить к железной дороге, а часть, по распоряжению Клингеля, держал в амбарах.
К началу декабря весь хлопок был убран с полей. А между тем многие коммерсанты еще не выполнили своих обязательств по договорам поставки. Из телеграмм, получаемых банком, коммерсанты знали об оживлении на Московской бирже спроса на туркестанский хлопок, о повышении на него цен. За крупные деньги чиновник почтово-телеграфной конторы снабжал всех коммерсантов копиями телеграфной переписки Волкова с крупной мануфактурной фирмой. Из этой переписки было видно, что фирма предлагала Волкову купить для нее хлопок по ценам намного выше тех, которые за последние дни стояли на рынке. Волков в клубе хвастался своими будущими громадными закупками хлопка, ряду промышленников он предлагал высокие цены за имеющееся у них очищенное волокно.
Это положило конец колебаниям самых осторожных промышленников. Они бросились скупать сырец, рвали его из рук мелких скупщиков, коммиссионеров. В короткое время цена хлопка увеличилась вдвое. Клингель щедро открывал кредиты коммерсантам на закупку хлопка. Ссуды широко выдавались по специальным счетам, обеспеченным хлопком, транспортными документами, векселями. Волков, которому Клингель показывал векселя, предъявленные Мешковым к учету, смеялся: большинство векселей было подписано приказчиками Мешкова, его сторожами, конюхами.
Весь ажиотаж этот на хлопковом рынке продолжался две недели. Он был искусственно создан директором банка совместно с Волковым. Высокие цены на хлопок держались до тех пор, пока Волков не продал коммерсантам через подставных лиц весь накопленный им
запас сырца, пока коммерсанты целиком не использовали кредитов, открытых им банком,
С середины декабря цены на хлопок начали стремительно падать. Они упали еше больше, когда выяснилась подложность телеграфной переписи Волкова с московской мануфактурной фирмой. По жалобе коммерсантов чиновник, снабжавший их фальшивыми телеграммами, был уволен, он уехал богатым человеком. Ревизия, назначенная округом, обнаружила задержку телеграмм местных коммерсантов с запросами о состоянии хлопкового рынка в Москве. Вслух говорили, что и телеграммы банка сочинялись Волковым и Клин-гелем.
Группа коммерсантов обратилась в Правление банка с жалобой на Клингеля. Они обвиняли его в намеренном обмане их подложными телеграммами, в спекуляции хлопком совместно с Волковым.
Правление банка переслало жалобу промышленников своему директору и потребовало от него объяснений. Родственник Клингеля, член правления банка, сообщил ему о назначении ревизии.
Жалоба коммерсантов озлобила Клингеля, он возмущенно рассказывал о ней Волкову.
— Подумай только, какая подлость!— говорил он своему компаньону.— Ведь не я же сам показывал им эти подложные телеграммы, они тайком покупали их у телеграфиста, а теперь винят меня.
Он потребовал от промышленников или немедленного погашения выданных ссуд или взноса разницы между последними ценами рынка и теми спекулятивными, по которым они закладывали сырец. Он угрожал подачей к взысканию, протестами векселей.
Рыжий родственник Волкова, инициатор жалобы, первый пал жертвой гнева Клингеля. Для погашения своей задолженности банку он вынужден был продать свой дом, свои земли и, окончательно разоренный, проклиная Волкова, уехал с семьей в Ташкент.
Мешков и Сыщеров также получили требование банка о взносе разницы между первоначальной и последней оценкой заложенного хлопка. Они вместе приехали в банк.
Обычно вежливый и корректный, Клингель на этот раз принял их сухо.
— Мы с просьбицей, Самуил Федорович,— сказал Мешков, тяжело опускаясь в кресло. Его огромный живот мягко лег на колени.
— Прижимаете вы нас, Самуил Федорович,— сопя и вздыхая, продолжал Мешков.— С хлопком у нас, сами знаете, плохо. Купили дорого, а запродали дешево, в дороге он к тому же. Чем же это нам теперь разницу банку платить?
— Я готов согласиться на дополнительное обеспечение,— сказал Клингель после некоторого размышления.— Но что вы мне можете предложить?
Мешков развел руками. Предложить ему было нечего, кроме завода или плантации, но банк не брал в залог недвижимости.
Лицо Клингеля выразило сочувственное внимание, когда Мешков откровенно рассказал ему о положении своих дел.
— Не мы одни, и Волков, ваш самый большой клиент, тоже попал на хлопке,— говорил Мешков.— Он ведь купил хлопка побольше нас, как он с вами разделается, уж и не знаем...
Клингель не выдержал, рассмеялся.
— Напрасно вы о нем беспокоитесь, господа. Господин Волков прекрасно заработал на повышении цен. Говорят, что это дало ему около миллиона рублей.
Сыщеров присунулся к столу, его огромные руки с длинными узловатыми пальцами судорожно сцепились. Он, заикаясь, спросил:
— П... п... позвольте, как же это заработал? Ведь он тоже покупал?
Клингель засмеялся еще сильнее, выражение сухости и официальности слетело с его лица. Он смотрел ласково и добро на растерянных коммерсантов.
— Господин Волков купил весь хлопок до подъема цен и купил много больше того, что ему было нужно по договору с банком. Банк потребовал от него погашения кредита. А Волков умело использовал настроение рынка и очень выгодно продал свои излишки. Он никак не мог пострадать, это неверные слухи, господа. Коммерсант не должен верить слухам, коммерсант должен быть трезвым политиком.
Ни тесгь, ни зять не поняли сразу, что они, как и многие коммерсанты, стали жертвой аферы Волкова,
поддержанного банком, что они покупали по бешеным ценам хлопок, принадлежащий именно Волкову.
Наставительный тон директора банка взорвал Мешкова.
— Все разорились, а Волков нет. Это... жульниче-ство, это обман, это...— Мешков задыхался от ярости.
Клингель перестал улыбаться, лицо его приняло прежнее официальное выражение, но он ни слова не ответил на брань, которой Мешков осыпал Волкова. Торжество Клингеля было полное. Ни один крупный коммерсант не избежал спекулятивной горячки, все они теперь были прочно связаны с Русско-Азиатским банком, все их предприятия, весь рынок хлопка поступал под контроль банка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82