Некоторое время ей лучше побыть на Вашингтон-Стрит. Никто не узнает, что она там. А как только мистер Соваж вернется в город, он будет извещен и приедет за ней. Он сможет представить всем правдоподобную историю относительно ее отсутствия и возвращения.
В том, что Ален на это способен, я не сомневалась. Мне следовало бы вздохнуть с облегчением от такого разумного совета, но я никак не могла забыть, что не выполнила своего долга и не оправдала доверия Алена. То, что нам пришлось идти в такое место, чтобы найти Викторину…
То, что Сели говорила об ее браке с Кристофом, могло быть всего лишь предлогом, под которым он добился содействия от этой женщины. Однако возможно, что девушка уверена, будто прошла через какой-то обряд венчания. Если так, Ален знает, как с этим разобраться. Но если хотя бы слух об этом ночном приключении достигнет круга, где вращается Викторина – она погибла.
Поэтому, снова вступив во владения миссис Плезант, облегчения я не чувствовала, лишь мучилась тревогой и дурными предчувствиями.
Мы не вернулись в гостиную, а быстро поднялись через два пролета лестницы на третий этаж. Здесь наша хозяйка ввела нас в спальню, не блиставшую роскошью, но достаточно удобную, чтобы предположить, что она содержит свою прислугу – если это была комната прислуги – очень хорошо.
Я подталкивала Викторину перед собой. Но как только миссис Плезант захлопнула дверь, этот звук подействовал на мою подопечную, как звон будильника. Она рванулась в моих руках и повернулась ко мне. В свете лампы, которую держала миссис Плезант, ее лицо исказилось от ярости, а скрюченные пальцы попытались вцепиться мне в глаза.
– Пусти меня! – Ее голос поднялся до визга.
Миссис Плезант быстро приблизилась к ней сзади. Пока мы боролись, мне не хватило сил, чтобы уберечься от болезненной царапины на щеке, но тут наша хозяйка схватила Викторину за локти и крепко стиснула их. Викторина продолжала вырываться, но миссис Плезант сумела зажать рот девушки ладонью, превратив ее вопли в невнятное бормотание.
– Вон оттуда… – Миссис Плезант мотнула головой. – Бутылочка на полке. Налейте несколько капель на носовой платок и прижмите ей к носу… быстро!
Викторина отбивалась так жестоко, что волокла за собой миссис Плезант взад-вперед по полу. Я поспешила исполнить приказ. Но когда я вернулась с бутылочкой и платком в руках, Викторина прекратила борьбу. Ее глаза, видные из-под руки миссис Плезант, утратили убийственный блеск, столь пугавший меня.
– Ей сейчас лучше. Викторина, я не хочу пользоваться этим, я хочу только помочь вам. Если мы вас отпустим, вы будете вести себя тихо и слушаться нас… ну, пожалуйста…
Девушка кивнула и миссис Плезант отпустила ее. Но, хотя она больше не визжала и даже не пыталась снова броситься на меня, в ее лице оставалось нечто такое, что сильно пугало меня. Сейчас она разглядывала нас с такой снисходительностью, какую человек, облеченный абсолютной властью, может испытывать к рабам, с которыми может поступить как ему угодно и в любое время.
Она молча переводила взгляд с меня на миссис Плезант. Рука ее потянулась к горлу и легла на змеиное ожерелье, то ли для того, чтобы защитить его от посторонних взглядов, то ли затем, чтобы прикоснуться к талисману, придающему смелости.
Затем Викторина резким голосом повторила фразу, прозвучавшую для меня полной тарабарщиной. Но миссис Плезант, казалось, это не слишком позабавило. Я осознала, что присутствую при поединке характеров в непонятной мне сфере. В такой, где Викторина полностью доверяла себе и где ожидала только победы. Снова и снова эти странные звуки слетали с ее губ в каденции ритуального песнопения.
Миссис Плезант указала на руку Викторины, лежавшую на змеином ожерелье. Затем ответила негромкой фразой, однако ее веские слова заглушили пение Викторины. Девушка смолкла. Она вздрогнула, жестом защиты подняв обе руки к своему змеиному ожерелью. Вид у нее стал как у затравленного животного, взгляд больше не был прикован к противнице, а метался по сторонам, словно она оказалась в ловушке и отчаянно искала выхода.
Миссис Плезант отступила к двери. Прежде чем взяться за ручку, она достала из кармана нечто, показавшееся мне обычным куском мела. К моему удивлению она остановилась, чтобы нарисовать на тускло-коричневом ковре серию фигурок, столь примитивных, что их мог бы изобразить и малый ребенок. Затем, не взглянув на меня, она молча вышла, захлопнув за собой дверь.
Викторина споткнулась о кровать, и скорее рухнула на нее, чем села. Руки она поднесла к лицу и закрыла ими глаза. Думая, что она плачет, я подошла к ней.
Значение этой перемены, равно как и последних действий миссис Плезант, оставалось для меня тайной. Но если бы Викторина обратилась сейчас ко мне, возможно, эта ужасная ночь дала бы наконец какой-то хороший итог.
Я осторожно протянула руку и коснулась ее плеча. Она вздрогнула и опустила руки, чтобы взглянуть на меня. Со своей затемненной кожей она была так непохожа на знакомую мне Викторину, что мне казалось, будто я смотрю в лицо неизвестной женщины. К тому же и в выражении его появились едва уловимая, но неприятная перемена.
– Тамарис… Тамарис, которая всегда права, всегда корректна, всегда леди! – Ее голос был очень тих. – Тамарис! – Она указала на меня пальцем, но как-то странно, будто показывала на меня кому-то невидимому, находившемуся сейчас вместе с нами в комнате.
Конечно, это была всего лишь мрачная фантазия, однако я невольно оглянулась кругом.
– Ты глубоко увязла, Тамарис. Поэтому черный петух прокричит для тебя, а белый петух умрет. Хотя, возможно, этого ты уже не увидишь. И Он Сам, – ее рука снова легла на зловещее ожерелье, пальцы поглаживали эмалевые чешуйки, – выйдет из могилы, чтобы…
– Викторина! – прервала я ее жуткие причитания. – Что за чепуху вы говорите?
Она улыбнулась, и впервые в жизни я поняла, насколько улыбка может быть ужаснее оскала.
– Ты ведь не понимаешь, правда? Но она, – ее палец указал на дверь, – понимает. Она думает, будто знает очень много! Но перед знаниями Кристофа ее знания – ничто! – Последнее слово она страстно выкрикнула.
Фантазии… моя голова была буквально переполнена дикими фантазиями, порожденными событиями этой ужасной ночи. Итак, это вуду – вера в темных духов таинственного африканского континента, завезенная в Новый Свет рабами, что использовали всякую возможность отомстить своим угнетателям. И главную опасность для Викторины составляло именно вуду. Неужели она добровольно или под чужим влиянием стала стала настолько привержена этой злобной вере, что отвернулась от собственной крови и расы, так же переменившись душой, как она затемнила кожу, чтобы принадлежать другому народу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
В том, что Ален на это способен, я не сомневалась. Мне следовало бы вздохнуть с облегчением от такого разумного совета, но я никак не могла забыть, что не выполнила своего долга и не оправдала доверия Алена. То, что нам пришлось идти в такое место, чтобы найти Викторину…
То, что Сели говорила об ее браке с Кристофом, могло быть всего лишь предлогом, под которым он добился содействия от этой женщины. Однако возможно, что девушка уверена, будто прошла через какой-то обряд венчания. Если так, Ален знает, как с этим разобраться. Но если хотя бы слух об этом ночном приключении достигнет круга, где вращается Викторина – она погибла.
Поэтому, снова вступив во владения миссис Плезант, облегчения я не чувствовала, лишь мучилась тревогой и дурными предчувствиями.
Мы не вернулись в гостиную, а быстро поднялись через два пролета лестницы на третий этаж. Здесь наша хозяйка ввела нас в спальню, не блиставшую роскошью, но достаточно удобную, чтобы предположить, что она содержит свою прислугу – если это была комната прислуги – очень хорошо.
Я подталкивала Викторину перед собой. Но как только миссис Плезант захлопнула дверь, этот звук подействовал на мою подопечную, как звон будильника. Она рванулась в моих руках и повернулась ко мне. В свете лампы, которую держала миссис Плезант, ее лицо исказилось от ярости, а скрюченные пальцы попытались вцепиться мне в глаза.
– Пусти меня! – Ее голос поднялся до визга.
Миссис Плезант быстро приблизилась к ней сзади. Пока мы боролись, мне не хватило сил, чтобы уберечься от болезненной царапины на щеке, но тут наша хозяйка схватила Викторину за локти и крепко стиснула их. Викторина продолжала вырываться, но миссис Плезант сумела зажать рот девушки ладонью, превратив ее вопли в невнятное бормотание.
– Вон оттуда… – Миссис Плезант мотнула головой. – Бутылочка на полке. Налейте несколько капель на носовой платок и прижмите ей к носу… быстро!
Викторина отбивалась так жестоко, что волокла за собой миссис Плезант взад-вперед по полу. Я поспешила исполнить приказ. Но когда я вернулась с бутылочкой и платком в руках, Викторина прекратила борьбу. Ее глаза, видные из-под руки миссис Плезант, утратили убийственный блеск, столь пугавший меня.
– Ей сейчас лучше. Викторина, я не хочу пользоваться этим, я хочу только помочь вам. Если мы вас отпустим, вы будете вести себя тихо и слушаться нас… ну, пожалуйста…
Девушка кивнула и миссис Плезант отпустила ее. Но, хотя она больше не визжала и даже не пыталась снова броситься на меня, в ее лице оставалось нечто такое, что сильно пугало меня. Сейчас она разглядывала нас с такой снисходительностью, какую человек, облеченный абсолютной властью, может испытывать к рабам, с которыми может поступить как ему угодно и в любое время.
Она молча переводила взгляд с меня на миссис Плезант. Рука ее потянулась к горлу и легла на змеиное ожерелье, то ли для того, чтобы защитить его от посторонних взглядов, то ли затем, чтобы прикоснуться к талисману, придающему смелости.
Затем Викторина резким голосом повторила фразу, прозвучавшую для меня полной тарабарщиной. Но миссис Плезант, казалось, это не слишком позабавило. Я осознала, что присутствую при поединке характеров в непонятной мне сфере. В такой, где Викторина полностью доверяла себе и где ожидала только победы. Снова и снова эти странные звуки слетали с ее губ в каденции ритуального песнопения.
Миссис Плезант указала на руку Викторины, лежавшую на змеином ожерелье. Затем ответила негромкой фразой, однако ее веские слова заглушили пение Викторины. Девушка смолкла. Она вздрогнула, жестом защиты подняв обе руки к своему змеиному ожерелью. Вид у нее стал как у затравленного животного, взгляд больше не был прикован к противнице, а метался по сторонам, словно она оказалась в ловушке и отчаянно искала выхода.
Миссис Плезант отступила к двери. Прежде чем взяться за ручку, она достала из кармана нечто, показавшееся мне обычным куском мела. К моему удивлению она остановилась, чтобы нарисовать на тускло-коричневом ковре серию фигурок, столь примитивных, что их мог бы изобразить и малый ребенок. Затем, не взглянув на меня, она молча вышла, захлопнув за собой дверь.
Викторина споткнулась о кровать, и скорее рухнула на нее, чем села. Руки она поднесла к лицу и закрыла ими глаза. Думая, что она плачет, я подошла к ней.
Значение этой перемены, равно как и последних действий миссис Плезант, оставалось для меня тайной. Но если бы Викторина обратилась сейчас ко мне, возможно, эта ужасная ночь дала бы наконец какой-то хороший итог.
Я осторожно протянула руку и коснулась ее плеча. Она вздрогнула и опустила руки, чтобы взглянуть на меня. Со своей затемненной кожей она была так непохожа на знакомую мне Викторину, что мне казалось, будто я смотрю в лицо неизвестной женщины. К тому же и в выражении его появились едва уловимая, но неприятная перемена.
– Тамарис… Тамарис, которая всегда права, всегда корректна, всегда леди! – Ее голос был очень тих. – Тамарис! – Она указала на меня пальцем, но как-то странно, будто показывала на меня кому-то невидимому, находившемуся сейчас вместе с нами в комнате.
Конечно, это была всего лишь мрачная фантазия, однако я невольно оглянулась кругом.
– Ты глубоко увязла, Тамарис. Поэтому черный петух прокричит для тебя, а белый петух умрет. Хотя, возможно, этого ты уже не увидишь. И Он Сам, – ее рука снова легла на зловещее ожерелье, пальцы поглаживали эмалевые чешуйки, – выйдет из могилы, чтобы…
– Викторина! – прервала я ее жуткие причитания. – Что за чепуху вы говорите?
Она улыбнулась, и впервые в жизни я поняла, насколько улыбка может быть ужаснее оскала.
– Ты ведь не понимаешь, правда? Но она, – ее палец указал на дверь, – понимает. Она думает, будто знает очень много! Но перед знаниями Кристофа ее знания – ничто! – Последнее слово она страстно выкрикнула.
Фантазии… моя голова была буквально переполнена дикими фантазиями, порожденными событиями этой ужасной ночи. Итак, это вуду – вера в темных духов таинственного африканского континента, завезенная в Новый Свет рабами, что использовали всякую возможность отомстить своим угнетателям. И главную опасность для Викторины составляло именно вуду. Неужели она добровольно или под чужим влиянием стала стала настолько привержена этой злобной вере, что отвернулась от собственной крови и расы, так же переменившись душой, как она затемнила кожу, чтобы принадлежать другому народу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69