Матиас беспокойно заерзал на стуле и бросил на мастера испытующий взгляд. Он, видимо, не понимал, к чему тот клонит. Чтобы поддержать легкий шутливый тон разговора, Матиас с улыбкой ответил:
— Легко сказать — посватайтесь! Какой же мастер отдаст свою дочку за Лутса, лишенного этой важной закорючки?
— А почему бы?
Вот Лутц и оказался на опасном месте! Эти несколько невинных словечек увлекли его на скользкий лед. Естественно было бы сейчас услышать его вопрос: «А вы, например, мастер Виттельбах, выдали бы за меня свою дочку?..» Мастер Виттельбах ждал этого вопроса, у него был даже готов подходящий шутливый ответ — ответ уклончивый, не содержавший ни «да», ни «нет». Но Матиас Лутц ни о чем не спросил. Он только махнул рукой и поспешил перевести речь на другое.
Это, по мнению мастера, было подозрительно, очень подозрительно. Виттельбаху даже стало стыдно — настолько подозрительным ему все это казалось. Ведь что он сейчас сделал? Он предложил этому мужчине свою дочь — прямо-таки предложил. Во всяком случае, тот, наверное, понял его слова именно так. И этот мужчина отказался от его дочери! Махнул рукой и переменил разговор...
А Матиас Лутц думал: «Как странно! Мне велено при подходящем случае обиняком выведать у мастера, согласен ли он отдать мне в жены свою дочь. А получается, что мастер выведывает у меня, хочу ли я жениться на его дочери! А я, дурак, машу рукой и перевожу разговор на другое! Если бы Берта это знала! О-о, если бы Берта знала!..— Но Матиас тут же добавил, стараясь себя утешить: — Но ведь время еще терпит. Тем смелее я смогу выступить в следующий раз. Если не ошибаюсь, родители Берты и впрямь уже готовы сдаться...»
— Ваше здоровье! — воскликнул мастер Виттельбах.
— Ваше здоровье! — ответил подмастерье Матиас. И они дружески чокнулись.
Но мастер Виттельбах не хотел останавливаться на полпути. Медленно поднося ко рту стакан и маленькими глотками отпивая вино, он прикидывал, как ему сделать следующий шаг. Разумеется, поосмотрительнее.
Они долго говорили о всяких сторонних предметах, потом мастер Виттельбах вдруг вздохнул и разрешился от бремени такой оригинальнейшей сентенцией: у каждого человека есть свои заботы. Один о своих собственных делах беспокоится, другой еще и о чужих. Взять хотя бы эту историю с Леной Паю...
— Если они все же в конце концов явятся и найдут ее у меня в доме...— сказал мастер, спичкой чертя на столе извилистые линии,— тогда я уж и в самом деле не знаю, что делать. Помещик имеет право требовать своих людей обратно, а полиция обязана высылать беспаспортных в те волости, где они числятся.
Матиас Лутц слушал напряженно, очень напряженно.
— Но вы ведь обещали через секретаря Рутова...
— Знаю, знаю, милейший, но этого господина сейчас нет в городе. А за это время мало ли что может случиться! Вы же сами понимаете — по приказанию барона ее сейчас везде разыскивают, и в городе и в деревне. Полиция пронюхает каким-нибудь образом, нагрянут ко мне — что я тогда им скажу, я и сам но знаю.
— По вы жо по выдадито им девушку!
«Лгп-а! — подумал мастер.— Вот ты и снова поскользнулся!»
— Л что же я им должен буду ответить? — спросил он.
— Что в вашем доме такой девушки нет... само собой разумеется!
— А если они мне не поверят и устроят обыск?
Да, тут и Лутц растерялся. Его пальцы, вертевшие пробку от бутылки, задрожали.
— Тогда вам надо бы немедленно заявить об этом деле губернатору,— озабоченно сказал он.
— )1 бы охотно пая пил, если можно было бы надеяться на хороший исход,— возразил мастер.— Но, как мы знаем, губернатор тоже эстляндский дворянин, и что может значить мое слово для такого важного господина! Если губернатор что-либо и сделает, то только по просьбе влиятельного лица. А у нас сейчас такого нет.
— Но что-нибудь все же надо предпринять! — воскликнул Лутц с горячностью, несколько излишней.— Нельзя же человека бросать в когти хищнику! Это было бы просто подло! Неужели нет больше справедливости на земле?
Мастер Виттельбах, улыбаясь, погладил свою бороду.
— Ну, ну, Лутц, вы уже совсем из себя выходите! — заметил он.— Да впрочем, понятно, почему эта история вас так глубоко волнует...
— Меня?
— Да, да, вас, именно вас! — И мастер Виттельбах лукаво усмехнулся, прищурив один глаз.— Или вы думаете, что в доме у нас все слепые? Хе-хе, как бы не так, мы тоже видим, что Лена — прехорошенькая девочка и что эта хорошенькая девочка нашему Лутцу нравится... больше чем нравится!.. Но, черт побери, что же в этом плохого? Стыдиться вам тут совсем нечего!
Последнее восклицание Виттельбаха имело свою причину. Если при первых фразах мастера, которыми тот хотел выпытать мысли собеседника, Матиас побледнел, то сейчас его лицо залилось густым румянцем, тем невольным румянцем, от которого даже иные закоренелые преступники не могут избавиться.
Матиас был, видимо, так испуган подозрениями мастера, что сперва не мог произнести ни слова. А когда он наконец начал отпираться — с жаром, почти сердито,— было уже поздно, он и сам почувствовал, насколько это неубедительно. Его запальчивость скорее подтверждала мнение мастера, чем опровергала его.
Мастеру стало жалко Матиаса, попавшего в такое неловкое положение, и он великодушно перевел разговор на другие темы. Да он и мог теперь проявить великодушие — ведь цель была достигнута, поручение супруги выполнено как по писаному.
Вскоре собеседники покинули ресторан. Подмастерье шагал домой задумчивый и молчаливый. Когда они вошли в переднюю, Виттельбах, прежде чем подняться по лестнице к себе, отечески потрепал Матиаса по плечу и сказал:
— Ничего, не беда. Шутка шуткой и остается.
— Я и надеюсь, что это была только шутка,— отозвался подмастерье, и в голосе его послышалось раздражение.
А Виттельбах, тихонько насвистывая, стал подниматься по ступенькам...
В эту ночь Матиас заснул очень поздно. Мастер Виттельбах лишил его покоя. Как этот человек мог прийти к подобной мысли? Разве между Леной и им, Матиасом, произошло что-нибудь, дающее повод к таким предположениям? Ничего между ними не было. Лена Паю славная девушка — это верно. Но она ведь пришлась по душе не только ему, но и всем домашним; и то, что она ому нравится, еще не дает основания для таких суждений, какие высказал мастер.
Матиас был просто напуган странным открытием мастера. Слова Виттельбаха внесли в его душу что-то доселе неведомое, всколыхнули чувства, до сих пор дремавшие. Лутц обхватил голову руками и спросил себя: что за буря бушует в его груди? Почему эта шутка, какими обычно подтрунивают над молодыми людьми, так его взволновала? Разве он не был тайно обручен с Бертой Виттельбах, разве не поклялся ей в верности, разве не хотел достойно сдержать свою клятву, разве не боролся вместе с Бертой за их будущее которое сулило ему все, чего он жаждал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92