У нем чувствовались сила военного и нетерпение, как у усатого, но в чем-то он и отличался. Майкл Карл подумал, что в этом обществе он не на месте. Черные волосы этого человека небрежно свисали на лоб. Слушая, он соглашался или возражал, резко качая головой.
А вот сидевший рядом с ним скучал, так же, как заинтересован был его сосед. Подобно молодому человеку по другую сторону стола, он тоже был в мундире, только тусклых тонов. Он смотрел поверх голов собравшихся и что-то напевал про себя. Он тоже здесь не на месте, лицо у него не казалось ни хитрым, ни жестоким, ни глупым.
Майкл Карл хотел бы знать, кто они все. Он решил, что случайно стал свидетелем заседания Совета Дворянства. Но хоть и напрягал слух, слышал лишь отдельные слова, пока граф не заговорил громче, и все отвечавшие ему тоже повысили голоса.
– Это безумие, – сухо выговаривал граф. – Мы не смеем действовать, пока не найдем наследника трона.
Молодой человек оторвался от своих блестящих ногтей.
– Разве я не ближайший к трону? – холодно спросил он.
Усатый презрительно взглянул на молодого человека.
– Наш народ многое может вынести, но вас он не вынесет, маркиз.
Маркиз бросил на него взгляд, полный откровенной ненависти, так что усатый, казалось, слегка встревожился.
Снова заговорил граф.
– Герр Камп прав. Никто, кроме члена династии Карлофф, не может занять трон, каким бы близким ни было родство.
– Каковы последние сведения с гор? – спросил военный.
Граф устало ответил:
– Как обычно, то есть ничего. Мальчишка, вероятно, давно убит. В руках Оборотня у него не было ни малейшего шанса.
– Тогда нам конец, – тяжело подытожил генерал Обердамн.
– Я думаю, – нарушил молчание человек в тусклом мундире, – что могу позволить себе удовольствие сказать: «Я вас предупреждал». Нужно было сохранить Ульриха Карла.
– Вздор! – взорвался молодой человек в зеленом.
Говоривший перед ним склонился к столу.
– Сколько вы извлекли из шахт Лаубкранца, маркиз? И почему провели неделю в
горах?
Маркиз вскочил. Он сильно побледнел, и Майкл Карл видел, что он сжимает кулаки, словно готовый ударить говорящего.
– Господа, господа, – уговаривал граф.
Мужчина в тусклом мундире не обратил на него внимания.
– Пришло время, – медленно сказал он, – для откровенного разговора, – он замолчал и осмотрел всех. – Если, конечно, такое здесь возможно. Вам нужны деньги, которые готова заплатить за концессию на серные шахты американская компания. Это было и остается сутью дела. И вот, так как вы знали, что Ульрих Карл не согласится на то, чтобы богатства страны перешли в собственность иностранцев, что он никогда не подпишет договор о концессии, Ульрих Карл исчез, и Совет, согласно закону, провозгласил себя регентом. И тогда вы узнали, что концессию вправе подписать только король. Граф Кафнер извлек американского принца, но потерял его, отдав Оборотню. И теперь, господа, мы на том же месте, с какого начали. Кто подпишет концессию и сделает её законной? Я пообещал поддержать претендента всем своим влиянием, потому что в Морвании больше не осталось Карлоффых. И, пока я жив, – он посмотрел прямо на маркиза, – на троне Морвании будет сидеть только Карлофф. Мой род несет обязательства, которые не может нарушить даже такой человек, как я. Но потом я кое-что услышал. Граф Кафнер, отдавали вы приказ убить Ульриха Карла или нет?
Лицо генерала Обердамна приобрело пурпурный цвет, черноволосый человек с треском рвал на куски листок бумаги. Юноша облизывал губы языком, как ящерица, которую он так напоминал. Усатый скалился ещё более заметно, и даже священник заерзал в кресле.
– Вы отдали такой приказ? – снова спросил мужчина. Только военный оставался неподвижным.
Граф, казалось, принял решение. Наконец он заговорил.
– Да, – ответил он откровенностью на откровенность, – тогда это казалось лучшим выходом. Идеи принца стали угрожать нашим планам. Но, – он помолчал, – мой приказ не был выполнен. Кое-кто опередил нас.
– Кто?
– Оборотень. Принца остановили до того, как до него добрались мои люди.
Человек в тусклом мундире откинулся в кресле.
– Значит, вы умеете говорить правду, когда хотите, мой дорогой граф. Итак, Оборотень лишил нас обоих принцев. Ну, и что же вы собираетесь теперь делать с этой американской концессией? Опять предупреждаю вас, что без подписи короля она незаконна. И клянусь вам, – голос его прозвучал особенно четко, – клянусь, что маркиз Кобенц никогда не сядет на трон, пока живет хоть кто-то, носящий мою фамилию. Можете скорее отдать страну коммунистам и сразу покончить с ней.
Маркиз наклонился и посмотрел прямо в глаза мужчине.
– Не давайте клятв, герцог Иоганн, которых не сможете сдержать.
Герцог Иоганн сладко улыбнулся.
– Когда я что-то говорю, это значит, что меня поддерживают Лауб, Карпов, Каллхант, Конве и Каптан со всем, чем они располагают.
В разговор включился черноволосый:
– Учтите, что если с герцогом хоть что-нибудь случится, «Националист» и все остальные мои газеты напечатают всю эту историю, все, о чем говорилось в этой комнате. Эта история попадет в печать и в том случае, если я утром не появлюсь в своем кабинете. И, маркиз, немалую часть досье составляют сведения о шахтах Лаубкранца.
Маркиз смертельно побледнел и как-то обмяк в кресле. Герцог Иоганн улыбнулся соседу.
– Браво, Лукранц! Если бы у нас остался хоть один Карлофф, мы могли бы выпутаться из этой неприятности.
Один из Карлоффов! Майкл Карл, стараясь не упустить ни слова, смотрел на герцога. Один из Карлоффов. Он и есть этот один. Стоит ему шагнуть в зал, и герцог сделает его королем. Пока он колебался, играя с этой мыслью, снова заговорил граф.
– У нас есть всего месяц, чтобы завершить дело, потом мы вынуждены будем уйти.
Герцог Иоганн посмотрел на него, а когда заговорил, в голосе его звучало такое презрение, что графа словно хлестнули кнутом.
– Итак, крысы думают о бегстве. Ну, я с моими сторонниками остаюсь.
Усатый наклонился вперед.
– Вы и ваши сторонники, мой прекрасный герцог? А вот я и мои сторонники покончим с вами. Хватит с нас дворян и их деяний. Пора Югу сказать решающее слово в правительстве. Дни Карлоффых и их трусливых подхалимов окончены. Править будет народ.
Герцог глянул на него, как на какое-то странное животное.
– Править будет народ, – мягко повторил он. – Ну что ж, может, он не натворит того, что мы. Но чтобы добраться до трона, ему придется взбираться на стену, товарищ Камп, а я считаю, что он к этому ещё не готов. Вы знаете, что это за стена?
Вместо ответа Камп что-то проворчал.
– Эта стена, – спокойным и холодным голосом продолжал герцог, – состоит из тел всех дворян и верных людей королевства. Мы все помним Россию, Камп, где, по-видимому, у вас были кое-какие дела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
А вот сидевший рядом с ним скучал, так же, как заинтересован был его сосед. Подобно молодому человеку по другую сторону стола, он тоже был в мундире, только тусклых тонов. Он смотрел поверх голов собравшихся и что-то напевал про себя. Он тоже здесь не на месте, лицо у него не казалось ни хитрым, ни жестоким, ни глупым.
Майкл Карл хотел бы знать, кто они все. Он решил, что случайно стал свидетелем заседания Совета Дворянства. Но хоть и напрягал слух, слышал лишь отдельные слова, пока граф не заговорил громче, и все отвечавшие ему тоже повысили голоса.
– Это безумие, – сухо выговаривал граф. – Мы не смеем действовать, пока не найдем наследника трона.
Молодой человек оторвался от своих блестящих ногтей.
– Разве я не ближайший к трону? – холодно спросил он.
Усатый презрительно взглянул на молодого человека.
– Наш народ многое может вынести, но вас он не вынесет, маркиз.
Маркиз бросил на него взгляд, полный откровенной ненависти, так что усатый, казалось, слегка встревожился.
Снова заговорил граф.
– Герр Камп прав. Никто, кроме члена династии Карлофф, не может занять трон, каким бы близким ни было родство.
– Каковы последние сведения с гор? – спросил военный.
Граф устало ответил:
– Как обычно, то есть ничего. Мальчишка, вероятно, давно убит. В руках Оборотня у него не было ни малейшего шанса.
– Тогда нам конец, – тяжело подытожил генерал Обердамн.
– Я думаю, – нарушил молчание человек в тусклом мундире, – что могу позволить себе удовольствие сказать: «Я вас предупреждал». Нужно было сохранить Ульриха Карла.
– Вздор! – взорвался молодой человек в зеленом.
Говоривший перед ним склонился к столу.
– Сколько вы извлекли из шахт Лаубкранца, маркиз? И почему провели неделю в
горах?
Маркиз вскочил. Он сильно побледнел, и Майкл Карл видел, что он сжимает кулаки, словно готовый ударить говорящего.
– Господа, господа, – уговаривал граф.
Мужчина в тусклом мундире не обратил на него внимания.
– Пришло время, – медленно сказал он, – для откровенного разговора, – он замолчал и осмотрел всех. – Если, конечно, такое здесь возможно. Вам нужны деньги, которые готова заплатить за концессию на серные шахты американская компания. Это было и остается сутью дела. И вот, так как вы знали, что Ульрих Карл не согласится на то, чтобы богатства страны перешли в собственность иностранцев, что он никогда не подпишет договор о концессии, Ульрих Карл исчез, и Совет, согласно закону, провозгласил себя регентом. И тогда вы узнали, что концессию вправе подписать только король. Граф Кафнер извлек американского принца, но потерял его, отдав Оборотню. И теперь, господа, мы на том же месте, с какого начали. Кто подпишет концессию и сделает её законной? Я пообещал поддержать претендента всем своим влиянием, потому что в Морвании больше не осталось Карлоффых. И, пока я жив, – он посмотрел прямо на маркиза, – на троне Морвании будет сидеть только Карлофф. Мой род несет обязательства, которые не может нарушить даже такой человек, как я. Но потом я кое-что услышал. Граф Кафнер, отдавали вы приказ убить Ульриха Карла или нет?
Лицо генерала Обердамна приобрело пурпурный цвет, черноволосый человек с треском рвал на куски листок бумаги. Юноша облизывал губы языком, как ящерица, которую он так напоминал. Усатый скалился ещё более заметно, и даже священник заерзал в кресле.
– Вы отдали такой приказ? – снова спросил мужчина. Только военный оставался неподвижным.
Граф, казалось, принял решение. Наконец он заговорил.
– Да, – ответил он откровенностью на откровенность, – тогда это казалось лучшим выходом. Идеи принца стали угрожать нашим планам. Но, – он помолчал, – мой приказ не был выполнен. Кое-кто опередил нас.
– Кто?
– Оборотень. Принца остановили до того, как до него добрались мои люди.
Человек в тусклом мундире откинулся в кресле.
– Значит, вы умеете говорить правду, когда хотите, мой дорогой граф. Итак, Оборотень лишил нас обоих принцев. Ну, и что же вы собираетесь теперь делать с этой американской концессией? Опять предупреждаю вас, что без подписи короля она незаконна. И клянусь вам, – голос его прозвучал особенно четко, – клянусь, что маркиз Кобенц никогда не сядет на трон, пока живет хоть кто-то, носящий мою фамилию. Можете скорее отдать страну коммунистам и сразу покончить с ней.
Маркиз наклонился и посмотрел прямо в глаза мужчине.
– Не давайте клятв, герцог Иоганн, которых не сможете сдержать.
Герцог Иоганн сладко улыбнулся.
– Когда я что-то говорю, это значит, что меня поддерживают Лауб, Карпов, Каллхант, Конве и Каптан со всем, чем они располагают.
В разговор включился черноволосый:
– Учтите, что если с герцогом хоть что-нибудь случится, «Националист» и все остальные мои газеты напечатают всю эту историю, все, о чем говорилось в этой комнате. Эта история попадет в печать и в том случае, если я утром не появлюсь в своем кабинете. И, маркиз, немалую часть досье составляют сведения о шахтах Лаубкранца.
Маркиз смертельно побледнел и как-то обмяк в кресле. Герцог Иоганн улыбнулся соседу.
– Браво, Лукранц! Если бы у нас остался хоть один Карлофф, мы могли бы выпутаться из этой неприятности.
Один из Карлоффов! Майкл Карл, стараясь не упустить ни слова, смотрел на герцога. Один из Карлоффов. Он и есть этот один. Стоит ему шагнуть в зал, и герцог сделает его королем. Пока он колебался, играя с этой мыслью, снова заговорил граф.
– У нас есть всего месяц, чтобы завершить дело, потом мы вынуждены будем уйти.
Герцог Иоганн посмотрел на него, а когда заговорил, в голосе его звучало такое презрение, что графа словно хлестнули кнутом.
– Итак, крысы думают о бегстве. Ну, я с моими сторонниками остаюсь.
Усатый наклонился вперед.
– Вы и ваши сторонники, мой прекрасный герцог? А вот я и мои сторонники покончим с вами. Хватит с нас дворян и их деяний. Пора Югу сказать решающее слово в правительстве. Дни Карлоффых и их трусливых подхалимов окончены. Править будет народ.
Герцог глянул на него, как на какое-то странное животное.
– Править будет народ, – мягко повторил он. – Ну что ж, может, он не натворит того, что мы. Но чтобы добраться до трона, ему придется взбираться на стену, товарищ Камп, а я считаю, что он к этому ещё не готов. Вы знаете, что это за стена?
Вместо ответа Камп что-то проворчал.
– Эта стена, – спокойным и холодным голосом продолжал герцог, – состоит из тел всех дворян и верных людей королевства. Мы все помним Россию, Камп, где, по-видимому, у вас были кое-какие дела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45